Музыка абсурдной жизни (СИ)

Но всё это отдалённые слова, лишь третью напоминавшие реальность. В действительности же было только одно на уме: скорая перемена. А уж какая она будет, это покажет только время. Сейчас хотелось думать о предстоящем концерте, но, так как мысли эти были волнующими, то хотелось занять себя больше делом, особенно Франу. Поэтому особо долго посидеть за столом не удалось: было желание удариться в интересное путешествие, и неважно куда.

— Чем будешь заниматься до концерта? — взяв на себя инициативу продолжить внешний разговор, спросил Мукуро, встав и отнеся кружки в раковину. Юный скрипач крепко задумался, положив голову на руки, а их — на стол.

— Я, честно, даже не знаю, но чувствую, что должен чем-то занять себя, иначе… в общем, вам самому прекрасно известно это чувство. — Он заговорщически улыбнулся. Рокудо развернулся и подарил одну из своих редких улыбок в ответ.

— Кажется, я знаю, что тебя должно заинтересовать… — вдруг выдал Мукуро, пару секунд подумав и прикинув в уме кое-какую идею. — Быстрее собирайся. Не забудь прихватить с собой скрипку: не отдыхать идём. Будешь у меня играть и играть. Но новое место должно тебя успокоить… Лично со мной такое проходило. — Не успел он договорить, как парень быстрою стрелой сорвался с места, и вот уже зеленоволосая головка пропала в дверях. Вернулся Фран уже через три минуты, полностью готовый и счастливый донельзя, привычным движением закидывающий футляр со скрипкой к себе на плечо. Рокудо не стал его долго интриговать и более задерживать — ещё успеет его ученик намучиться дорогой мыслями и догадками насчёт этого загадочного места, — а просто быстро встал со стула и, пообещав музыканту, что обязательно вымоет за собой посуду (и получив отказ, никак его не смутивший), вышел из квартиры, увлекая за собой парнишку.

Только в машине, когда они выезжали на уже ставшее привычным шоссе, Фран решил попытать счастья и спросить у учителя, куда они, собственно, едут. На что Рокудо тонко и неясно ответил:

— Туда, где тебе обязательно понравится и где ты сможешь на секундочку позабыть о предстоящем. Не переживай, далеко не завезу, — поспешил добавить он, видя немой вопрос в глазах парня. — Всё мы с тобой успеем нормально сделать. Заодно и порепетируешь в спокойствии и довольно-таки приятной обстановке.

— Оке-е-ей, — нараспев проговорил в ответ мальчишка, всё равно явно не удовлетворившись таким скудным описанием этого загадочного места. — А хотя бы расскажете, как вы его нашли?

