Листья травы (Leaves of Grass)

кинжалом.

Бот обезумевшая Лючия идет с

неестественным блеском

в глазах,

И дико клубятся по ветру ее

разметавшиеся волосы,

А вот Эрнани гуляет в саду,

украшенном пышно для свадьбы,

Среди ночных ароматов роз, сияя

от радости, он держит

любимой руку

И слышит внезапно жестокий

призыв, заклятье смертное рога.

Скрестились мечи, развеваются

белые волосы,

Но все ясней баритон и баc

электрический мира,

Дуэт тромбонов - во веки веков.

Libertad!

Густая тень испанских каштанов,

У старых, тяжелых стен

монастырских - печальная песня,

То песня погибшей любви - в

отчаянье гаснущий светоч жизни

и юности,

Поет умирающий лебедь - сердце

Фернандо разбилось.

Преодолевшая горе, возвращается

песня Амины,

Бесчисленны, как звезды, и

радостны, точно утренний свет,

потоки ее ликований.

(Но вот, переполнена счастьем,

идет и она!

Сияют глаза - контральто Венеры -

цветущая матерь,

Сестра горделивых богов - запела

сама Альбони.)

<>

4

<>

Я слышу те оды, симфонии, оперы,

Я слышу Вильгельма Телля - то

говорит пробужденный,

разгневанный грозный народ,

Звучат

"Гугеноты", "Пророк" и "Роберт-Дьявол"

Мейербера,

И

"Фауст" Гуно, и "Дон-Жуан"

Моцарта.

Звучит танцевальная музыка всех

народов,

Вальс (этот изящный ритм,

затопляющий, захлестывающий

меня блаженством),

Болеро под звон гитар и щелканье

кастаньет.

Я вижу религиозные пляски и

старых и новых

времен,

Я слышу древнюю лиру евреев,

Я вижу, идут крестоносцы, вздымая

крест к небесам,

под воинственный грохот

литавров,

Я слышу, поют монотонно

дервиши, и песнь прерывают

безумные возгласы, и, все в

неистовом круговерченье, они

обращаются к Мекке.

Я вижу религиозные пляски

экстазом охваченных арабов

и персов,

А там, в Элевзине, жилище

Цереры, я вижу пляску нынешних

греков,

Я вижу, как плещут их руки, когда

изгибается тело,

Я слышу ритмичное шарканье

пляшущих ног,

Я вижу древний неистовый пляс

корибантов - жрецов,

которые ранят друг друга,

Я вижу юношей Рима, бросающих и

хватающих дротики под

пронзительный звук

флажолетов,

Вот они падают на колени, вот

поднимаются снова.

Я слышу, как с мусульманской

мечети взывает к творцу

муэдзин,

Я вижу внутри, в мечети,

молящихся (ни проповеди,

ни доводов важных, ни слов),

Но в странном, благочестивом

молчанье - пылают лбы,

запрокинуты головы и

страстный восторг выражают лица.

Я слышу и многострунные арфы

египтян,

Простые песни нильских гребцов,

Священные гимны Небесной

империи

И нежные звуки китайского кинга

(и скалы и лес зачарованы)

Или под флейту индуса, под звон

будоражащей вины -

Вакхический клич баядерок.

<>

5

<>

И вот уже Азия, Африка покидают

меня - Европа завладевает

мной, заполняет мое существо,

Под гигантский орган, под оркестр

звучит всемирный хор

голосов,

Могучий Лютера гимн

"Eine feste Burg ist unser Gott"

,

"Stabat Mater dolorosa"

Россини,

И, разливаясь в высоком

пространстве собора, где так

прекрасны цветные витражи,

Ликует страстное "Agnus Dei" или

"Gloria in Excelsis".

О композиторы! Божественные

маэстро!

И вы, певцы сладкогласные

Старого Света - сопрано! теноры!

басы!

Вам новый, поющий на Западе

бард

Почтительно выражает любовь.

