Русский язык в зеркале языковой игры

(3) Услышав, чгтго ее называют женщиной бальзаковского возраста, она нервно спрашивала: —А сколько лет этому самому Бальзаку? (Эмиль Кроткий).

Вообще говоря, женщину не напрасно волнует возраст Бальзака: ее понимание значения прилагательного вполне обычно (если детский возраст—это возраст ребенка, пенсионный — возраст пенсионеров, то естественно предположить, что бальзаковский возраст — это возраст некоего Бальзака). Словосочетание, обыгрываемое в шутке Кроткого, имеет менее обычное значение: 'возраст многих главных героинь романов Бальзака’.

Сходный механизм имеет след, шутка А. Чехова:

(4) Когда я (...) оканчивал второй анекдот, Иван Иванович захохотал, покачнулся от хохота... Это был гомерический хохот. Так мог хохотать один только Гомер (А. Чехов, Кое-что).

В действительности, гомерический смех (или хохот) — «неудержимый, громовой смех (подобный тому, каким, согласно “Илиаде” Гомера, смеялись на своих пиршествах олимпийские боги)» (MAC).

«Окачествление» относительных прилагательных

Чаще всего обыгрывание уже существующих прилагательных заключается в развитии качественных значений у относительных прилагательных. Е. А. Земская отмечает, что этот процесс всё время идет в языке [Земская 1992: 75] и, тем не менее, «окачествление» относительных прилагательных зачастую производит комический эффект. Этот эффект особенно силен при образовании краткой формы или же сравнительной или превосходной степени от относительного прилагательного (типа железен, железнее). Напомним, что образование сравнительной или превосходной степени от местоимений, существительных и причастий (са-мее, чертее, оитареннее) мы относим не к словообразованию, а к формообразованию и рассматриваем в главе Морфология (обоснование см. на с. 71). Приведем примеры образования кратких форм относительных прилагательных —см. (1)—(3) и форм сравнительной и превосходной степени этих прилагательных (аналитических или синтетических) — (4)—(10):

(1) Как розны земли моей племена,

и розен язык / и одежи

(В. Маяковский, Нашему юношеству).

(2) Вид индейцев таков.

пернат, / смешон / и нездегиен (В. Маяковский, Свидетельствую).

(3) Люд, шедший мимо, был гиутл, зябл, приезж (Саша Соколов, Палисандрия).

(4) Я,/поэт,!и то омериканистей/самого что ни на есть/американца (В. Маяковский, 100%).

(5) Чем старше, тем мемуарнее—к. А Реформатский о себе (по воспоминаниям дочери, М. А. Реформатской).

(6) ..мы ограничимся небольшим повествованием об императорах, с тем чтобы поскорей перейти к более средним людям, проживающим без всяких особых намерений (М. Зощенко, Голубая книга).

(7) [Разговор подруг о шляпке]:

—Это—последняя мода. Парижская. Называется птисольда б...с —Ужасно милая шляпка. Ужасно! Но я видела еще ужаснее и еще последнее (Тэффи, В трамвае) —прилагательное последний, вообще говоря, не исключает градации (ср.: самый последний, предпоследний), однако сравнительная степень аномальна.

(8) Наверху министры / в бриллиантовом огне.

Под — / народ. /Голейгиий зад виднеется (В. Маяковский, Мексика).

(9) Я самый непьющий из всех мужиков,

Во мне есть моральная сила

(В. Высоцкий, Поездка в город).

(10) [Разговор любимого вождя диктатории Огогондия с народом]:

—Ну что вы заладили.¹¹ Браво, браво”? Так и зазнаться можно. А я такой же, как все. Равный среди Равных!

—Да здравствует Равный среди Равных! Сто тысяч лет жизни самому Равному! б...с Слава Равнейшему! (В. Бахнов, Как погасло солнце...).

Встречается достаточно редко:

(1) “Хочешь чаю, Никанор—предложил хозяин.

— “Нет, спасибо, яуже отчаялся” (Е. Петров, Весельчак).

(2) —Я сначала насупился, а потом отпочковался (= наелся почек) и отчаялся.

(3) Мужчины, женитесь!Женщины, мужайтесьL (А Кнышев).

(4) Четвертовать — выставлять оценки за четверть (“Бестолковый этимологический словарь” — “Лит. газета”, по*. [Гридина 1996]).

(5) [Застойные годы. Призывы на заводских плакатах]:

Выполним — перевыполним...

Догоним — перегоним...

Сделаем — переделаем...

Добьемся — перебьемся...

(Пантелеймон Корякин).

1. Перейдем к рассмотрению основного способа обыгрывания словообразовательных возможностей языка. Это, как уже отмечалось, создание новых слов.

«Игровое слово смешит своей новизной, необычностью» [Земская — Китайгородская-Розанова 1983: 189]. Образование нового слова, пусть по узаконенной модели,— это творчество. Говоря поэтесса, мы воспроизводим многократно сказанное, говоря юморесса — мы творим новое (другое дело, насколько это новое удачно и уместно). При этом, однако, полученная новая лексема всегда содержит «хотя бы смутный намек на свой прототип» (Л. Блумфилд, цит. по: [Гридина 1996: 131]). Е. А. Земская пишет: «окказиональное словообразование (...) часто выступает как явление антиагглютинативное, нарушающее принципы той «шкалы технических средств», которая присуща естественной морфологии» [Земская 1992: 204]. Однако эти «нарушители правил продуктивности» тоже покоряются аналогии-аналогии правила или (чаще) аналогии конкретного слова. По справедливому замечанию Е. А. Земской, «без аналогического сопоставления, аналогического фона новое слово не может быть понято и, следовательно, не может существовать» [Земская 1992:184].

Нарушение и обыгрывание словообразовательных моделей заключается в несоблюдении правил сочетаемости основ со словообразующими аффиксами, в сочетании того, что по разным причинам признаётся узуальным («обычным») словообразованием несочетаемым. Экспрессивность (в частности, комический эффект) усиливается при наличии контраста в структуре окказионализма. При обыгрывании уже существующего слова этот контраст вызван, как мы видели, переосмыслением значения частей слова и/или отношения между ними. При создании нового слова это «контраст между частями слова — основами, составляющими сложное слово, или основой и аффиксом (высокая, книжная основа — низкий аффикс; сниженная, бытовая основа — высокий, книжный аффикс; исконная основа — заимствованный аффикс, заимствованная основа — исконный аффикс)» [Земская — Китайгородская — Розанова 1983: 189]. К этому следует добавить с е-мантическую рассогласованность компонентов слова, например: громоздкий, «важный», «страшный» или отрицательный объект, обозначаемый основой,— и уменьшительно-ласкательный суффикс (царишко, снарядик, сукушка).

2. При любом способе словообразования комический эффект усиливается при соединении в слове русских и иноязычных компонентов (основ и аффиксов), ср.:

(1) Пасквилянствовать (М. Салтыков-Щедрин).

(2) Извините меня за эти кель-выражансы, но я искренно вам говорю (А. Чехов, В пансионе).

(3) Женская стыдливость есть такая„ такая стыдливость, которой неглижировать нельзя! (А Чехов, Скверная история).

(4) Я (...) отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят. Она робко замерсика-ла и вышла». (А Чехов, Размазня).

(5) В бульварах/ буржуеныши / под нянин сказ, медведям /игрушечным / гладят плюшики (В. Маяковский, На Западе всё спокойно).

(6) Старается /разная /музыкальная челядь пианинить / и виолончелить