История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
русские поэты). О стиле Бальмонта можно получить полное представление по
хорошо известному, знакомому (для многих русских до тошноты знакомому)
стихотворению Камыши.
КАМЫШИ
Полночной порою в болотной глуши
Чуть слышно, бесшумно шуршат камыши;
114
О чем они шепчут? О чем говорят?
Зачем огоньки между ними горят?
Мелькают, мигают, – и снова их нет,
И снова забрезжил блуждающий свет.
Полночной порой камыши шелестят.
В них жабы гнездятся, в них змеи свистят.
В болоте дрожит умирающий лик.
То месяц багровый печально поник.
И тиной запахло. И сырость ползет...
Трясина заманит, сожмет, засосет.
«Кого? Для чего? – камыши говорят –
Зачем огоньки между нами горят?»
Но месяц печальный безмолвно поник.
Не знает. Склоняет все ниже свой лик.
И, вздох повторяя погибшей души,
Тоскливо, бесшумно шуршат камыши.
3. БРЮСОВ
Валерий Яковлевич Брюсов родился в 1873 г. в купеческой семье. Он
получил хорошее образование и позже, постоянно читая и занимаясь, стал,
быть может, одним из образованнейших людей своего поколения. В 1894 г.
вместе с А.Л. Миропольским он опубликовал получившую скандальную
известность книгу Русские символисты. Эта и последующие книги стали на
целое десятилетие излюбленным объектом насмешек в печати. Имя Брюсова
стало в литературе синонимом шута, и, хотя других символистов (Бальмонта,
Сологуба, Гиппиус) довольно доброжелательно принимали в литературных
журналах, для Брюсова их двери были закрыты вплоть до 1905 г. Брюсов
совершенно не соответствовал такой репутации: он вовсе не был шутом, он
вообще был самой торжественной и невыносимо серьезной фигурой во всей
русской литературе. Но его ранняя поэзия настолько отличалась от того, что
обычно печаталось в русских журналах, что критики не могли расценить ее
иначе, как оскорбительный розыгрыш. На самом деле Брюсов просто подражал
(довольно по-детски) французским поэтам своего времени. В течение многих
лет каждую новую книгу Брюсова встречали с возмущением или насмешкой. Но
Брюсов не сдавался. Его стиль мужал. Росло число его последователей.
К 1903 г. он стал признанным главой большой и энергичной литературной
школы; к 1906 г. его школа выиграла битву; символизм был признан как русская
поэзия, а Брюсов как первый поэт России. Те критики, что издевались над
ранним творчеством Брюсова, приветствовали его сборник Stephanos ( Венок),
появившийся в 1906 г. на вершине революционного подъема. Успех книги был,
возможно, самой значительной датой в истории движения символизма к
господствующему положению в современной литературе.
В 1900 г. Брюсов стал de facto руководителем издательства, объединившего
силы нового движения. В 1904 г. они начали выпускать обозрение Весы – без
сомнения, самое культурное, самое европейское издание своего времени,
выходившее до 1909 г. С 1900 до 1906 гг. Брюсов был главой единой и сильной
партии, шедшей к успеху; после 1906 г. его положение еще больше укрепилось.
Но талант его начал клониться к закату. По сравнению со Stephanos сборник
Все напевы (1909) не принес ничего нового, а последующие сборники
оказывались все хуже и хуже. Начиная с девяностых годов, Брюсов с
удивительной энергией работал в самых различных областях литературы –
стихи Брюсова лишь малая часть его литературной деятельности: он успешно
115
переводил иностранную поэзию, писал прозу и пьесы, рецензировал почти все
выходившие поэтические сборники, издавал классиков, работал в архивах,
готовя материалы о жизни Пушкина, Тютчева и других, невероятно много
читал, и все время был фактическим редактором журнала. При том Брюсов
отнюдь не был аскетом – его любовная лирика основана на богатом жизненном
опыте, а кроме того, он на себе испытывал «искусственный рай» опиума и
кокаина. Но это никогда не мешало ему работать. Замечательный пример
работоспособности Брюсова – сборник армянской поэзии, составленный им по
просьбе комитета армянских патриотов. Комитет в 1915 г. обратился к Брюсову
с просьбой издать подборку избранных сочинений армянских поэтов на русском
языке. Менее чем за год Брюсов выучил армянский язык, прочел все, что можно
было достать на эту тему, почти все переводы сделал сам и в 1916 году
выпустил огромный том Поэзия Армении. Книжка стала замечательным
памятником человеческой работоспособности и лучшим изданием такого рода.
По сути Брюсов был аполитичен. Его отношение к политике было чисто
эстетским. Это хорошо выражено в его строках 1905 г.:
Прекрасен в мощи грозной власти
Восточный царь Ассаргадон,
И океан народной власти,
В щепы дробящий утлый трон!
Но ненавистны полумеры…
До 1917 г. Брюсов не участвовал в политиче ской жизни, но, когда
большевики пришли к власти, он стал коммунистом. Это было вызвано не
политическими убеждениями, напротив, их отсутствием, потому что именно
политические и нравственные убеждения не позволяли большинству
гражданственно настроенных людей сделать этот шаг. Возможно, причина еще
и в том, что Брюсов больше не чувствовал себя лидером и надеялся, примкнув к
самой передовой политической партии, снова стать передовым и современным.
Кроме того, революция 1917 г. соответствовала его эстетическому идеалу
«океана народной власти», – и он явно сочувствовал механическим схемам
Ленина.
Сначала Брюсов получил синекуру, потом более ответственный пост главы
цензурного комитета, но ему так и не удалось приспособиться к правоверным
коммунистам, и его сменил на этом посту более надежный партиец (романист
Серафимович). Не удалось Брюсову и добиться признания у поэтов «левого
фронта», которого он искал со времени возникновения футуризма. Последние
годы Брюсов проводил в одиночестве и очень страдал от того, что оказался вне
движения. Единственным его утешением была работа с молодыми
пролетарскими поэтами, которым он давал регулярные уроки поэтического
мастерства. Брюсов умер в октябре 1924 г. в возрасте пятидесяти одного года,
на пятнадцать лет пережив расцвет своей славы.
Поэзия Брюсова, так же как и Бальмонта, наполнена «иностранным»
воздухом, потому что связь с французской и латинской поэтической традицией
была у них теснее, чем с русской. Роднит Брюсова с Бальмонтом и отсутствие
тонкой отделки, тонких оттенков и «последнего штриха». Лучшие его стихи
великолепны: пурпур и золото; худшие – полная безвкусица.
Как и у большинства русских символистов, стихи Брюсова состоят в
основном из «высоких» слов и всегда торжественны и иератичны. В ранних
стихах (1894–1896) он пытался привить России «поющее звучание» Верлена и
ранних французских символистов, а также оживить и осовременить «напевы»
Фета. Но в целом Брюсов поэт не музыкальный, хотя, как и все русские
116
символисты, часто пользуется словами как эмоциональными жестами, а не как
знаками с четким значением. Хотя его поэзия пропитана культурой веков,
Брюсов не философский и не «думающий» поэт. Одно время под влиянием
Ивана Коневского Брюсов занялся метафизической поэзией, некоторые его
стихи в этом роде – чудная риторика, но философии в них мало, больше
патетических возгласов и противопоставлений. Язык поэзии Брюсова более
сжатый и выразительный, чем у Бальмонта, и иногда он достигает вершин
