Annularis (СИ)

Кажется, все действительно вставало на свои места.

Аллен вдруг почувствовал, как его распирает от эмоций. Ему хотелось рассмеяться, во весь голос, так, чтобы все-все-все слышали, но он позволил себе лишь хихикнуть, ловя очередной подозрительный взгляд Канды, и показал ему язык.

Спрятав леденец в карман, Уолкер встал из-за стола, намереваясь взяться за свою работу (Ковчег пролетал уже над Индией), и, хитро улыбнувшись, спросил у Юу:

— У тебя, что, заначка сладостей на корабле где-то?

Канда закатил глаза, что-то прошипев себе под нос, и буркнул:

— Шестилетней давности. И всё, вали уже, Шпендель, мешаешь только.

— Ух ты ж моя стесняшечка-БаКандочка, — заулюлюкал Аллен, заметив слегка порозовевшие скулы друга. — Кого-то засмущали, да? Ну ничего, — продолжал он улюлюкать, с детским азартом наблюдая, как Юу начинает закипать уже от злости. — Лучше иди к Алме, он тебя успокоит и приласкает… всё, всем пока! — когда Канда опасно прищурился, потянув руки к своему Мугену (идиотская катана для идиотского мечника), Аллен помахал руками смеющимся Линали и Джонни, подмигнул раскрасневшемуся Карме и смущённо улыбнулся сдерживающему хохот Тики, после чего быстрыми шагами смылся из столовой.

Он-то прекрасно знал, что Канда, учитывая его положение, сладостями шестилетней давности кормить его ни за что не станет. А это значит, что азиат покупал какие-то лакомства с долгим сроком годности, пока они стояли в Ордене.

И от этого в груди теплело еще больше.

Курица-наседка с режимом берсерка, подумать только! Как ему, однако, повезло с названым старшим братцем.

Аллен поднялся на мостик, мельком проверяя верность маршрута, по которому следовал оставшийся на полчаса под присмотром одной только Миранды Ковчег, и коротко усмехнулся, когда заметил выглядывающего из-за стены Тимоти. Мальчик загадочно сверкал в его сторону глазами и как будто следил, оценивая его окрыленное состояние.

— Иди сюда, пират, — рассмеялся Аллен, вспомнив, что там слышалось из ванной, когда несколько дней назад Тики пошел купать мальчика. — Про устройство корабля рассказывать тебе буду, — заявил он. — Преемник ты мне или нет?

Тим стрелой промчался от входа в кабину управления к капитанскому мостику и смерил юношу хитрым взглядом.

— А вы с Тики целовались! — пользуясь своей детской якобы непосредственностью, в лоб припечатал он, заставляя Уолкера покраснеть, и весело захихикал. — Вот он тоже так себя повел! — припечатал мальчик.

— Ты и его об этом спрашивал? — чувствуя, как скулы вновь заливает жаром, зашипел Аллен. — А ну-ка, иди сюда!

Тим показал ему язык и снова стрелой промчался обратно к выходу в коридор. И — загорланил:

— А Аллен оттаял! Ура-а-а!

========== IX ==========

Тики ласково погладил спящего Аллена по спине и перевернул страницу. Сейчас он читал «Трёх мушкетёров», с интересом проглатывая их приключения и напыщенные речи, и вот такое времяпрепровождение — чтение с малышом на коленях — начинало входить в привычку.

В очень приятную привычку.

Уолкер последние несколько дней самолично управлял Ковчегом и изматывался под конец дня настолько, что валился с ног прямо на мостике. На его состоянии ещё и сказывались постоянный недосып и употребление этих вредных ночёвок, из-за чего Канда сердито посоветовал (= приказал) Аллену перестать калечить себя и нормально высыпаться.

Тики с ним был согласен и именно поэтому каждый вечер буквально отдирал от панели управления сонного и уставшего юношу, нёс его в библиотеку, усаживался на диване, устраивал уже спящего Уолкера рядом и принимался читать, рисовать или тоже дремать под мерный шум приборов и успокаивающую тишину Ковчега.

Сейчас они продвигались над Монголией, медленно-медленно преодолев до этого горы Тибета, и направлялись в сторону Сахалина, а оттуда — в Японию, на Хоккайдо, где и располагался семейный бункер.

Аллен, управляющий Ковчегом, был прекрасен — это Тики понял спустя всего несколько минут наблюдения за ним. Оказывается, капитан очень редко брал именно управление в свои руки, предпочитая полагаться на Линали с Мирандой, но опасные зоны, такие как Китай, например, звездолёт пролетал при помощи его твёрдой руки.

