Лысая (СИ)

— Ну-ка, Вова Патрушев, скажи, — вдруг спросила Наталья Валерьевна, и фамилия соседа тут же вспомнилась, — в каком году произошло нашествие татаро-монгольского ига?

Поднявшись со стула, парень в розовой рубашке начал что-то неразборчиво мямлить — видно, что не помнил, но пытался имитировать бурную мозговую активность. Учительница тоже молчала: ждала хоть какого-нибудь ответа, сверлила его глазами.

— В тысяча двести тридцать седьмом, — сказала Полька негромко, и во второй раз слова её прозвучали в полной тишине.

— Правильно, — снисходительно произнесла Наталья Валерьевна. — Садись, Вова. А ты… Полина, правильно? в следующий раз всё-таки руку поднимай.

— Я бы и сам вспомнил, — прошипел ей Патрушев недовольно, — нечего умничать!

Устало вздохнув, Полька махнула рукой, давая понять, что разговаривать не желает.

2.

Шахматы в классе она больше не доставала, а если вообще приносила — то старалась найти Илью или его друга и сыграть с ними. Всё-таки, какая-никакая компания. Жаль, длились шахматные партии на подоконниках недолго: как-то раз Патрушев увидел её за этим занятием, и растрепал всему классу, что Полька «мутит с мелкими». Бесполезно было что-то объяснять — над ней презрительно усмехались, называя педофилкой, и не желали ничего слушать. Мерзкое прозвище приклеилось — а ведь едва миновала половина сентября! Полька была в отчаянии. Она решила больше не носить в школу шахматы, и на этаж ниже старалась не спускаться. Правда, в один вечер Илья всё равно подкараулил её после школы, догнал и без обиняков спросил, почему она перестала к ним заглядывать.

Польке бы соврать, или вообще послать его на все четыре… буквы — но она выложила всё, как на духу, потому что и Илья, и его друг Бульбазавр внушали ей искреннюю симпатию, в отличие от всех одноклассников вместе взятых, и лгать им не хотелось. Она опасалась, что мальчик обидится, но тот оказался на удивление понимающим. Немного подумал и сказал:

— Тогда давай после школы вместе собираться? Я тебя с Анькой Гриб познакомлю, помнишь, рассказывал про неё?

— После школы? — удивилась Полька. — Чтобы в шахматы поиграть?..

— Не только в шахматы, у меня дома другие игры есть. А ты заодно нас поучишь, идёт? — и Илья искренне ей улыбнулся, протянув руку.

Только что рисковавшая обвалиться школьная жизнь Польки устояла благодаря четвероклассникам: они дожидались её в заранее назначенном углу за школой после уроков, после чего шли домой к Илье, или ещё к кому-нибудь из их небольшой компании, с лёгкостью принявшей в себя Польку. Опасения, что вместе им будет скучно, без следа растаяли: Илья, как она неоднократно отмечала, был на удивление смышлёным малым, и на многие вещи смотрел очень по-взрослому. А та самая Анька Гриб была очень рада, что среди них появилась «ещё одна девочка». Илья — он же Шарава среди своих, — Бульбазавр, Анька Гриб, Костя Спицын и Максим Новиков учились в разных четвёртых классах, и вместе им удавалось собираться только на уроках музыки, ну и после школы. Илья, судя по всему, был центром компании, потому что вокруг него постоянно возникали какие-то споры, интриги и события.

Изрядный камень с души Польки рухнул, когда выяснилось, что та агрессивная лысая девушка из школы на неё зла не держит и вообще не помнит. Как-то раз они шли друг мимо друга по коридору и просто прошли мимо. Полина вздохнула с облегчением. С тех пор незнакомка несколько раз попадалась ей на глаза: на лестницах, в коридорах, в столовой, в курилке за школой… Со временем Полька поняла, что, когда бы она её ни встретила, лысая всегда была одна — ни разу не было рядом с ней ни одного дружелюбно болтающего одноклассника. Может, она вообще не ученица?

Однажды Польке довелось прийти в класс аж за десять минут до звонка.

Был урок алгебры, который у них вёл Олег Петрович – совсем молодой, подтянутый, слегка худощавый, с короткой чёрной стрижкой и в чёрных очках. На класс он не обращал внимания, занятый то ли какими-то записями в журнале, то ли проверкой последней контрольной у параллельного класса.

