Элой (СИ)

Удивительная и замечательная простота совершалась во всем вокруг, и Элой влился в нее, как вливались ручьи в прекрасный лес, обступавший его со всех сторон. Он крепче сжал руку Шарлотты; они стояли лицом к лицу, и Шарлотта улыбалась, показывая сквозь ночь белые точечки зубов. Ее рука обвилась вокруг его шеи, теплая и гибкая, пронизывающая своим теплом кровь, успевшую застояться среди мертвенности эрманцев, и, точно сдернутое кем-то невидимым, их опекавшим, упало к ногам девушки платье. Элой пошатнулся перед побежавшими, чистым пламенем заструившимися во тьме очертаниями девичьего тела, вздрогнул перед этой волшебной красотой и сам стал гол, как при рождении, и они, свившись, покатились по траве, где сердито и угрожающе зашипело что-то. Пофыркивая для острастки, уползло прочь сердитое существо. С Шарлоттой было хорошо. Ночь вовсе уплотнилась, и долго они в оцепенении лежали на мягком дне темноты. Сон одолевал Элоя.

- Видишь, - привлекла его внимание Шарлотта, - а звезды-то себе на уме.

Элой встрепенулся.

- Они такие! - крикнул он.

- Кажется, будто висят в небе неподвижно, цвета синего или иногда с фиолетовым оттенком, и сами как будто никакого света не испускают. Но это не так, друг мой. Ты слушаешь или спишь? Ты старенький.

- Я словно заново родился, - возразил Элой.

- Это ты правильно понял происходящее с тобой, - согласилась Шарлотта. - А звезды - смотри - они кажутся всего лишь обыкновенными рисунками, которыми кто-то вздумал украсить ночь. А ведь там жизнь, не правда ли?

- Как тебе сказать...

- Помолчи, если не знаешь.

- Это хорошо, что ты знаешь. Я целиком на тебя полагаюсь, девушка.

- Стоит чуточку шевельнуться душе, - сказала Шарлотта, - и ты замечаешь внезапно, что от них, от той, которую ты выбрал взглядом или сердцем, протягиваются лучи. А это дорога к ним.

- Как же по ней идти?

- Это мы не знаем еще, господин.

- Кто "мы"? - спросил Элой.

- Я и ты. Никто пока не знает. А как ты думаешь, нужно ли знать?

- Скажи лучше ты. Тебе очень хорошо удается вся эта романтика... и мудрования такие занятные! Похоже, я соглашусь с любым твоим мнением и буду думать тотчас так же, как думаешь ты.

- Мне хочется, - сказала Шарлотта, - как раз, видишь ли, мне ужас как хочется знать, можно ли пройти по этой дороге.

В ее словах сквозила какая-то уловка детского капризного нетерпения и мечтательности, а Элою, между тем, не верилось в ее незрелость.

***

Элой вдруг стал обитать в лесу, в неком жилье, невидном для его любознательности, и по отношению к его новому убежищу, изменчивому, как облако, твердью выглядела лишь близкая округа с ее глазасто всматривающимися в темноту кострами и быстро снующими в трущобах ночи человеческими фигурками. Новоиспеченный лесовик и не помнил, как рухнул на свалявшееся в жалкий клок сено; сейчас же сон сморил его, опрокинул в небытие. Очнулся он затем все еще до рассвета. Почему-то приятно, сладко было обдумывать нехитрую мысль, что сюда его привела девушка по имени Шарлотта, которая еще, может быть, порасскажет историю острова, изгнаний и бесконечных возрождений, девушка странная, обнаженная, милая, юркая, теплая и ласковая, умеющая вызывать видения небесных путей. Он находился в деревянном помещении, это был сарай, амбар или дом, возможно, собачья конура, на потолке плясали кровавые отблески пылавших снаружи костров, которые Элой услышал в долетавшем до него шуме. Здесь было свежо, вкусно пахло хлебом и каким-то животным, от вероятного присутствия которого вовсе не хотелось брезгливо посторониться, и еще, кажется, телом Шарлотты, хотя ее не было рядом. Элой тотчас почувствовал себя отменно отдохнувшим, потому как была мысль о Шарлотте, подстегнувшая его, как если бы Шарлотта легонько, в шутку ударила его по плечу, толкнула в бок, напоминая о себе. Ему было уже необходимо, чтобы она опять говорила с ним, объясняла ему, как смотреть на звезды и как общаться с ними, а без Шарлотты, понимал он, теперь ему и шагу не ступить. Сумасшедший страх, что она покинет его, уйдя к звездам, заставил Элоя выброситься наружу.