И Микк любовался его сведёнными бровями, плавными движениями рук, его спокойным отстранённым взглядом, понимая, что именно в такие моменты Аллен и был един с Ковчегом: стоило юноше лишь на миллиметр сдвинуть пальцы по сфере, как звездолёт сразу же менял траекторию или скорость. Иногда капитан улыбался или коротко смеялся, будто разговаривая с невидимым собеседником, а иногда — вытягивал сферу в клавиши пианино и сосредоточенно наигрывал неслышимые мелодии, когда Ковчег попадал в шторм или аномальную зону.

Совершенно неудивительно, что к концу дня Аллен просто валился с ног и потому спускал звездолёт на землю, очень долго и тщательно выбирая подходящее для стоянки место.

И сейчас юноша, плотно поужинав, посадил Ковчег и развалился на диване в библиотеке, обняв руками колени Тики и использовав их как подушку. Он тихо посапывал, как будто даже едва слышно мурлыча, и Микк чувствовал, что улыбается как последний дурак, ощущая тепло и тяжесть на своих коленях.

Оно того стоило.

Сбежать от Семьи, заниматься связанной с темным прошлым работой, долго и упорно разыскивать путь к Ордену, ждать не один месяц, слушать подначки и идиотские шуточки… Оно того стоило, чтобы сейчас уставший и ленивый Аллен Уолкер вот так просто сопел у него на коленях и, кажется, черт побери, мурчал.

Тики поймал себя на том, что, задумавшись об этом, потерял нить повествования, и вернулся взглядом в начало абзаца.

Осталось совсем недолго. Скоро он встретится со своим самым большим страхом лицом к лицу — и победит его. И тогда уже ничто не будет останавливать и сковывать его на пути к новой жизни. Никакая угроза из тех, что прежде Дамоклом висела над его головой, больше не будет ему угрожать, и тогда… Тогда все будет действительно хорошо.

Тики ласково взъерошил Аллену волосы и вновь сосредоточился на книге. Ему хотелось дочитать хотя бы эту главу, прежде чем из зверинца прискачет Тимоти и пристроится с другой стороны, требуя нарисовать его или почитать ему сказку. Иногда мальчик даже изъявлял желание послушать о книге, которую читал Микк в тот или иной момент, и это было из самого простого.

И Тики… ужасно нравилось проводить так время.

Его мальчик вдруг заворочался, недовольно хмуря брови, и сердито что-то промычал, вставая.

— Спи дальше, — прошептал Микк, наблюдая, как Аллен сонно осматривается, как жмурит спросонья глаза, как мягко улыбается, и погладил его по спине, призывая вновь улечься и заснуть. Юноша пробормотал что-то, подставившись под теплые ладони, и лениво прильнул к Тики, пробравшись ему под руку и заставив отложить книгу в сторону.

Микк всё больше и больше уверялся в том, что Уолкер — большая кошка. Которой необходима порция ласки и нежности каждый день. И Тики совершенно не был против.

Наоборот, Аллен после сна оказался ну очень милым и отзывчивым. Он выдавал даже что-то похожее на мяуканье и другие звуки в этом роде, а когда окончательно просыпался — стремительно краснел и пытался откреститься, мол, это случайно и вообще, отстань от меня.

Но это всё равно каждый раз повторялось. И Тики был рад.

Аллен потерся об него, ласковый и сонный, зарылся пальцами ему в волосы и потянул за густые локоны чуть назад, мягко целуя щеки и глаза, сползая губами к подбородку — и спотыкаясь о приоткрытые губы.

Тики нравилось, когда он его так целует. Аллен действовал на него подчиняюще — он не делал ничего для утверждения своей власти над Микком, но каждый раз целовал его так, будто парень был для него колодцем с живой водой. Словно получив карт-бланш в истории с портретом своего отца, юноша каждый вечер пробовал его — и каждый раз оставался доволен ласковыми ответами и оглаживающими шрамы на его спине руками.

Конечно, спустя череду нежностей Аллен снова становился капитаном Уолкером, особенно если Тимоти бесшумно проскальзывал в библиотеку и выскакивал откуда-нибудь как чертик из табакерки, утверждая, что избавляет братца от смущения. Однако прежде Тики как минимум с четверть часа купался в ласковом объятии и вслушивался в мурлыканье.