Музыка абсурдной жизни (СИ)

— Это ещё не всё, Фран… — Он подпихнул его дальше, якобы вперёд, хотя здесь стирались все границы между вперёд и назад, север и юг. Стал потихоньку вырисовываться поворот, что было за ним — ещё непонятно, ибо здесь туман, кажется, достиг своей наивысшей концентрации. Наконец, пройдя пару метров, Рокудо и его ученик смогли таки увидеть нечто необычное перед собой, полностью обрамлённое в плёнку дыма: серовато-чёрная твердь вдруг резко сменилась на что-то другое, более лёгкое, светлое и, казалось, зеркальное. Перед ними, на самом дне рва, открылось самое настоящее, скрытое от глаз других непосвещённых в это дело людей озерцо: оно было явно небольшим, хотя сказать точно, где его границы, было нельзя, оно казалось чистым, чуть ли не кристальным, однако мутное спектральное отражение тумана заставляло задуматься о его чистоте, хотя то было, ясное дело, обычным обманом зрения, оно, наконец, отражало что-то большее, чем просто сухие деревья и лозы, но, как ни вглядывайся, ничего нельзя было увидеть, а глянуть вверх тоже не вариант, ибо предмет отражения как-то слишком ожидаемо не был виден. Фран затаил дыхание, с воодушевлением и искоркой в глазах глядя на эту прелесть. Мукуро чувствовал, что если бы тот был художником, то незамедлительно взялся бы за кисть; увы, такой талант был ему не присущ или же не развит, зато дан другой: великолепно играть. Быть может, и сочинять? Рокудо, стыдясь этого, не знал даже такой мелочи. А впрочем, если скрипач решит скрыть это, то никак до правды не дойдёшь. С ним такие шутки не прокатят; хотя нет, один раз прокатило. И с этим знанием мужчина жил до сих пор.

— Ну что, как тебе моё тайное убежище? — тихо проговорил учитель, стараясь не разрушить приятную атмосферу тиши и покоя. Юноша развернул голову к нему и восхищённо кивнул, не зная, какие слова подобрать в таком случае. Но они здесь были ненужны. Это точно.

— Редкий человек знает об этом месте, ибо оно очень хорошо спрятано от глаз других. Как его нашёл, не знаю. Наверное, судьба, — пока Фран разглядывал округу, начал Мукуро. — Оно меня успокаивало перед важными концертами. Может, и тебе поможет?

— Если вам помогло, то почему мне не должно? — не к этому туманному месту светлая улыбка. — Мы же похожи.

— Всё может быть… — Рокудо пожал плечами и присел на ближайшую массивную ветку, видимо, упавшую сюда с какого-то огромного дерева сверху. Вероятность 50 на 50, что сюда может запросто упасть подобное ещё раз, никак не волновала обоих; музыкант подошёл к учителю и также присел рядом, как бы боясь исследовать эту территорию дальше и желая быть почему-то именно сейчас с синеволосым. Мукуро сделал вид, что не заметил этого, и преспокойно выдохнул, прикрыв глаза и наслаждаясь отстранённостью, свежей прохладой и ощущением капелек тумана на своих щеках, в чём-то, быть может, похожего на него самого. Мужчина также: стелется незаметно по самому низу, будучи не в зоне видимости остальных, и плетёт свои интриги, потом видные всем и каждому. Скрытность и загадочность — вот, кажется, два главных качества, согласно которым Рокудо в следующей жизни мог иметь полное право становиться самим туманом или каким-нибудь его хранителем. А Фран… Фран, наверное, тоже, только вот будет он всегда на маленькую, с миллиметр размером ступеньку ниже его, ибо их дуэт, сколько столетий и сколько реинкорнаций бы ни прошло, будет одним и тем же — они вечные учитель и ученик. Так, казалось, было заложено ещё давным-давно и должно продолжаться в будущем до бесконечности. Что ж, посмотрим.

