История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
жестоких сцен подавления революционного движения – отсюда ее название
Капли крови. Триродов – идеальный человек, почти приблизившийся к
спокойствию смерти, он создает вокруг себя атмосферу покоя и прохлады,
символизируемую его колонией «тихих мальчиков», – странное видение
больного воображения Сологуба. Во второй и третьих частях ( Королева
Ортруда и Дым и пепел) действие переносится в королевство Объединенных
островов в Средиземном море. Острова – вымышленные, вулканического
происхождения. В этих книгах есть мощное и тонкое – но какое-то
подозрительное – обаяние. В отличие от большинства русских романов их
просто интересно читать. Это очень запутанный сюжет, с любовной и
политической интригой. Ситуация обостряется постоянным присутствием
опасности – вулкана, который наконец извергается в третьей части. История
123
символическая, как я уже говорил, помимо символизма, в ней есть обаяние.
В конце трилогии Триродова избирают королем Республики Объединенных
островов!
Рассказы Сологуба – связующее звено между поэзией и романами.
Некоторые из них – короткие зарисовки в стиле Тяжелых снов и Мелкого беса.
Другие, особенно написанные после 1905 г., откровенно фантастические и
символические. В них Сологуб дает полную свободу своим патологическим
чувственным запросам. Типичные примеры – Милый паж и переведенная на
английский Дама в узах. А Чудо отрока Лина – революционный сюжет в
условно-поэтической обстановке – один из лучших образцов современной
русской прозы. Вообще проза Сологуба прекрасна: прозрачная, ясная,
уравновешенная, поэтичная, но с чувством меры. В поздних произведениях,
правда, появляется раздражающая манерность. Особняком стоят Политические
сказочки (1905): восхитительные по едкости сарказма и по передаче народного
языка, богатого (как всякая народная речь) словесными эффектами и
напоминающего гротескную манеру Лескова.
Пьесы Сологуба несравнимо хуже других его произведений. В них мало
драматических достоинств. Победа смерти и Дар мудрых пчел – пышные
зрелища, символизирующие философские концепции автора. В них меньше
искренности, чем в его поэзии, красота их фальшива. Более интересна пьеса
Ванька-ключник и паж Жеан: забавно и иронически рассказанный привычный
сюжет о молодом слуге, который соблазняет хозяйку дома, развивается в двух
параллельных вариантах – в средневековой Франции и в Московской Руси. Это
сатира на русскую цивилизацию, с ее грубостью и бедностью форм, и в то же
время символ глубинной образности дурного разброда жизни во всем мире и во
все века.
6. АННЕНСКИЙ
Еще старше Сологуба, еще отдаленнее от общего направления и еще позже
признан был Иннокентий Федорович Анненский. Он родился в 1855 г. в Омске
(Западная Сибирь), был сыном видного чиновника, образование получил в
Петербурге. В тамошнем университете он закончил классическое отделение и
был оставлен при кафедре, но обнаружил, что неспособен сосредоточиться на
писании диссертации – и стал преподавателем древних языков. Со временем он
стал директором Царскосельского лицея, а впоследствии –инспектором
Петербургского учебного округа. Вся его преподавательская карьера проходила
на более высоком уровне, чем карьера Сологуба. Он был выдающимся знатоком
в области античной литературы, сотрудничал в филологических журналах,
посвятил себя переводу всего Еврипида на русский язык. В 1894 г. он
опубликовал Вакханки, а затем и все остальное. Неслучайно им был выбран
Еврипид – самый «журналистский» и наименее религиозный из трагических
поэтов. Склад ума Анненского был в высшей степени неклассичным, и он
сделал все, что мог, для модернизации и вульгаризации греческого поэта. Но
все это доставило бы ему лишь крошечное место в русской литературе, если бы
не его собственные стихи. В 1904 г. он опубликовал книгу лирики (половина
которой была занята переводами из французских поэтов и из Горация) под
названием Тихие песни и под причудливым псевдонимом Ник. Т-О
(одновременно и анаграмма, частичная, его имени, и – «никто»). Для него это
еще и аллюзия на известный эпизод из Одиссеи, когда Одиссей говорит
Полифему, что его зовут Утис (по-гречески – Никто). Для Анненского
характерны такие дальние и сложно построенные аллюзии. Тихие песни прошли
незамеченными, даже символисты не обратили на них внимания. Стихи его
124
продолжали время от времени появляться в журналах и он выпустил две книги
критических очерков, замечательных как тонкостью и проницательностью
критических наблюдений, так и претенциозными вывертами стиля. К 1909 году
кое-кто стал понимать, что Анненский – необыкновенно оригинальный и
интересный поэт. Его «подхватили» петербургские символисты и ввели в свои
поэтические кружки, где он сразу стал центральной фигурой. Он был на пути к
тому, чтобы стать основным влиянием в литературе, когда внезапно скончался
от сердечного приступа на Петербургском вокзале, возвращаясь домой, в
Царское Село (ноябрь 1909). Он подготовил к печати вторую книгу стихов –
Кипарисовый ларец, который вышел в свет в следующем году и среди русских
поэтов стал считаться классикой.
Поэзия Анненского во многом отличается от поэзии его современников.
Она не метафизична, а чисто-эмоциональна, даже, пожалуй, нервна. Русских
учителей у Анненского не было. Если вообще они у него были, то это Бодлер,
Верлен и Малларме. Но в сущности его лирическое дарование замечательно
оригинально. Это – редкий случай очень позднего развития. И совершенства он
достиг далеко не сразу. Тихие песни явно незрелы, хотя написаны в сорок
восемь лет. Но большинство стихов Кипарисового ларца – жемчужины
безупречного совершенства. Анненский – символист, поскольку его поэзия
основана на системе «соответствий». Но это – чисто эмоциональные соответст -
вия. Стихотворения развиваются в двух связанных между собою планах –
человеческая душа и внешний мир; каждое – тщательно проведенная параллель
между состоянием души и мира вне ее. Анненский близок к Чехову, потому что
его материал – тоже мелочи и булавочные уколы жизни. Его поэзия в основе
своей человечна и могла бы стать понятной всем, потому что состоит из
обычного человеческого, внятного всем материала. Стихи построены с
удивляющей и смущающей тонкостью и точностью; сжатые, лаконичные – все
конструктивные леса с них сняты, оставлены только основные точки, по
которым читатель может восстановить весь процесс и постичь единство стихо -
творения. Но мало кто из читателей способен на требуемое для этого
творческое усилие. А между тем творчество Анненского стоит этого труда. Те,
кто овладел Анненским, обычно предпочитают его всем другим поэтам, ибо он
уникален и неувядаем. Объем созданного им невелик – две книжки; в обеих не
более ста стихотворений, в каждом из которых не более двадцати строк.
Поэтому изучать его сравнительно нетрудно. Да и для перевода он нетруден,
ибо главное в его стихах – их структурная логика.
МАКИ
Веселый день горит... Среди сомлевших трав
Все маки пятнами – как жадное бессилье,
Как губы, полные соблазна и отрав,
Как алых бабочек развернутые крылья.
Веселый день горит... Но сад и пуст и глух.
Давно покончил он с соблазнами и пиром, –
И маки сохлые, как головы старух,
Осенены с небес сияющим потиром.
ОКТЯБРЬСКИЙ МИФ
