Лысая (СИ)

«Быть не может», — подумала Полька, когда девушка скинула капюшон, подойдя к Илье.

— Здорово, Шарава! — Лысая улыбалась на удивление дружелюбно и непринуждённо. — Чё, как жизнь?

3.

— Овощ-то сам по себе никчёмен. Только на малышню и лезет. Вы бы видели его мамашу — такая же жирная, как он, ещё и орёт на него постоянно, — рассказывала Лысая по пути к Илье домой.

Решено было её прихватить, потому что Илья здраво рассудил: ей в драке тоже досталось, его дом как раз недалеко и родители сегодня вернутся поздно. А по пути домой Польке, ошеломлённой до невероятия, представили Лысую:

— Полин, знакомься — это Паша. Паша, это Полина, она круто в шахматы играет!

— Серьёзно? — искренне удивилась Лысая. Кажется, происходящее её изрядно веселило. — А ещё круто на людей кидается, а?

— Извини пожалуйста, — торопливо сказала ей Полька, — сегодня, и в тот раз я правда не специально… Просто я очень неуклюжая, и…

— Это я уж заметила, — Лысая усмехнулась и протянула ей ладонь. — Окей, будем знакомы! Полина, да?

— А мы её Полька зовём, — радостно похвастался Илья. Понятно, что радовался он внезапному избавлению от хулигана, да ещё и встрече с хорошей подругой.

— Полька… как танец?

— А такой танец есть? — удивился Бульбазавр.

На этом вопросе компания нестройной кучей зашла в подъезд.

В квартире Шаравиных царило блаженное тепло: кажется, отопление у них уже дали. Полька, проходя в комнату, чувствовала, будто её пальцы и лицо вот-вот растают.

Пока хозяин квартиры умчался на кухню ставить чайник, гости расположились в его комнате. Бульбазавр — не исключено, что он уже сотни раз так делал — уселся за стол и включил компьютер. Тишина вечерней квартиры наполнилась ровным гулом вентилятора.

Полька была убеждена, что вечерняя квартирная тишина точно отличается от дневной и утренней, особенно вечерне-осенняя и зимняя. В ней есть что-то прохладное, пахнущее старыми пальто, морозом, принесённым с улицы, жёсткой тканью и чем-то ещё, чему названия дать нельзя. Утренняя тишина пахнет постельным бельём, нечищеными зубами и немного — бензином с улицы, а дневная… всегда по-разному.

— О чём думаешь? — спросила её Лысая сидящая на заправленной кровати, и Полька вздрогнула, смутившись.

— А, ну… Да так, о глупостях всяких.

— Расскажи, если не секрет? Глупости это круто. Обожаю их.

Для человека, несколько минут назад избивающего кого-то в кровь, она выглядела очень спокойно и даже весело. И дружелюбно, что было ещё более невероятно.

Полька вздохнула, ничего не ответив. Паша, приняв это молчание, как данность, решила сменить тему.

— А ты правда шахматами занимаешься?

— Ну, не то, чтобы занимаюсь… У меня старший брат гроссмейстер. Он мне только правила объяснил, но профессионально я нигде не занималась. Мне не очень интересно.

— Она очень здорово играет! — сказал из-за спинки кресла Бульбазавр. — Ни я, ни Шарава её победить не смогли.

— Вот как, — хмыкнула Лысая заинтригованно.

Дождавшись Илью, нёсшего в руках четыре чашки и дымящийся чайник, она спросила, есть ли у него дома шахматы.

— А ты что, тоже умеешь? — удивилась Полька, когда Пашка села напротив неё, а между ними поставила шахматную доску.

Пока они расставляли фигурки, она объяснила:

— Мне подруга объяснила правила, и я её тут же обыграла. Вроде, выглядит не так сложно, но интересно. А мне играть было не с кем, у меня одноклассники одни быдланы да упыри…

Лысая играла за чёрных, Полька за белых.

Фигурки встали на позиции. Илья и Бульбазавр с интересом устроились сбоку, сказав, что тоже хотят сыграть с Пашей.

— Начнём? — спросила Полина негромко, взяв пальцами верхушку одной из пешек.

— Погнали, — кивнула Лысая.

