История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Довольно: не жди, не надейся, –
Рассейся, мой бедный народ!
В пространство пади и разбейся
За годом мучительный год.
И оно заканчивается словами:
Исчезни в пространство, исчезни,
Россия, Россия моя!
Через десять лет, с высоты второй революции, он переписал эти стихи,
закончив их так:
Россия! Россия! Россия! –
Мессия грядущего дня.
Урна (написанная после Пепла и опубликованная одновременно с ним) –
любопытное собрание пессимистических и причудливо-иронических
размышлений о несуществовании мира реальностей, открытом философией
Канта. С этого времени Белый написал немного стихов; последняя книга его
лирики ( После разлуки, 1922) – прямо говоря, сборник словесных и ритмиче -
ских упражнений. Но одна его поэма – Первое свиданье (1921) – прелестна. Как
и Три встречи Соловьева, это смесь серьезности и веселья, которые у Белого
странно-неразделимы. Большая часть опять покажется непосвященному пустой
словесно-фонетической игрой. Надо принять ее как таковую – с удовольствием,
потому что она необыкновенно веселит. Но реалистическая часть поэмы – это
нечто большее. Там его лучшие юмористические портреты – портреты
Соловьевых (Владимира, Михаила и Сергея), и описание большого симфониче -
ского концерта в Москве (1900 г.) – шедевр словесной выразительности,
141
мягкого реализма и прелестного юмора. Эта поэма тесно связана с прозаиче -
ским творчеством Белого и так же основана на очень сложной системе
музыкального построения, с лейтмотивами, «соответствиями» и «ссылками» на
себя же.
В предисловии к первому своему прозаиче скому произведению
( Драматическая симфония) Белый говорит: «Эта вещь имеет три смысла:
музыкальный смысл, сатирический смысл и, кроме того, философ ски-
символический смысл». Это можно сказать обо всей прозе, разве что отметить
еще, что второй смысл не всегда чисто сатириче ский – правильнее было бы
назвать его реалистическим. Последний смысл, философский, вероятно, по
мнению Белого, самый важный. Но для читателя, который хочет получить
удовольствие от прозы Белого, важно не принимать его философию слишком
всерьез и не ломать голову над ее смыслом. Это будет бесполезно, особенно в
отношении его более поздних «антропософских» произведений, философия
которых не может быть понята без предварительной долгой инициации в
Дорнахе. К тому же это и не нужно. Проза Белого ничего не потеряет, если
воспринимать ее философские символы просто как орнамент.
Его проза – «орнаментальная проза» – выражение это, которое теперь
стало техническим термином, обозначает почти все лучшее, написанное
прозой в России, начиная примерно с 1916 года. В этой орнаментальной
прозе символы (и звуки-символы), которые Белый употребляет, чтобы
выразить свою метафизику, никак не худший орнамент. «Орнаментальная»
проза не означает «витиеватая». Она не обязательно отмечена приподнятым
поэтическим языком, как у сэра Томаса Брауна или у Вячеслава Иванова.
Напротив, она может быть подчеркнуто-реалистической, даже агрессивно-
грубой (некоторые молодые «орнаменталисты» зашли в этом отношении
значительно дальше, чем когда-либо осмеливались натуралисты). Основное в
ней то, что она привлекает внимание читателя к малейшей детали: к словам, к
их звучанию и ритму. Она прямо противоположна аналитической прозе
Толстого или Стендаля. Это декларация независимости малых величин.
Западные мастера «орнаментальной прозы» – это Рабле, Лэм, Карлейль.
Величайшим русским орнаменталистом был Гоголь. У орнаментальной прозы
отчетливая тенденция: ускользнуть из-под контроля большей величины,
разрушить цельность произведения. Эта тенденция полностью развернулась
почти у всех продолжателей Белого. Но в творчестве самого Белого эта
тенденция уравновешивается музыкальной архитектоникой всего произведения.
Это музыкальная архитектоника выражена в самом слове Симфония и
осуществляется продуманной системой лейтмотивов и повторов-ссылок,
«кресчендо и диминуэндо», параллельным развитием независимых, но (по
своему символизму) связанных между собою тем. Однако центробежная
тенденция орнаментального стиля обычно побеждает центростремительные
силы музыкальной конструкции и (за исключением, может быть, Серебряного
голубя) Симфония и романы Белого не являют совершенного целого. В этом
смысле их нельзя сравнить с высшим единством Двенадцати. Симфонии
(особенно первая, так называемая Вторая, Драматическая) содержат много
прекрасных страниц, особенно сатирического плана. Но неопытному
начинающему читателю их не порекомендуешь. Начинать читать Белого лучше
с Воспоминаний об Александре Блоке или с первого романа – Серебряный
голубь.
Серебряный голубь не так поражает оригинальностью, как другие
произведения Белого. Он смоделирован по великому образцу Гоголя. Нельзя
142
сказать, что это имитация, ибо нужна могучая оригинальность, чтобы, пойдя на
выучку к Гоголю, не пережить жалкого провала. Пожалуй, Белый единственный
из русских писателей, кому это удалось. Роман написан блистательной,
равномерно-прекрасной прозой; эта-то проза прежде всего и поражает
читателя. Правда, это не столько Белый, сколько Гоголь, отразившийся в Белом,
но это всегда Гоголь на самом высоком уровне, что с самим Гоголем случалось
редко. Серебряный голубь несколько одинок в творчестве Белого, поскольку в
нем есть человеческий интерес и трагедия воспринимается как трагедия, а не
как орнаментальная штучка шутника. Действие происходит в сельской
местности, в Центральной России. Герой, Дарьяльский, – интеллигент, который
впитал изысканнейшую европейскую и античную культуру, но неудовлетворен
и хочет найти новую правду. От Запада он хочет обратиться к Востоку. Его
оскорбляет баронесса Тодрабе-Грабен, бабушка его нареченной невесты, и это
помогает ему порвать с западной цивилизацией. Он встречает группу крестьян,
принадлежащих к мистической и оргиастической секте Белых голубей; герой
присоединяется к ним и живет жизнью крестьянина. Он чувствует, что его
засасывает их чувственный мистицизм, и хотя у него бывают минуты
экстатического блаженства в новой среде, он ощущает, что его опять тянет к
чистому образу его отвергнутой «западной» любви. Он пробует бежать от
Белых голубей, но его заманивают в ловушку и убивают мистики, опасаясь
разоблачений, которые он может сделать, ускользнув от их чар. Роман этот по
содержанию интереснее большинства русских романов. У него сложный и
отлично распутанный сюжет; живые образы, как у Гоголя, –
охарактеризованные большей частью с физической стороны; живой и
выразительный диалог. Но, пожалуй, особенно замечательны там картины
Природы, завораживающие, пронизанные поэзией. Вся книга пропитана
ощущением монотонной и безграничной русской равнины. Все это, вместе с
блистательно-орнаментальным стилем, делает Серебряного голубя одним из
самых богатых сокровищами произведений русской литературы.
Петербург, как и Серебряный голубь – роман о философии русской
истории. Тема Серебряного голубя – противостояние Востока и Запада; тема
Петербурга – их совпадение. Русский нигилизм, в обеих своих формах –
формализма петербургской бюрократии и рационализма революционеров,
представлен как точка пересечения опустошительного западного рационализма