Место Польки было занято Гариком Щировым: он о чём-то болтал с Патрушевым. Подходя к ним, девушка услышала обрывок негромкого разговора.

— …да похуй вообще, не я с ней разбираться буду. У меня там, в Полтиннике, связи кое-какие, обещали череп-то ей начистить.

— Да ладно! — засмеялся Щиров.

Не решившись его сгонять, Полька повесила рюкзак на крючок, понадеявшись, что он догадается. Щиров не догадался: он вообще её не видел, сидел к проходу спиной.

— Клоуны что ли?

Патрушев многозначительно кивнул, а затем произнёс, заговорщически наклонившись:

— Вы это, в других классах тоже поспрашивайте, если что. Где-то в начале октября собраться надо будет. Всё уже спланировано.

— Да вы чё, она ж баба… — недоверчиво поморщился Тарасов. — Чё ради неё шум-то поднимать…

— Она мне нос разбила! — возмутился Патрушев, указав на пластырь. — А помнишь, как она тебе по башке въехала в прошлом году? И что, долго она будет спокойно ходить и всех наших пиздить, а мы ничего не делаем — потому что, видите ли, она баба!

Тарасов замолчал, кажется, согласившись с аргументами.

— А чё, много народу-то хочет прийти? — спросил Щиров.

— Да чем больше, тем лучше. Нечасто увидишь, как Лысую пиздят. Там и Клоуны будут… Жопа ей, короче.

— Ну я, это… — хотел сказать что-то Щиров, обернулся и увидел Польку, стоящую рядом.

Она ожидала, что он станет упрямиться, но парень закряхтел и освободил место — как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. На этом их разговор прервался.

Щиров, Патрушев и Тарасов явно говорили именно про ту самую девушку, которую Полька встретила тогда на лестнице и, судя по всему, они её сильно невзлюбили по разным причинам. Сама Полька считала, что, каким бы плохим человек ни был, собирать в одно время и в одно место всех его врагов, чтобы навалиться разом — нечестно и подло, особенно, если этот человек девушка. Исходя из этого, она однажды подумала: может быть, стоит предупредить Лысую об опасности? И как это сделать — просто найти её и сказать, что такие-то такие-то плохо о ней говорили? А потом окажется, что всё это было в шутку, и что с Щировым они вообще закадычные друзья, и над Полькой опять посмеются… Дудки!

Нет, подумала она, с такими вещами шутить точно не станут. Это лысой девушке грозит реальная опасность, но что она может сделать с этим? Предупредить её? Предупредить незнакомого, явно агрессивного к окружающим человека, который, возможно, и слушать-то её не станет? Может быть, вообще решит, что её разыгрывают? Тем не менее, Полька решила попробовать.

Лысую она увидела в толкучке во время третьей перемены: пространство лестничной клетки было узким, а народ спешил в столовую, потому что перемена была короткой. Заметив впереди внизу цель своих поисков, Полька подумала, что, должно быть, она идёт в столовую, и там с ней удастся пересечься парой слов. Но нет, пути толпы и лысой девушки в очередной раз разделились: свернув в сторону, незнакомка направилась к выходу, а Польку продолжало нести к столовой. Решив, что шанс упускать нельзя, она растолкала одноклассников, наступив кому-то на ногу, и ринулась вниз по лестнице. Лысая в этот момент уже вышла в фойе — кажется, направлялась на выход. Если кричать — не услышит, опять в наушниках, так что Полька понеслась вслед. Плечом вытолкнула стеклянную дверь, побежала вперёд и слишком поздно поняла, что слишком сильно разогналась. В неудачный момент лысая девушка наклонилась, чтобы поправить шнурки… Полька не успела затормозить, с криком налетела на неё, споткнулась, и они обе повалились на достаточно твёрдый плиточный пол.

— Ты чё, в край ёбнутая?! — заорала Лысая, и у Польки перехватило дыхание. Быстро поднявшись, она попыталась что-то сказать, но в самый ответственный момент язык перестал слушаться. Лысая встала на ноги, подхватила упавшую сумку и взглянула на неё так, что сердце в пятки ушло. Полька не любила, когда её били, и инстинктивно приготовилась к тому, что будет больно…