Русский язык в зеркале языковой игры

(7) „как-то болезненно воспринималось сочетание интеллигентности с неврастенией-, ума с дворянскими предрассудками, бытика с бредиком (А. Белый, Начало века. В тенетах света).

(8) „протопопик нового сознания, Мережковский, делатель литературных бомб (А. Белый, Между двух революций).

(9) Нет, / не навяжусь в меланхолишке черной, да и разговаривать не хочется ни с кем

(В. Маяковский, Юбилейное).

(10) У стихотворца—/ корытце своё, у критика—/ своё корытико

(В. Маяковский, Марксизм — оружие, огнестрельный метод...)

(11) Помнится, он [Бунин] пригласил меня в какой-то —вероятно, дорогой и хороший —ресторан для задушевной беседы. К сожалению, я не терплю ресторанов, водочки, закусочек, музычки — и задушевных бесед (В. Набоков, Другие берега).

(12) Софья Дмитриевна не терпела уменьшительных (...) и сердилась, когда муж говаривал: «У мальчугана опять кагиелек, посмотрим, нет ли температурки» (В. Набоков, Подвиг, I).

(13) Бургомистр [взрослому сыну Генриху, шпиону и провокатору]: Ах ты мой единственный, ах ты мой шпиончик. Карьерочку делает, крошка. Денег не надо? (Е. Шварц, Дракон, II).

(14) Дорогие деточки,

Тише, не кричать!

Планчик пятилеточки

Будем изучать.

Вагончик за вагончиком

По рельсикам бежит

С железом и бетончиком

К заводикам спешит

(А. Архангельский, Мы — индустриальчики).

(15) -вот этот, вот и есть Кири-Куки, из-за которого сыр-бор загорелся. Дозвольте мне, ваша светлость, своими ручками ему глоточку перерезать (М. Булгаков, Багровый остров, 12).

(16) —Вот как мы тут славно шутку ем,—говорил довольный Бахтияров,—(...) « вес в рамочках дозволенного, вес в граничках допустимого (Т. Толстая, Сомнамбула в тумане).

(17) ...тут из чиста полюшка вышла ему [собирателю трав] навстречу красна девица, Нюра-экологитошка (пример из: [Земская 1992]).

(18) .я сутки не сдавался (...) да Грунька—девка там одна — доказала, сукутка. (А. Платонов, Чевенгур).

5. Аномальность (и комический эффект) усиливаются при сочетании уменьшительных суффиксов с именами собственными и с не совсем освоенными иноязычными словами:

(1) Услужи, фреринька, мне, собери все наши модные слова и напечатай их (Д. Фонвизин, Письма щеголихи к издателю «Живописца»).

(2) [Ноздрев]:—Да, Чичиков,уж ты не противься, одну безегику позволь напечатлеть тебе в белоснежную щеку твою! (Н. Гоголь, Мертвые души, т. 1, VIII).

(3) опрашивали, нет ли Полъ-де-Кокца в переводе почитать [вм. Поль-де-Кока] (М. Салтыков-Щедрин).

(4) А мы к вам, шарманочка! — продребезжал генерал, довольный тем, что сумел по-своему переделать слово «charmante» (А. Чехов, Герой-барыня).

(5) Если Дарий [персидский царь] делал замечание нерадивым слугам, те хором отвечали ему по его же наущению: «А ты, Дарьюшка, помнишь ли об АфинянахЛ» (Тэффи, Древняя история).

(6) —Да-а. Узнает теперь этот Константинополишка Николая Сырцова! Ей-бо, право! (А. Аверченко, Аргонавты и Золотое руно).

(7) Мережковский,Д. С.—Аввакумик, в салоне своем вопиющий (А Белый, Начало века).

(8) Подробно вопрос о Вальтере Скотте, о созданной им на русской почве традиции, о влиянии русских «вальтер-скоттиков» на Гоголя я рассматриваю в отдельной работе (В. Виноградов, Гоголь и натуральная школа).

