Листья травы (Leaves of Grass)

Я скупаю изображения Озириса,

Изиды, Ваала, Брамы и Будды,

В мой портфель я сую Манито, и

Аллаха на бумажном листе,

и гравюру распятия.

Вместе с Одином, с безобразным

Мекситли и с каждым идолом,

с каждым фетишем,

Платя за этих богов и пророков

столько, сколько они стоят,

и ни одного цента больше,

Соглашаясь, что они были живы и

сделали то, что надлежало

им сделать в свой срок

(Да, они принесли кое-что для

неоперенных птенцов, которые

должны теперь сами встать,

полететь и запеть).

Принимая черновые наброски

всевозможных богов, чтобы

заполнить их лучше собою,

Щедро раздавая их каждому, и

мужчине и женщине,

Открывая столько же или больше

божественности в плотнике,

который ставит сруб,

Требуя, чтобы перед ним

преклонялись больше, чем перед всеми

богами, когда он, засучив рукава,

орудует молотком

и стамеской,

Не споря, что бог посылал

откровения, считая, что ничтожный

дымок или волос у меня на руке

непостижимы, как любое

из них,

Пожарные, качающие воду насосом

или взбирающиеся

по лестнице, приставленной к

дому, для меня не менее

величавы, чем боги античных

сражений,

Я слышу, как звенят их голоса сквозь

грохот обвалов,

Их мускулистые ноги несут их в

целости над обугленной дранкой,

их белые лбы невредимы средь

пламени;

Жене машиниста с младенцем у

сосков я молюсь о каждом, кто

родился на свет,

Рядом свистят три косы на покосе в

руках у дородных ангелов

со вздутыми на поясницах

рубахами;

Клыкастый и рыжий конюх искупил

все свои грехи, настоящие

и будущие,

Когда распродал все, что имел, и

пошел пешком, чтобы заплатить

адвокатам, защищающим брата его,

и сидел рядом с ним,

пока того судили за подлог,

И быку и букашке еще не молились,

как нужно,

Никому и не снилось, как

восхитительны грязь и навоз.

Сверхъестественное - не такое уж

чудо, я сам жду, чтобы

пришло мое время, когда я

сделаюсь одним из богов,

Уже близится день для меня, когда я

стану творить чудеса

не хуже, чем наилучшее из них.

Клянусь жизнью! Я сделаюсь вскоре

творцом всего мира,

Уже и сейчас полагая себя в лоно

теней, которые таятся в засаде.

<>

42

<>

Чей-то призыв из толпы,

Мой собственный голос, звонкий,

решительный, зычный.

Придите, мои дети,

Придите, мои мальчики и девочки,

мои женщины, мои

домочадцы и близкие,

Органист уже разжигает свой пыл,

он уже сыграл прелюдию.

Легкие и бойкие аккорды, я чувствую

гул ваших взлетов.

Голову мою так и завертело на шее,

Волнами катится музыка, но не из

органа она,

Люди окружают меня, но они не мои

домочадцы.

Вечно твердая, неоседающая почва,

Вечно те, что едят и пьют, вечно

солнце то вверх, то вниз, вечно

воздух, вечно неустанные приливы-

отливы.

Вечно я сам и все прочие люди,

непостижимые, порочные, живые,

Вечно старый, неизъяснимый вопрос,

вечно этот палец с занозой,

Вечно назойливый гик "улю-лю!" -

покуда мы не отыщем,

где скрылся хитрец, и не вытащим

его на расправу,

Вечно любовь, вечно всхлипывающая

влага жизни,

Вечно повязка под нижнею

челюстью, вечно стол, на котором

покойник.

Блуждают то там, то здесь, а глаза

прикрыты медяками.

Чтобы голодное брюхо насытить,

щедро черпают ложкой мозги,

Покупают билеты на праздник, но

на праздник не попадают

ни разу,

Большинство пашет, молотит,

обливается потом и мякину

получает за труд,

А меньшинство, не трудясь, богатеет и

требует пшеницу для себя.

