Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе
Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе читать книгу онлайн
Знаменитый роман М. Джавахишвили (1880-1937), классика грузинской литературы, погибшего в бериевских застенках, создан в 1924 году. Действие происходит в грузинских городах и Санкт-Петербурге, Париже и Стокгольме в бурные годы начала нашего столетия. Великий проходимец Квачи Квамантирадзе проникает в молельню Григория Распутина, а оттуда - в царский дворец, носится по фронтам первой мировой и гражданской войн. Путь Квачи к славе и успехам в головокружительных плутовских комбинациях лежит через сердца и спальни красавиц, а завершается тоской и унынием в рабстве у матроны международного публичного дома в Стамбуле. Создателю образа напористого пройдохи сопутствовала редкая удача - имя его героя стало нарицательным, подобно Казанове, Фигаро, Остапу Бендеру. На русском языке публикуется впервые.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Светало.
Во двор крепости въехал автомобиль. Остановился, урча мотором, посигналил. Из машины спрыгнул военный в тулупе и вошел в канцелярию тюрьмы. Затем автомобиль стал разворачиваться и, когда развернулся, шофер тоже вылез из него и зашел в казарму.
Квачи наклонил голову и бегом пересек двор.
Через минуту автомобиль двинулся к воротам. Заспанный часовой сперва открыл ворота и только после этого протер глаза.
Во дворе поднялась суматоха. Шофер, размахивая руками, с воплями бежал из казармы:
— Держи! Стреляй!..
Автомобиль в мгновение ока одолел Троицкий мост, затем стрелой пересек Марсово поле, въехал в ближние улицы и остановился на одном из углов. Квачи выскочил, бросился со всех ног, петляя по проулкам и проходным дворам и наконец ворвался в квартиру своих дружков.
— Братья, вставайте! Живо!..
Оторопевшие от неожиданности дружки обступили Квачи.
— Я исполнил свое обещание и в назначенный час явился в назначенное место!
Это случилось 26 февраля 1917 года.
В тот день на трухлявую, прогнившую империю обрушился гром беспримерной силы. Гигантское здание, возведенное за тысячу лет кровью и потом сотен миллионов людей, пошатнулось и с грохотом рухнуло, погребая под собой своих жильцов, защитников и стражей.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Сказ о создании новой партии и наведении нового моста
Утром 27 февраля Квачи поудобней устроился в кресле и взялся за телефон.
Двое суток не отрывался он от этого кресла и телефона. Его сподвижники наблюдали крушение мира то из подворотни, то из окна, то высовывали нос на улицу, а порой осторожно добегали до перекрестка, расспрашивали прохожих, принюхивались и сообщали новости своему вожаку.
Чипунтирадзе рвал на себе волосы:
— Погибли!.. Спасайтесь!..
Бесо со спокойной улыбкой уточнял:
— Не горячись, Чипи! Все идет нормально.
Джалил не отходил от окна и изредка оповещал:
— Силина минога салдат ходит. Увисе смеются. Я так думил — у падишах сависем пилехо дела.
— Ва-а, кончится когда-нибудь эта заваруха?! — злился Седрак.— Я так перетрусил, что никакая знахарка не отмолит!
На третий день Бесо обежал рысью полгорода, вернулся и доложил:
— Все кончилось.
Квачи поделился с дружками тщательно обмозгованным планом. Затем встал и повел за собой вооруженную до зубов дружину.
— Итак, мы начинаем!..
Впереди с огромным и странным знаменем в руках шагал Джалил. За ним твердо печатали шаг его товарищи.
— Граждане, присоединяйтесь! Следуйте за нами! Исполните свой долг! Долой рабство и тиранию!
Среди примкнувших к отряду Квачи приметил того самого агента, который дней пять назад арестовал его. Они пожали друг другу руки, как лучшие друзья. Агент громче других выкрикивал лозунги.
Через час к Таврическому дворцу подошла толпа в две тысячи человек. Им преградила дорогу охрана, но товарищи гаркнули, загремели оружием, защелкали затворами, помянули волю революционного народа и грозно вступили в Белый зал.
Квачи с товарищами заняли в Таврическом дворце пять больших комнат, ткнув пальцы в чернила, намалевали: "Общество защиты Революции. Прием членов и пожертвований". На дверях большого кабинета появилась надпись "Председатель совета", над столом Шикия — "Отдел мандатов", а в разных местах на стенах аршинными буквами: "Центральный Комитет партии Независимых Социалистов".
