История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
полностью переменит и преобразит жизнь. Эти ожидания еще усилились, когда
друзья узнали о видениях и поэзии Блока. В это время Белый учился в
Московском университете, что заняло у него восемь лет: он получил диплом по
философии и по математике. Несмотря на его блестящие способности,
профессура смотрела на него косо из-за его «декадент ских» писаний –
некоторые даже не подали ему руки на похоронах отца. Первое из
«декадентских» писаний появилось в 1902 г. под раздражающим названием
Симфония ( Вторая драматическая). Несколько исключительно тонких
критиков (М. С. Соловьев, Брюсов и Мережковские) сразу распознали тут нечто
совершенно новое и многообещающее. Это почти зрелое произведение дает
полное представление как о юморе Белого, так и о его изумительном даре –
писать музыкально организованную прозу. Но критики отнеслись к этой
симфонии и к тому, что за ней последовало, с негодованием и злобой, и на
несколько лет Белый заменил Брюсова (которого начинали признавать) – теперь
все нападки на «декадентов» обращены были на Белого, Белый был основной
мишенью. Его обзывали непристойным клоуном, чьи ужимки оскверняют
священную область литературы. Отношение критики безусловно понятно и
простительно: почти во всех произведениях Белого бесспорно есть элемент
дурачества. За Второй симфонией последовала Первая ( Северная, героическая,
1904), Третья ( Возвращение, 1905) и Четвертая ( Кубок метелей, 1908), а
также сборник стихов Золото в лазури (1904) – и все встретили такой же прием.
В 1905 г. Белый (это все время приходится повторять, рассказывая о
символистах) был захвачен волной революции, которую он пытался объединить
с соловьевским мистицизмом. Но последовавшая реакция вы звала у Белого
подавленность, как и у Блока, депрессию, и он потерял веру в свои
мистические идеалы. Подавленность излилась в двух стихотворных сборниках,
139
появившихся в 1909 г.: реалистическом – Пепел, где он подхватывает
некрасовскую традицию, и Урна, где он рассказывает о своих блужданиях по
абстрактной пустыне неокантианской метафизики. Но отчаяние и
подавленность Белого лишены угрюмой и трагической горечи Блока, и читатель
поневоле относится к ним не так серьезно, тем более, что сам Белый поминутно
отвлекает его своими юмористическими курбетами. Все это время Белый писал
прозу том за томом: писал блестящие, но фантастические и импрессионистские
критические статьи, в которых объяснял писателей с точки зрения своего
мистического символизма; писал изложения своих метафизических теорий.
Символисты высоко его ценили, но широкой публике он был почти не известен.
В 1909 г. он опубликовал свой первый роман – Серебряный голубь. Это
замечательное произведение, которому вскоре предстояло оказать такое
огромное влияние на историю русской прозы, вначале прошло почти
незамеченным. В 1910 г. он прочел ряд докладов в Петербургской «поэтической
Академии» о русской просодии – дата, с которой можно отсчитывать само
существование русской просодии как отрасли науки.
В 1911 г. он женился на девушке, носившей поэтическое имя Ася
Тургенева, а в следующем году молодая пара познакомилась с известным
немецким «антропософом» Рудольфом Штейнером. Штейнеровская
«антропософия» есть грубо конкретизированная и детализированная обработка
символистского мировоззрения, которое считает человеческий микрокосм во
всех его деталях параллельным вселенскому макрокосму. Белый и его жена
были заворожены Штейнером и четыре года прожили в его магическом
заведении в Дорнахе, близ Базеля («Гетеануме»). Они принимали участие в
строительстве Иоганнеума, который должен был быть выстроен только
адептами Штейнера, без вмешательства непросвещенных, т.е.
профессиональных строителей. За это время Белый опубликовал свой второй
роман Петербург (1913) и написал Котика Летаева, который был опубликован
в 1917 году. Когда разразилась война, он занял четко-пацифистскую позицию.
В 1916 г. он был вынужден возвратиться в Россию для военной службы. Но от
этого его спасла революция. Как и Блок, он попал под влияние Иванова-
Разумника и его «скифского» революционного мессианизма. Большевиков он
приветствовал как освободительную и разрушительную бурю, которая
разделается с одряхлевшей «гуманистической» европейской цивилизацией.
В его (очень слабой) поэме Христос воскрес (1918) он, еще более настойчиво,
чем Блок, отождествляет большевизм с христианством.
Как и Блок, Белый очень скоро потерял веру в это тождество, но, в отличие
от Блока, не впал в унылую прострацию. Напротив, именно в самые худшие
годы большевизма (1918–1921) он развил бурную деятельность, вдохновленную
верой в великое мистическое возрождение России, нарастающее вопреки
большевикам. Ему казалось, что в России на его глазах возникает новая
«культура вечности», которая заменит гуманистическую цивилизацию Европы.
И действительно, в эти страшные годы голода, лишений и террора в России
происходил удивительный расцвет мистического и спиритуалистического
творчества. Белый стал центром этого брожения. Он основал «Вольфилу»
(Вольная философская ассоциация), где свободно, искренно и оригинально
обсуждались самые жгучие проблемы мистической метафизики в их
практическом аспекте. Он издавал Записки мечтателя (1919–1922),
непериодический журнал, смесь, в которой содержится почти все лучшее, что
было опубликовано в эти тяжелейшие два года. Он преподавал стихосложение
пролетарским поэтам и с невероятной энергией читал лекции чуть не каждый
день. За этот период, кроме множества мелких произведений, им были
140
написаны Записки чудака, Преступление Николая Летаева (продолжение
Котика Летаева), большая поэма Первое свиданье и Воспоминания о Блоке. Он
был вместе с Блоком и Горьким (которые ничего не писали и потому в счет не
шли) крупнейшей фигурой в русской литературе, причем куда более
влиятельной, чем они оба. Когда возродилась книжная торговля (1922),
издатели первым делом стали печатать Белого. В том же году он уехал в
Берлин, где стал таким же центром среди писателей-эмигрантов, каким был в
России. Но его экстатический и беспокойный дух не позволил ему оставаться за
границей. В 1923 г. он вернулся в Россию, ибо только там он чувствует
соприкосновение с тем, что считает мессианским возрождением русской
культуры.
Андрей Белый обычно считается прежде всего поэтом, и, в общем, это
верно; но его стихи и по объему, и по значению меньше, чем его проза.
В стихах он почти всегда экспериментирует, и никто не сделал больше, чем он,
в открытии доселе неизвестных возможностей русского стиха, особенно в его
традиционных формах. Его поэзия не отмечена величественностью и страстным
напряжением, как у Блока. Ее воспринимаешь легче всего, если относиться к
ней как к словесной игре. Первая его книга переполнена древнегерманскими
ассоциациями (более в сюжетах, чем в форме). На многих страницах вы
встретите Ницше с его символами Заратустры, и Беклина с его кентаврами, но
уже и тут видны первые плоды его юмористического натурализма. Пепел, самая
реалистическая его книга, одновременно и самая серьезная, хотя в ней
содержатся некоторые самые смешные его вещи ( Дочь священника и
Семинарист). Но господствующая нота – мрачное и циничное отчаяние. В этой
книге находится самое серьезное и сильное стихотворение Белого – Россия
(1907):