(9) Ну, француз, конечно, речь говорит» на скорую руку спичишко. Шампанское, натурально (М. Булгаков, Театральный роман, 5).

(10) Всё у них о’кэйчик, живут припеваючи, над нами, дураками, посмеиваются (Т. Толстая, Чистый лист).

в. Создание комического использованием уменьшительно-ласкательных суффиксов имеет давнюю традицию, оно широко распространено и в Древней Руси, например у протопопа Аввакума (Бедной, бедной гщртшко! Что ты над собою зделал? Глуп ведь я гораздо. Так, человеченко ничему негодной) и особенно — у Ивана Грозного. Его склонность к актерству и скоморошеству (по выражению Д. С. Лихачева), к уничижительным самоназваниям выражается чаще всего именно в употреблении уменьшительных суффиксов. Так, в письме к своей марионетке Симеону Бекбулатовичу он пишет «государю великому князю Симеону Бекбу-латовичу всея Руси Иванец Васильев со своими детишками с Иванцом и с Федор-цом, челом бьют... Окажи милость, государь, пожалуй нас!”, упоминая далее “вотчи-нишки”, “поместьишки”, “хлебишко”, “деньжонки”, “рухлядишко” [Лихачев 1979].

Существительные с увеличительными суффиксами

Существительные с увеличительными суффиксами обыгрываются несравненно реже, чем существительные, включающие уменьшительно-ласкательные суффиксы. Значение существительных с увеличительными суффиксами Ю. Д. Апресян определяет след, образом: “говорящий небезразличен к величине бинтенсив-ностис Х-а и хочет заразить своим небезразличием адресата” [Апресян 1995: т. II, 146—147]. Игра заключается в присоединении суффикса к основам существительных, с которыми он обычно не сочетается. Ср.:

(1) шалунище; балтунище; написано... не глуповато, а глуповатище (М. Салтыков-Щедрин, по: [Ефимов 1953]).

(2) Ну, будьте живеньки, здоровенъки, актрисища лютая (Письмо А Чехова

О. Л. Книппер).

(3) Я знаю, что был Гомер,

Елена и павшая Троя.

Муза, музигца, /Плоской ступней шагала,

Говоря во все горло.»

(М. Кузмин, Базилид).

(4) Адище города окна разбили

на крохотные, сосущие Светами адкй (В. Маяковский, Адище города).

(5) [О сатирике Жванецком] Какой же он сатирик? Он сатир, сатирище! (Алла Пугачева).

Существует мнение, что с присоединением увеличительных суффиксов значение существительных не претерпевает существенных изменений. Приведенные выше примеры убеждают в том, что это не совсем так. Особенно интересны в этом отношении образования с суффиксом -ищ- от имен собственных в детской речи, где кроме значения увеличительности явно содержится отрицательная оценка описываемого лица, ср.:

[Минька и его старшая “длинновязая” сестра Лёля пробуют сласти, висящие на елке]: Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку. А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать., кроме одного яблока, которое висело низко. Я говорю:

—Если ты, Лёлища, съела вторую пастилку, то я еще раз откушу это яблоко (М. Зощенко, Лёля и Минька).

Притяжательные прилагательные

В современном русском языке притяжательные прилагательные редки, их судьба “лишена перспектив” [Виноградов 1972:167]. Этот прогноз оправдывается: Е. А Земская из 3000 новообразований, зафиксированных в словаре “Новое в русской лексике. Словарные материалы-81. М., 1986”, нашла лишь одно притяжательное прилагательное—Гулливеров (см. [Земская 1992:75]). Яркое (но, вообще говоря, вполне естественное) свидетельство непродуктивности притяжательных прилагательных — тот факт, что их использование в языковой игре встречается редко и производит особенно сильный художественный и комический эффект. Ср.:

(1) [О Медном Всаднике]:..зыбкая полутень покрывала Всадниково лицо и металл лица двусмысленно улыбался (А Белый, Петербург, 5).

(2) ...Скажи, чтоб явились они.