Седрак сел за кассу, Чипунтирадзе взял на себя зондаж общественного мнения, Чикинджиладзе записывал в партию новых членов, Габо Чхубишвили предпочел должность заведующего складом, что же до Джалила, то он, увешанный оружием, встал у кабинета Квачи.
Работа закипела; едва успевали выписывать мандаты и принимать пожертвования.
Недоступные для большинства смертных двери различных министерств для Квачи всегда открыты; он без спроса вваливается к тузам Временного правительства, усаживается в кресло, закидывает ногу за ногу и небрежно, через губу вещает:
— Общество защиты и поддержки Революции, а также партия независимых социалистов, к слову сказать, насчитывающая до двух миллионов членов, день и ночь не смыкает глаз на страже народного счастья. Но нам не хватает одежды, продуктов питания и денег. Партия настоятельно требует, гражданин министр, чтобы вы...— с этими словами он кладет на стол докладную и так внушительно растягивает свое "требует", так смотрит на министра огненными глазами народного трибуна, что власть имущий, не читая пишет поверх доклада; "Выдать!"
И товариществу Квачи изо дня в день воздается, доход их плодится и множится. Партия набрала силу, ее численность выросла "до пяти миллионов", в канцелярии секретариата теперь работало шестьдесят человек, а на складах — двести. Возле кассы петляла длинная очередь, у входа в отдел мандатов в иные дни скапливались толпы.
Постепенно партия Квачи так оперилась и расправила крылья, что ее правое крыло распростерлось до Архангельска, левое — до Тбилиси, клюв уперся в Вислу, а хвост трепыхался у Владивостока. Со всех концов страны потекли ручейки взносов и пожертвований, слившиеся в могучие реки; реки сошлись в Петербурге и столь бурным потоком хлынули в кассу Квачи, что чуть не снесли его вместе с соратниками.
Во время этих событий объявился жандарм Павлов. Оказалось, что он угодил в ту самую камеру, где Квачи провел жуткую и незабываемую ночь. От цего удалось узнать кое-что новое об Одельсонах. В частности, выяснилось, что Квачи выдали вовсе не супруги, а банкир по фамилии Ганус, которого Квачи обогатил туркестанской концессией.
— Этот старик числился немецким агентом в Петербурге,— сказал Павлов.— И в то же время был нашим агентом: частенько ездил в Стокгольм, передавал неприятелю ложные сведения. Одельсонов тоже выдал Ганус. А уж ваше имя из супругов вытянули мы. Но в этом нет большой вины: я сломал бы их даже будь они из железа...
В те же дни старая лиса Гинц влез в кабинет Квачи и залебезил:
— Кто старое помянет, тому глаз вон. Помиримся, князь!
— Помиримся! — с улыбкой согласился Квачи.— Садитесь, мой старый друг, и скажите, что привело вас? Ведь без повода вы бы обо мне не вспомнили.
— Конечно, конечно! Бедняга Гинц бегает только по делам. Ты сам знаешь, какой ты теперь большой человек. Очень большой!
— Да неужели?
— Как будто он не знает?! Больше, чем в прежние времена, будь оно проклято все прошлое и старое!.. Есть одно дельце. Хотя, погоди, сперва кое-что покажу,— и он положил на стол еженедельный иллюстрированный журнал.
Во всю обложку красовался портрет Квачи с надписью: "Верный страж и защитник Революции Н. А. Квачантирадзе"! Там же на двух листах была напечатана его биография.
Квачи просмотрел очерк и усмехнулся. Во-первых, в нем не было ни слова ни о княжеском происхождении, ни о камер-юнкерстве, ни о Григории Распутине и прочих "заслугах", могущих сегодня повредить ему. Во-вторых, приоткрывалось "революционное прошлое" Квачи, по причине которого он вынужден был "бежать за границу". В-третьих, отмечалось, что вернувшись из-за границы Квачи немедля приступил к подпольной деятельности — основал социалистическую партию, вследствие чего был приговорен к повешенью; но "кавказский лев" пробил казематы Петропавловской крепости, вырвался на свободу и в решающий час пришел на помощь Революции.
— Очерк неплох,— заметил Квачи.— Чей это журнал?
— Мой. Но отныне станет нашим. Ты дашь мне свое имя и имя своей организации, я же...
— А ты дашь мне половину дохода. Так?
— Ты меня понял. Договорились. Отныне на журнале будет написано: "Орган Независимой Социалистической партии и Общества защиты Революции".
Дня не проходило без того, чтобы к Квачи не являлся кто-нибудь из бывших — министры, иерархи, вельможи: они кланялись в пояс и просили помощи и покровительства.