(Так все ведет к тебе, о душа!

Все чувства, все зримое, все

предметы - они приводят к тебе,

Но в паши дни, мне кажется, звуки

идут впереди всего

остального.)

Я слышу рождественский хор детей

в соборе святого Павла

Иль под высоким плафоном

огромного зала - симфонии,

оратории Генделя, Гайдна,

Бетховена,

И

"Сотворенье"

меня омывает прибоем божественных

волн.

Дай удержать мне все звуки (я с

напряженьем, в безмерном

усилье, кричу),

Наполни меня голосами

вселенной,

Дай мне изведать трепет всего -

Природы, бури, воды

и ветра - опер и песен - маршей

и танцев,

Наполни - влей их в меня - я все

их жажду вобрать.

<>

6

<>

Ибо я сладко проснулся,

И, медля, еще вопрошая музыку

сна

И вновь обращаясь к тому, что мне

снилось - к неистовой буре,

Ко всем напевам, к сопрано и

тенорам

И к быстрым восточным пляскам

в религиозном экстазе,

К органу, ко всем инструментам,

чудесным и разноликим,

Ко всем безыскусственным

жалобам горя, любви и смерти,

Сказал я своей молчаливой, но

жадной до впечатлений душе,

не в спальне своей, не в

постели:

"Приди, я нашел для тебя тот

ключ, который долго искал,

Пойдем освежимся средь жаркого

дня,

Весело жизнь узнавая, странствуя в

мире реальном,

Только питаясь и впредь нашей

бессмертной мечтой".

И больше того сказал я:

К счастью, то, что ты слышишь,

душа, это не звуки ветра,

Не грезы бушующей бури, не

хлопанье крыльев морского

орла, не скрежет и скрип,

Не песни сияющей солнцем

Италии,

Не мощный орган Германии - не

всемирный хор голосов -

не сочетанья гармоний -

Не свадебные песнопенья - не

звуки военных маршей,

Не флейты, не арфы, не зов

горниста, -

Но к новым ритмам, близким тебе,

К стихам, пролагающим путь от

Жизни к Смерти,

смутно дрожащим в ночной

полумгле, неуловимым,

незапечатленным,

К ним мы пойдем среди яркого

дня, их мы запишем.

МОЛЕНИЕ КОЛУМБА

Разбитый, хилый, дряхлый,

Выброшенный на дикий остров,

далеко-далеко от родины,

Двенадцать печальных месяцев,

зажатый между крутыми

скалами и морем,

Больной, изможденный, плечом к

плечу со смертью,

Бреду вдоль берега,

Изливая наболевшую душу.

Меня переполняет скорбь!

До завтра, может быть, не доживу;

Ни отдыхать, о Боже, не могу, ни

пить, ни есть, ни спать,

Пока не выскажу мою мольбу перед

Тобой,

Не нагляжусь, не надышусь Тобой,

не побеседую с Тобой,

Не отчитаюсь снова пред Тобой.

Ты ведаешь всю жизнь мою, за

годом год,

Долгую, исполненную не только

благочестием - зиждительным

трудом;

Ты ведаешь пост и молитвы юности

моей,

Ты ведаешь задумчивую важность и

прозренья зрелости моей,

Ты ведаешь и то, что, прежде чем

начать, я предался Тебе,

Ты ведаешь и то, что позже все

обеты исполнял, держался

твердо их,

Ты ведаешь, ни разу не утратил я ни

веры, ни восторга пред

Тобой,

В оковах, в казематах, в немилости

безропотно

Все от Тебя приемлющий, как

должное, все, что Тобой

ниспослано.

Все начинания мои посвящены Тебе,

Все замыслы и все расчеты

задумывались и выполнялись

с мыслью о Тебе,

По морю плыл, по суше

странствовал к Тебе,

Желания, намерения, стремления,

все мной достигнутое - Тебе.

О, я уверен, что они и в самом деле

от Тебя -

Толчок, горение, несокрушимость