—…Хотел бы я так, — что-то закончил, по всей видимости, юный скрипач и мечтательно набрал воздуха в лёгкие, с особым наслаждением выдохнув его вскоре. Мужчина виновато глянул на него — он был в своём репертуаре, как всегда всё прослушал! Мукуро просто помолчал, вдруг прикинув в уме, сколько важных фраз и слов он упустил — может, это дало бы ключ ко всем разгадкам в этом парне. Хотя навряд ли. Он не узнавал себя — всегда наблюдательный и всёслушающий, он нынче был расхлябан и совсем расслаблен. Рокудо просто набрал этого волшебного, особенного, во сто крат чище городского воздуха и также медленно выдохнул, чувствуя, как зеленоволосый источник тепла рядом сдвинулся, кажется, всего лишь на миллиметр, на полсантиметра, не больше, но учитель ощутил это так же явно, как если бы он просто и нагло прижался к нему. Все эти доли миллиметров значили для одинокого куда больше, чем для счастливого. Но одинокий — всегда ли уж такой несчастный?..

— Вы поняли, что я сказал? — насмешливо спросил Фран. Зачем спросил?

— Честно — нет. Ты и сам знаешь, — синеволосый улыбнулся, чувствуя на себе упрекающий, но вместе с тем и весёлый взгляд. — Так что, как тебе здесь?

— Как будто я дома, — с удовольствием промурлыкал парень, прикрыв глаза и откинув голову. — Здесь одиноко, не светит отвратное солнце — знаете, я не люблю солнце. Всем сердцем желаю, чтобы в один прекрасный миг оно погасло. Конечно, понимаю, чем это грозит Земле, но тем не менее… питаю надежду, что когда-нибудь вечная огромная туча закроет весь небосвод. Так куда лучше.

— Если такое случиться, я буду знать, кто виноват. — Мужчина подмигнул ученику, особенно нежно потрепав его по голове и весело улыбнувшись. — Если честно, это место никому из моих знакомых не понравилось. Только тебе. Странные люди, как считаешь?

— Это точно. — Как-то уж совершенно неприлично для этой истории они одновременно вздохнули и тихо рассмеялись. Мукуро отчего-то чувствовал, как будто нечто внутри него наконец отпёрло свои всегда зарытые ворота, замки и засовы и позволило ветру перемен ворваться туда, куда-то вглубь его души и развеять пережитки прошлого, объедки консерватизма. Он давно знал, что встретил нужного человека, но искал тысячу причин для сомнения в этом, ибо привык всегда идти от худшего. Но даже многочисленные обстоятельства имели лишь вес в одну сотую от всего того, что было на других чашах весов. А сейчас, казалось, упала последняя крупинка, решившая всё.

Рокудо было приятно осознавать, что он не один такой (собственно, кому это не приятно?), что мечта о навсегда скрытом от глаз солнце не одинока в его понимании. Может, когда-то это произойдёт, но уже в другой вселенной и в совершенно другой истории…

— Вы только следите за временем, ладно? Я не хочу опоздать на своё первое выступление, — с нотками волнения в голосе произнёс зеленоволосый, горящими глазами взглянув на Мукуро.

— Это не совсем выступление, а просто разогрев для публики, это во-первых. А во-вторых, почему я должен следить? — усмехнулся мужчина, доставая телефон.

— Потому что вы меня сюда завезли. Вот и отвечайте теперь, — с наигранной насупленностью выдал юный скрипач, расстёгивая футляр с инструментом и готовясь вытащить его. Мукуро присвистнул, приметив такое рвение.

— Уже играть будешь? Ничего себе ты! А время, кстати, не такое уж и раннее… Грубо говоря, если учесть все задержки возврата и приготовления, то у нас осталось свободного времени всего два часа, — заблокировав мобильный, констатировал факт Рокудо, глядя на тщательно протиравшийся канифолью смычок. Почему-то всегда Фран усердно натирал именно его. Хотя, наверное, это хорошо. Или просто от нервов. Иногда. Что тоже неплохо по своей сути.

— Я буду тренироваться, пока есть время, — твёрдо заявил парень, решительным взглядом смотря на учителя. — А вам уж придётся это слушать.

— Стоп-стоп, притормози, мой милый! Если переусердствуешь — а ты это любишь — то на вечер от тебя останется только безвольная груда костей и мяса. Сохрани силы для выступления. Конечно, порепетируй раза два-три, потом можешь непосредственно перед самим концертом, но не более. А то я знаю, как ты обожаешь играть по пятьдесят раз на дню, — строго ответил синеволосый, без доли шуток в своих словах говоря всё это. Музыкант улыбнулся своей самой знаменитой улыбкой — то было полусмешком, полуулыбкой, при этом так мило вырисовывались ямочки на щеках! Кстати, почему Мукуро всё время думал о них?

— Вы считали?