Две души Арчи Кремера (СИ)

Наверное, будь Арчи куда более подготовленным к той пытке, которую подготовили ему Пифий и Зоннберг, он смог бы понять, что не только он полностью открыт Пифию, но и Пифий ему. А пока: он не ожидал оказаться полностью лишенным ощущений, погруженным в беззвучную и беспроглядную тьму, и он был в ужасе.

– Тебя не устраивает твое положение? Полностью и абсолютно? Тело, послушное тебе и способное на самые разные штуки, о которых ты раньше и мечтать не смел? – интересовался Пифий. Он старался ограничивать ощущения безразличным, дежурным любопытством, самую малость окрашенным личным интересом – и ничего более.

И в ответ все тот же ужас – и негодование Арчи. То, что плеснуло Пифию в самое его сознание, можно было, наверное, истолковать как желание самому распоряжаться собой. Отчего бы нет? И он поинтересовался: так ли Арчи уверен, что у него была бы такая возможность, если бы он изначально был здоровым и сильным.

– Вспомни мать, которая определяла, что тебе носить и где спать. Вспомни тетушку, которая выбирала терапевтов для тебя. Вспомни братьев и сестер, которые оставляли тебе наименее аппетитные куски. Вспомни учителей, которые решали, что вы будете учить на уроках. Арчи, ты уверен, что та свобода, о которой ты мечтаешь, действительно возможна?

– А разве нет?

И иные ощущения, наполнявшие простые образы самыми невероятными картинами: огромные здания в крупных городах по всему союзу, в смежных государствах; огромные волны, на которых Пифий мог разглядеть серфингистов; одна картинка оказалась отчего-то самой активной – трава под ногами, которая проросла на присыпанной мелкими округлыми камешками почве – и непривычный и вместе с тем знакомый запах свежей травы, озерной сырости, сдержанное жужжание насекомых, и бесконечные просторы, которые Пифий не видел – скорее ощущал. Мозг с особым наслаждением ухватился за это представление, начал развлекать себя им, компенсируя патологическое отсутствие информации, и Пифий шел по траве в центре большого города, видел многих и многих знакомых, которые косились на него, но остерегались заговаривать, иными словами, опасная это штука тренированный мозг, привыкший во всем искать третий и даже четверый смысл и разглядывать бездны миров за невыразительной поверхностью.

Пифий сконцетрировался на операторе изначальной картинки – на Арчи. Мальчишка, очевидно, тоже пытался так спастись от абсолютной тьмы. И он боялся.

– А если так? – полюбопытствовал Пифий. И его ноги перехватили кандалы, руки прижали к бокам невидимые путы, на глаза легла маска, которая пропускала свет только отчасти, и звуки начали доходить, словно сквозь толстое одеяло. – Нравится? Это тот мир, который тебе кажется таким замечательным теперь, когда у тебя его отняли. Попробуй пошевелить рукой, Арчи Кремер.

Он осторожно нащупывал доступ к двигательным центрам Арчи; найдя, кажется, он почувствовал, как яростно выстреливают нейроны. А руки все оставались неподвижными. Пифий представил еще одну картину: все тот же серфингист. Реального опыта у него было маловато, виртуального – куда побольше, и он был невероятным, и Пифий попытался вызвать его и поделиться им с Арчи. Опыт казался ему скудным, сколько лет оставался неиспользованным, но Арчи – задыхался, боялся, уворачивался от соленой воды – и радовался.

Они говорили о многом. Арчи вполне отчетливо начинал ненавидеть Пифия – с этим Пифий смог бы справиться, не маленький. Он неприязненно относился к Зоннбергу, но скорее из-за не очень приятных личных встреч, чем из-за его положения в проекте. Куда больше, чем Пифия, Арчи, наверное, ненавидел свое место заключенного в центре. Подопытной крысы. Или резус-макаки: воспоминание было неожиданно ярким, и Пифий вздрогнул и попятился – он-то сам макак, вообще приматов недолюбливал. А макака все верещала и цеплялась за него паукоподобными пальцами.

– Вот зараза, – проговорил Пифий.