Первые фигурки сдвинулись с места в полном молчании. Видя всю шахматную доску, как на ладони, Полька скучно подумала о том, какие фигурки «съест» в следующие несколько ходов. Как ни крути, а всякий, кто действует по наитию или по самой простой стратегии, действуют примерно одинаково. Многие считают, что первый ход не имеет значения и нужен просто для того, чтобы освободить место для хода других фигур, дать партии какой-нибудь старт. Но весь фокус в том, какой именно стратегии ты придерживаешься, и какой именно фигуре освобождаешь дорогу. Всё-таки, как ни крути, а пешка — одна из самых ценных фигур на чёрно-белом поле. Давным-давно старший брат Никита объяснял Польке, что никогда не стоит недооценивать силу пешек. «Ими можно жертвовать, но ими можно и рубить с плеча».

— Быдланы и упыри… — произнесла Полька, повторяя за Лысой. — Кажется, с одноклассниками ты не ладишь.

— А что, так не заметно?

Белая пешка отправилась на боковую линию.

— Ты постоянно ходишь одна, всегда в наушниках. Ни с кем не общаешься.

Вслед за ней отправилась одна чёрная.

— Говорю же, одни упыри да быдло. Скорее бы этот год закончить.

— Перевестись не пробовала, если класс не нравится?

— А смысл? Всего год остался. К тому же, везде одно и то же.

— Не обижайся, но…

— Что?

— Думаю, это ты везде одна и та же.

— То есть?

Молчание. Конь Лысой съел ещё одну пешку, за что был беспощадно срублен: на поле боя Полька не привыкла прощать сопернику ошибки, против кого бы ни играла.

— Может, и хорошо, что я одна и та же, — неожиданно согласилась Пашка. — Я знаю многих людей, которые меняются в зависимости от ситуации. И они те ещё уё… кхм, нехорошие люди, — она скосила глаза на мальчишек, которые непонятно, то ли слушали их разговор, то ли следили за партией.

— Я не имела в виду лицемерие, мне тоже не нравятся такие люди. Но знаешь…

Напряжённое молчание, короткий единичный стук о доску белого коня.

— …мне кажется, решать дела кулаками… не всегда правильно.

— Конечно, не всегда. Но иногда иначе нельзя. Как ты ещё вдолбишь человеку, что он не прав, если слова он не воспринимает?

— Неужели, с ребятами из твоего класса всё настолько плохо?

Полька, переставляя фигурки, ужасалась тому, что говорила едва знакомому человеку: она сейчас рисковала запросто испортить отношения с Лысой, а то и вовсе в зубы получить. Она старалась держать голос спокойным, и у неё это получалось — вот только внутри она содрогалась от каждого сказанного слова. Малознакомые люди не говорят друг другу таких вещей, и не учат жизни, но Полька почему-то говорила, а Лысая почему-то даже не злилась. И отвечала, не задумываясь, будто всё это не имело для неё решительно никакого значения.

— С волками жить, как говорится. Они меня и так вон до лысины загнобили. Тошно стало, хоть на стенку лезь. Вот и получал по зубам каждый, кто что-то вякал.

— Дерёшься ты здорово! — ввинтился в разговор Илюшка. — Вон как тому гаду напиздюхала…

— Это что за выражения?! — почти что серьёзно возмутилась Пашка. — Я тебя сейчас рот с мылом мыть отправлю, мелочь пузатая! Вот молодёжь-то пошла…

Все разом рассмеялись.

— Я просто случайно услышала… — продолжила Полька, улыбаясь. — Они тебя очень уж не любят, Паша.

— Кто, одноклассники? Ещё бы любили! Вот только мне-то без разницы… А что они говорили? — вдруг спросила Лысая с интересом, после долгих раздумий срубив чёрного коня и подставив своего ферзя под удар.

— Только не обижайся, ладно? — ферзь отправился на покой, к остальным срубленным фигурам.

— Базара ноль.

— Ну… Они говорили, что ты с… с бездомными дружишь.

— Да только с одним, чё там. Палыч классный мужик, таких, как он, только поискать. Ремарка и Вольтера читает, Хемингуэя цитирует… Ну и что, что живёт на улице? Он поумнее всего моего класса, вместе взятого… К тому же путешественник.

— Ого! — восхитился Илья. — Познакомишь нас с ним?

— То-то твоя мама обрадуется, что ты кроме скинхедов ещё и с бомжами тусуешься.

— Но ты же не скинхед…

— Но похожа, чего греха таить.

— Не похожа, — сказала Полька, перемещая своего короля вперёд и украдкой следя за взглядом Пашки. — Я их видела, и они даже одеваются не так. Не говоря уж про татуировки. Хотя, конечно… Для незнающего человека разницы никакой, наверное. Шах и мат.