История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
поэтической выразительности, но точности ему не хватает: его слова (иногда
замечательные) никогда не бывают «счастливыми находками». Любимые темы
Брюсова – размышления о прошлом и будущем человечества, изображение
половой любви как мистического ритуала и, как любили говорить двадцать лет
назад, – «мистицизм повседневности», то есть описание крупных современных
городов как таинственного леса символов. Лучшие стихи Брюсова содержатся в
сборниках Urbi et orbi (1903) и Stephanos (1906). В Stephanos входит и
замечательный цикл вариаций на вечные темы греческой мифологии ( Правда
вечная кумиров). Такие стихи, как Ахиллес у алтаря (Ахиллес ждет рокового
обручения с Поликсеной), Орфей и Эвридика, Тезей Ариадне – лучшие
достижения «классической» стороны русского символизма, стремившейся к
иератической возвышенности и символической наполненности.
Проза Брюсова в целом такая же, как и стихи: торжественная,
иератическая и академичная. В прозе затрагиваются те же темы: картины
прошлого и будущего, таинственные «бездны» любви – часто в самых ее
извращенных и ненормальных проявлениях. Как и у стихов, у прозы – явно
«переводной с иностранного» вид. Брюсов сам это чувствовал и часто нарочно
стилизовал прозу под иностранные образчики прошлых эпох. Один из лучших
рассказов Брюсова – В подземной тюрьме – написан в стиле новелл
итальянского ренессанса. Лучший роман Брюсова – Огненный ангел (1907) –
рассказывает о немецком купце времен Лютера. Прием стилизации спас прозу
Брюсова от «поэтизации» и импрессионистичности. В целом, проза его
мужская, прямая, в ней нет манерности. На сюжеты и композицию
прозаических сочинений сильно повлиял Эдгар По. Особенно влияние великого
южанина чувствуется в подробном документальном описании будущего
цивилизации в Республике Южного Креста и в хладнокровном изучении
патологических психических состояний в рассказе Теперь, когда я проснулся.
Во всей прозе Брюсова есть холодность и жес токость: там нет жалости,
нет сострадания, только холодный огонь чувственной экзальтации, желание
проникнуть в потаенные уголки человеческой порочности. Но Брюсов не
психолог, и его картины чувственности и жестокости всего лишь ярко
раскрашенный карнавал. Главное произведение Брюсова в прозе – Огненный
ангел – лучший, возможно, русский роман на иностранный сюжет. Сюжет –
колдовство и суд над ведьмой. Появляются доктор Фауст и Агриппа
Неттесгеймский. Роман проникнут подлинным пониманием эпохи и полон
«эрудиции», как романы Мережковского, но свободен от наивного
мудрствования этого автора и несравнимо занимательнее. В сущности, это
очень хороший, умело построенный исторический роман. Спокойная манера
ландскнехта, в которой он ведет рассказ о страшных и загадочных событиях,
свидетелем которых он был, делает роман особенно захватывающим чтением.
Второй роман Брюсова – Алтарь победы (1913), действие которого развивается
в четвертом веке в Риме, гораздо хуже: книга длинная, скучная, лишенная
творческого элемента.
117
4. ПОЭТЫ-МЕТАФИЗИКИ: ЗИНАИДА ГИППИУС
Брюсов и Бальмонт были западниками, Петрами Великими (в миниатюре)
русского символизма. Их творчество не философское и не лириче ское – оно
громкое и риторичное. Оба они искали новый язык для выражения «великой
поэзии». Оба были эстетами и их идеал красоты был достаточно близок к
общепринятому, что и сделало их в конце концов популярными поэтами. Но
появились и другие поэты, которых можно назвать славянофилами символизма.
Для них главным было не делать красивые вещи, а понимать смысл вещей. Они
принесли с собой сильнейшее желание «знать» и сделать поэзию инструментом
познания. Они не стремились к красноречию и блеску, но пытались создать
поэтический язык, пригодный для выражения их часто сложных и трудных для
понимания идей. Их можно назвать поэтами-метафизиками.
Начнем с Ивана Коневского (1877–1901; псевдоним И. И. Ореуса –
фамилия шведского происхождения), редкостно привлекательного молодого
человека, подававшего большие надежды, который в двадцать четыре года
утонул, купаясь в реке. Он был мистическим пантеистом, страстно желавшим
постичь все многообразие вселенной. Он был на пути к созданию сжатой и
сильной манеры выражения, соответствующей сложности его идей. Он говорил,
что поэзия должна быть грубовата. Его поэзия решительно грубовата, но это
грубость Микеланджело в борьбе с сопротивляющимся мрамором.
У Коневского было замечательно острое чувство ценности русских слов,
являющихся ему в обнаженном виде, очищенными от литературных
ассоциаций. В этом отношении он был предшественником Хлебникова. В его
поэзии не было банальности и дешевой миловидности. Его лучшие стихи
посвящены воссозданию Природы: леса ( Дебри), дождя ( Тихий дождь),
водопада ( Взрывы воды), ветра ( Сон борьбы).
Еще один замечательный человек этого периода – Александр Михайлович
Добролюбов. Он родился в 1876 г., в девяностых годах появился в кружке
модернистов, производя впечатление то ли сумасшедшего (так думало
большинство), то ли святого (как думали немногие). Он опубликовал два
маленьких сборничка стихов и исчез. Он пошел «в народ», где стал
основателем мистической и анархической секты. Он настолько уподобился
крестьянину, что, когда он приехал в Ясную Поляну, Толстой, проговорив с ним
два часа, был убежден, что говорил с настоящим крестьянином и отказывался
верить, что он «декадентский» поэт. В 1905 г. Брюсов опубликовал книгу
мистических сочинений Добролюбова Из книги Невидимой. Но сам Добролюбов
исчез и никто о нем больше не слышал. Может быть, он все еще жив и бродит
где-то по России. Ранняя поэзия Добролюбова (как и Коневского) агрессивно
своеобразна и темна, но эта темнота происходит от попытки выразить в новой
форме новые и неожиданные чувства. Его поэзия удивительно свободна от
банальности. Сборник Из книги Невидимой состоит из фрагментарных
прозаических заметок о духовных переживаниях автора, особенно о его
общении с Природой. Проза перемежается необычайно свежими и
оригинальными стихами – мистическими, библейскими и посвященными
природе гимнами, отчасти идущими от гимнов русских протестант ских сект, но
передающими нервное биение жизни настоящего поэта.
Наиболее интересным из ранних метафизических символистов была
Зинаида Гиппиус. Как и Коневской и Добролюбов, Гиппиус избегает
«миловидности» и риторики. Суть для Гиппиус важнее стиля, и она работает
над формой, только поскольку это важно для гибкого и адекватного выражения
ее идей. Гиппиус также славянофилка, так как продолжает традицию
Баратынского, Тютчева и Достоевского, а не французов. Зинаида Николаевна
118
Гиппиус (р. 1869) замужем за Д. С. Мережковским, но в литературе более
известна под девичьей фамилией; то, что нужно знать о ее жизни, было
изложено в предыдущей главе. За границей Гиппиус почти не знают, но в
литературных кругах России ее считают более оригинальным и значительным
писателем, чем ее во многом переоцененный муж. Деятельность ее почти такая
же многосторонняя, как и у него; она пишет короткие рассказы и длинные
романы, пьесы, критические и политические статьи – и стихи. Самые
выдающиеся черты творчества Гиппиус – редкие в женщине сила ума и
остроумие. Вообще, за исключением некоторой переутонченности и своенравия
блестящей и избалованной кокетки, – в ней мало женского. А кокетство только