Увидел он огромный костер, вокруг которого мельтешили темные, необычайно подвижные фигуры. Иные передвигались на четвереньках и не были похожи на людей, ни на зверей, ни вообще на что-либо известное Элою. Он сразу заметил Шарлотту: она стояла близко у костра, даже слишком, как ему подумалось, слишком близко. Нагая, она прогибалась животом вперед, как бы отдавая его огню, и ее высоко поднятые и жутко освещенные руки змеисто ветвились в раздираемом искрами воздухе. Все что-то кричали или пели, и в нестройном, диком хоре голосов наш герой различал и голос своей проводницы в этот пугающий, отталкивающий и манящий мир. Он пошел туда, к ней, волоча ноги и вместе с тем быстро, почти бегом, охваченный странными чувствами, странными влечениями, стремящийся к огню. Мятежно тоскующая душа повлекла его к таинственной и неизменно беззаботной девушке, томя горькой надобностью быть с ней, тоже воздевать руки и кричать, голосить, выть, или схватить ее, обнять, прильнуть к ней. Все полетело вверх тормашками, вниз головой, закружилось, неистово хохоча в приступе невыразимой и непонятной, какой-то первобытной, давней радости, и костер остался далеко внизу, а нигде уже и вовсе не осталось земли, неба, неких домов, деревьев, и только странно звучал, надрывался в плаче собачий лай. Голоса отдавались глухо, как в бездонной прорве, а некоторые и гулко, они уносились и вскоре возвращались окрепшими, мощными, неразличимо слитными. Кто-то танцующий сбил Элоя с ног, и он пополз, потеряв Шарлотту из виду, но ему чудилось, однако, будто он слышит ее крики. В горячем языке пламени, вдруг высунувшемся из костра, почудилось мелькание ее спины, и Элой изменил направление, хотел даже и встать, но что-то пронеслось мимо, обдав его опаляющим воздухом, и внезапно он уткнулся в огонь, рванувшийся лизнуть его. Он испугался, вскочил и побежал прочь. Шарлотта исчезла, он больше не замечал ее в хороводе, решил ждать, а заодно переждать и исступление, которое никак не проходило. Вбежав в первый подвернувшийся сарай, он забился в угол и стал искать щель в стене, чтобы высмотреть девушку; думал он о том, что не могла ведь она исчезнуть так же необъяснимо и безвозвратно, как исчезла некогда его сестра Мелагрос. Щели не нашлось. Элой напрягал слух. Шум постепенно стих в его сознании, угас, еще раз кто-то вскрикнул, а он, утомленный странник, только усмехнулся сквозь сон, слабо приветствуя или отмахиваясь.

Не вполне ясно, была ли стрельба ночью, или то гром небесный гремел. Пожалуй, что стреляли, а иначе не объяснить некоторые события и бесспорно имевшее место происшествие. В предрассветной мгле медленно прояснялась картина, выдвигались отдельные эпизоды и складывались в целое очертания драмы язычников, которых там, у костра, где бесновались они в своем нелепом радении, похватали и, утративших чувство реальности, увели неожиданно налетевшие солдаты. Отчего бы солдатам и не пострелять в свое удовольствие, раз представился такой случай? Взошло солнце, посеяв золотистый влажный блеск в траве, осветило пепелище ночного костра, еще источавшее вялый дымок. Элой, разминая затекшее тело, вышел из сарая. Он с недоумением оглядел ничего не говорящие ему деревянные приземистые и неказистые на вид постройки хутора, с осуждением покачал головой на пепелище, на остатки костра, к которому исступленно полз ночью. Опять же нужна была Шарлотта, без нее - куда пойдешь здесь? А она знает... Пусто было кругом, ни души, и он набрал в легкие воздуху, чтобы крикнуть, позвать девушку, но тут из-за угла сарая показался крестьянин, весьма степенный и прилично одетый. Трудно было бы поверить, что этот человек минувшей ночью тоже плясал вокруг огня или голый бегал по лесу, держа за руку украденную на Олимпе невесту и трубя с ней гимны любви. Крестьянин сдержанно, спокойно кивнул Элою; не без лукавства взглянул он на этого человека, энергично подавшегося ему навстречу.