Великий океан

Ночами просиживали они то в каюте «Магдалины», то в дощатом бараке правителя,думая о будущем. Горели душистые плахи аляскинского кедра в огромном очаге жилья,бушевал за стенами ветер, стучал дождь... Резанов видел, как в таких беседах оживлялсяправитель, как покидала его обычная угрюмость. Зорко глядя умными глазами из-подширокого лба, седеющий и лысый, он шагал по бараку и говорил о морских путях отОхотска до Калифорнии и Таити, о торговле и промыслах, о хлебе для колонийобо всем,о чем передумал за долгие годы и что мыслил для блага отечества. С удовлетворением слушали кивал головой, когда Николай Петрович сжато, по-деловому, словно кому-то диктуя,излагал общие их думы.

Одна торговля с Калифорниею может каждогодно производиться на миллион рублей,говорил Резанов,и американские наши области не будут иметь недостатка. Камчатка иОхотск тоже будут снабжаться хлебом и другими припасами. Якуты, ныне возкою хлебаотягощенные, получат спокойствие, казна уменьшит издержки, Иркутск облегчится вдороговизне хлеба. Большая часть его, вывозимая теперь для американских областей, обратитсяв собственную пользу. А ежели усилим Ново-Архангельск и станем посылать из него суда вКантон и обращать их в Сибирь и Америку, а из Петербурга будем отправлять суда с нужнымитоварами, так, чтобы корабли здесь и оставались, тогда подкрепятся наши американскиеобласти, усилится флотилия их, Сибирь оживет торговлею...

Не забывал Резанов и про поездку на Сахалин и Курильскую островную гряду исконные русские земли, открытые еще Василием Поярковым. Свыше ста лет назад наСахалин и Курилы переселились береговые тунгусы. Теперь туда повадились японцы,самовластно построили в бухте Анива дом и торговые амбары, превращают мирных курильцеви айнов в своих рабов. Японские купцы и солдаты насмехаются над русским флагом! Резановсам вместе с капитаном Крузенштерном видел там многие безобразия...

Николай Петрович готовил подробную инструкцию Хвостову, которому хотел поручитьначальство над экспедицией для посещения Сахалина и Курильских островов. Хвостов долженбыл показать японцам, что русские свои земли защищать умеют...

Тогда же решили они устроить и этот вояж к берегам Калифорнии. Планы были ещетолько планами, они оба знали, как трудно пробить стену петербургской косности, а покав Ново-Архангельске и на островах начинался настоящий голод, муки давно не было,десятки людей лежали больные цингой, два отряда алеутов и партия зверобоев отравилисьракушками, составлявшими единственную пищу. Приходилось принимать неотложные меры..Над головой раздалось топанье ног, слышно было, как на палубе кто-то кричал и ругался.Очевидно, Хвостов снова напился. Прекрасный офицер, чудо-моряк, но во хмелю невозможен.Резанов приказал слуге запереть дверь и опять взялся за перо. Нужно до вечера закончитьписьмо министру коммерции, на рассвете дон Луис отправит его в Монтерей. Пусть вПетербурге поскорее узнают об истинном положении компанейских дел...

«...Ваше сиятельство, из последних донесений моих к вам. Милостивому Государю, иГлавному Правлению Компании в прошлом, 1805м году,продолжал он писать четким,размашистым почерком,довольно уже известны о гибельном положении, в каковом нашеля Российско-американские области; известны о голоде, который терпели мы всю зиму привсем том, что еще мало-мальски поддержала людей купленная с судном «Юнона» провизия;сведомы и о болезнях, в несчастнейшее положение весь край повергших, и столько же орешимости, с которою принужден я предпринять путешествие в Новую Калифорнию, пустясьс неопытными и цинготными людьми в море на риск с тем, чтобы или спасти области, илипогибнуть. Теперь с помощью божьею, соверша трудное путешествие, столь же приятно мнедать Вашему сиятельству отчет.

Вышед февраля 25 дня на купленном мною у Бостонцев судне «Юноне» в путь мой, вскором времени начал экипаж мой валиться. Скорбут обессилил людей, и едва уже половинамогла управлять парусами. Больные день ото дня умножались, и один уже сделался жертвоюстранствий наших. Начиная с меня, скорбут не пощадил никого и из офицеров, и мы,искав выйти в реку Коломбию, как единую до Калифорнии гавань, чтобы освежиться,приблизились к ней марта 20-го числа к вечеру и бросили якорь. На другой день думали мывходить, но жестокое течение и покрытый превысокими бурунами фарватер затруднял ход.Индейцы зажгли на высотах огни, которыми приглашали нас, но, как видно, слишкомсвежий ветер препятствовал им быть нашими проводниками. Наконец пустились мы искатьсебе убежище и зашли в такие толчеи, что едва уже на четырех саженях успели бросить якорьи удержаться. Здесь видел я опыт искусства лейтенанта Хвостова, ибо должно отдатьсправедливость, что одною его решимостью спаслись мы и удачно вышли из мест, каменнымигрядами окруженных. Свежий Норд, а паче болезнь людей принудили нас воспользоватьсяветром, и мы благодаря бога, хотя и с бледными и полумертвыми лицами, достигли к ночимарта 24-го числа губы св. Франциска и за туманом, ожидая утра, бросили якорь...»

В каюте становилось жарко, не освежал и открытый иллюминатор, но Резанов продолжалписать. Всего несколько дней, как корабль находился в бухте, а уже много произошлособытий, которые могли иметь решающее значение для попытки завести связи с Калифорнией.Николай Петрович описал встречу с испанцами, радушный прием, знакомство с семьейкоменданта, первые свои шаги для будущих переговоров...

«...Дон Луис с особливою вежливостью сказал мне, что обязан он о приходе моемпослать к губернатору курьера и потому принужденным находится спросить, где суда«Надежда» и «Нева», о которых предварены они, я отвечал, что обратил их в Россию и что,получа от Государя Императора начальство над всеми Американскими областями,прошедшего года обозревал их, зимовал в Норфолькзунде и наконец решился видеться сгубернатором Новой Калифорнии, чтобы поговорить с ним как с начальником соседственнойземли об обоюдных пользах и о причине моего сюда прихода.

Не подумайте. Милостивый Государь, что из честолюбия, но единственно, чтобы вверитьв Гишпанцах вес к северным областям нашим и дать лучший ход делу своему, объявил ясебя главным их начальником (Commandant general). Польза отечества того требовала. Впрочем,кажется, и тут не погрешил я нимало, когда в самом деле имею я главное начальство, какпо воле Государя, так и доверенности всех акционеров, не употребляя во зло оной, ножертвуя собой всякий час на пользу общую. С тем же курьером послал я к губернаторуписьмо, в котором, благодаря его за первоначальные знаки гостеприимства, извещал, что,исправя судно, не замедлю отправиться в Монтерей.