Это - город, и я - гражданин,

Что занимает других, то занимает

меня, - политика, войны,

рынки, газеты и школы,

Мэр, заседания, банки, тарифы,

пароходы, заводы, акции,

недвижимости, движимости.

Малютки-человечки во множестве

прыгают там и здесь

в хвостатых пиджачках, в

воротничках,

Кто они, я знаю хорошо (нет, они не

черви и не блохи),

Я признаю в них моих двойников,

самый пошлый и самый

ничтожный так же бессмертен, как

я,

То, что я делаю и что говорю, то же

самое ждет и их,

Всякая мысль, что бьется во мне,

бьется точно так же и в них.

Я слишком много говорю о себе,

Эти мои строки всеядны, но других я

не должен писать,

Каждого, кто бы он ни был, я хочу

заполнить собой целиком.

Не рутинные фразы - эта песня моя,

Но внезапно задать вопрос, прыгнуть

далеко за предел,

и все-таки привести еще ближе;

Что эта печатная и переплетенная

книга, как не наборщик

и типографский мальчишка?

И что эти удачные фотографии, как

не ваша жена или друг

в ваших объятьях, таких нежных и

крепких,

И что этот черный корабль, обитый

железом, и его могучие

орудия в башнях, как не храбрость

капитана и машинистов?

А посуда, и мебель, и угощение в

домах

- что они, как не хозяин

и хозяйка и взгляды их глаз?

И небо там, наверху - оно же и здесь,

и над домом соседа,

и над домами напротив,

И что такое святые и мудрые, о

которых мы читаем в истории,

как не ты сам?

И что такое проповеди, богословие,

религии, как не бездонный

человеческий мозг?

И что есть разум? и что есть любовь?

и что есть жизнь?

<>

43

<>

Я не отвергаю вас, священники всех

времен и народов,

Величайшая вера - моя, и самая малая

- моя,

Я вмещаю древнюю религию, и

новую, и те, что между древней

и новой,

Я верю, что я снова приду на землю

через пять тысяч лет,

Я ожидаю ответа оракулов, я чту

богов, я кланяюсь солнцу,

Я делаю себе фетиша из первого

камня или пня, я шаманствую

палками в волшебном кругу

амулета,

Я помогаю ламе или брамину, когда

тот поправляет светильник

перед кумиром,

В фаллическом шествии я танцую на

улицах, я одержимый

гимнософист, суровый, в дебрях

лесов,

Я пью из черепа дикий мед, я чту

Веды, я держусь Корана,

Я вхожу в теокалли в пятнах крови от

ножа и камня, я бью

в барабан из змеиной кожи,

Я принимаю Евангелие, принимаю

того, кто был распят,

я наверное знаю, что он божество,

Я стою всю мессу на коленях, я

пуританин, я встаю для

молитвы или недвижно сижу на

церковной скамье,

С пеной у рта, исступленный, я бьюсь

в припадке безумия или

сижу мертвецом и жду, чтобы дух

мой воспрянул,

Я смотрю вперед на мостовую, на

землю или в сторону

от мостовой и земли,

Я из тех, что вращают колеса колес.

Один из этой центростремительной и

центробежной толпы,

я говорю, как говорит человек,

оставляющий друзьям

поручения, перед тем как

отправиться в путь.

Упавшие духом, одинокие и мрачные

скептики,

Легкомысленные, унылые, злые

безбожники,

Я знаю каждого из вас, я знаю море

сомнения, тоски, неверия,

отчаяния, муки.

Как плещутся камбалы!

Как они бьются, быстро, как молния,

содрогаясь и брызгая

кровью!

Будьте спокойны, угрюмцы и

окровавленные маловерные

камбалы,

Я ваш, я с вами, как и со всеми

другими,

У вас, у меня, у всех нас было равное

прошлое,

И вас, и меня, и всех ждет равное