Зоннберг давно уже рассматривал возможность своего рода отпуска для Арчи – что-то вроде пряника: отчего бы ему не побывать в игровом парке, к примеру, или на экскурсии в нескольких городах? И Пифий предложил Арчи это. В ответ – настороженное: обманете ведь. Пифий покровительственно усмехнулся.

Пифий снял наконец этот жуткий шлем, зажмурился от яркого солнца, счастливо вздохнул и подставил лицо лучам. Арчи задрожал на своей кровати, сел и съежился.

– Есть возможность симуляции самых разных болезней, Арчи Кремер. Не только твоей. Если хочешь. Чтобы ты понял, как тебе повезло. И есть возможность проверить, насколько хорошо твое новое тело, – сказал Пифий. – И есть возможность обдумать, с каким объемом свободы ты можешь справиться сейчас, в шестнадцать и в восемнадцать лет.

Арчи отвернулся.

– И вы каждый раз будете ковыряться в моих мозгах? – бешено покосившись на него, процедил он.

– Когда ты достаточно освоишься в своем теле, Арт будет препятствовать любому проникновению в твою личность. Ну так как – заключаем пакт о сотрудничестве?

Арчи неохотно кивнул.

Вечером – Зоннберг торжествовал. Пифий хотел разбить ему физиономию.

========== Часть 14 ==========

Пифий не появлялся Арчи на глаза до позднего вечера все того же дня, в который в педагогических целях продемонстрировал ему, что такое сознание без той прослойки, которая ответственна за связь с действительностью – то бишь без тела. Не то чтобы он проводил опыт в его совершенной форме, полностью лишив Арчи всего возможного взаимодействия с действительностью, – все-таки у него был партнер в той пропасти, лишенной света, тьмы, движения, верха, низа, тяжести – всего. Но и Арчи не был подготовлен к испытанию, ни само испытание имело целью установление каких-то еще аспектов. Исследователь в Пифии Манелиа позволил себе посокрушаться тем, что опыт прошел так бездарно, без относительно внятной программы, целей и прочего, и второй такой возможности тоже не подвернется: Арчи будет отчасти подготовлен; а ведь подумать только – такая возможность пошла псу под хвост: проверить, как человек будет вести себя и что ощущать, будучи полностью изолированным от всего мира. Всего. То есть примерно как в посадочной капсуле в космосе, в которой напрочь отсутствует сила притяжения, тщательно заизолировать от звукового воздействия помещение, закрыть все окна, покрыть стены мягким материалом с максимально неясной структурой и крайне низкой теплопроводностью, нагреть воздух в нем до температуры тела, поместить человека, желательно предварительно связав его и заткнув ему уши-глаза-нос и… – тут фантазия Пифия буксовала, что бы еще такое сделать, чтобы ощущения были похожи на те, через которые пару часов назад прошел Арчи. Наверное, мальчишку спас только его юный возраст, не такой юный, чтобы искать бабая под кроватью, но и не настолько зрелый, чтобы в нем уже укрепились взрослые фобии.

Когда Пифий уходил, Арчи сидел на кровати, сжавшись в комок и глядя на стену над изголовьем. Говорить что-то было, наверное, глупо. Пифий объяснил причины, по которым Арчи подвергся этому испытанию: Арчи отказывался слушать – и мог ведь по движению воли отключать слух, как и все остальные чувства, или даже иначе притворяться глухим; Арчи отказывался сотрудничать, хотя проект обеспечил ему невероятную возможность, и он против своей воли подвергся паре-тройке трюков, которые его тело позволит ему; и желание добраться до самых сокровенных мотивов, противопоставить им свои, просто показать возможности. Еще один, о котором Пифий умолчал, говоря с Арчи, был весьма прост: наказать. Это получилось. По крайней мере, когда Пифий, немного отдохнув, пошлявшись по релаксационным комнатам в институте, снова подобрался к компьютерам и запросил у Арта информацию о его хозяине, он с удовлетворением узнал: Арчи знакомится с центром и изменениями в нем – раз; Арчи пообедал – два; Арчи обратился к Арту, чтобы узнать, как следует питать его. А сейчас он сидел в своей комнате у своего же юнита в позе, которая напоминала одновременно и андроида, и перепуганного ребенка: положив руки на стол, глядя на экран круглыми глазами, молча, не шевелясь. Как, выяснилось, он изучал возможности свои и своего искина.