— Вот это тебе пока можно услышать, — Мукуро принял величественный вид, какой он делал, создавая впечатление, что соизволит снизойти до такого низменного рассказа о чём-то. — Хотя и рассказывать там, в общем-то, не о чем. Ну да ладно. Нашёл я его в бесконечных и бездумных разъездах по городу, а затем за городом. Нашлось оно как-то само, вот честно. Но отчего-то именно в тот и другие моменты, когда не хотелось видеть белый свет, это место хорошо действовало на меня. Надеюсь, на тебя воспроизведёт такой же эффект. — Он быстро и почему-то серьёзно глянул на скрипача. Тот, покачав головой, был явно не доволен и этим ответом, но поспорить, конечно, не мог, да и зачем: через пять минут должна показаться линия, за которой заканчивается город и начинается нечто более существенное и необычное, чем он — природа. Природа и редкие, спрятанные друг от друга в густой зелени исполинских деревьев и цветастых кустарников домишки со своими собственными садами и порой даже с аккуратными, красиво обрамлёнными озерцами и прудами. Всё это, вперемешку с поистине широкими, журчащими полной жизнью реками и темноватыми, густыми лесами, пролетало, сквозило мимо бегущей вперёд по ровной одинокой дороге синевато-серебристой машины. Здесь она могла мчаться со скоростью если не света, то такой, какая была строго запрещена в городе. Музыкант, поначалу старавшийся не подавать вида, что ему безумно интересно, что там за окном, сидел первые пять минут смирно, смотря прямо перед собой, но по истечении этого срока уже буквально прилип к боковому окну, высматривая всё и с удвоенным интересом. Не заметить такое было сложно. Рокудо временами лишь тихо усмехался и улыбался, видя эту полную истинных чувств, открытую всем невинную душу. Разве бы мог кто подумать, что этот человек в прошлом был чёрствым и сухим, а его слова резали не только слух, но и сердце, душу, лёгкие, превращая их в фарш? Говорят, всё познаётся в сравнении. Отчего-то это сравнение было жутким и захватывающим дух для мужчины: он до сих пор не верил, что парнишка так поменялся (или скинул эту грубую личину) и теперь такой, настоящий. Но больше синеволосый боялся не этого, боялся себя — что это он, значит, за человек-то такой пугающий, что выбивает всякую дурь из вот таких юных голов? Хотя это, с другой стороны, было и нормальным явлением, но для него всегда — пугающим. Он никогда не понимал себя, лишь в последнее время удалось хоть чуть-чуть ослабить тот морской узел, завязанный на его душе, но ведь дальше была та самая кладовка со всеми гнилыми вещами… что в ней кроется, ещё неизвестно. Учитель вздохнул и с улыбкой подумал, что такие мысли не для сегодняшнего дня и не для сегодняшней жизни. Их нужно оставить на самый чёрный день, чтобы уж хоть чем-то добить себя и своё существование. А сейчас — не надо, не стоит. Сейчас, впереди — только бескрайняя дорога счастья и счастливых улыбок. В такое время кажется, что до того чёрного дня ещё триллионы километров. Как бы хотелось, чтобы это было не только видением.

— Смотрю, ты уже влюбился в эту местность, — тихо сказал Мукуро, глянув на вздрогнувшее и севшее обратно тело.

— Ну-у… не совсем. Да и с чего бы мне? — начал было Фран своим привычным нарочито равнодушным тоном, но потом, увидев спокойный и полностью его разоблачающий взгляд Рокудо, сдался и выдал: — Здесь действительно красиво. Мне редко удавалось вырваться из джунглей цивилизации, ибо там я мог найти питание и жильё, а здесь — не совсем.

— Понимаю. Теперь ты сможешь хоть чуть-чуть отдохнуть в подобном месте. Осталось буквально пару минут езды. — Мужчина с силой надавил на газ, прибавляя ещё большей скорости. Будто зная, что учитель и ученик поедут нынче за город, небо сняло с себя белые пуховые одеяла и глядело на мир одним своим ярким оком, пригревая светом от него и землю, и всех живых существ. Тучи все скопились только над городом, обещая дождливый день и вечер. Оглядываясь назад, ровно по очищенной от всяких машинок и людишек дороге, можно было заметить серые небоскрёбы и массивные стены мегаполиса, оттенённые ужасающими грозовыми облаками, осевшими ровно на верха самых высоких зданий. Отчего-то, глядя на эту картину, ощущалось спокойствие от того, что над тобой солнце и чистейшее небо, а воздух тёплый и полный ароматов разных трав и цветов, растущих где-то здесь же, на полях. Контраст грел душу Мукуро, он и сам не знал, почему, но такое у него бывало с детства, что он обожал смотреть на бурю в одной стороне, и ясное солнце — в другой. Неожиданно музыкант подал голос, решив разбавить неприятную щёлочь тишины своими словами-кислотой (впрочем, они были такими лишь когда-то):

— Мне нравится, что у нас здесь хорошая погода, а там ливень. Есть ощущение безопасности. — Рокудо глянул на него изумлёнными глазами и едва успел тормознуть и свернуть на рыхлую просёлочную тропинку, уводящую куда-то в глубь редкой чащи. — Ох, зачем так резко тормозить? Я чуть не ударился головой. — Фран усмехнулся, уже догадываясь, почему его слова вызвали такую реакцию.

— Для этого и нужны ремни безопасности. Ты меня, кстати, до сих пор умудряешься удивлять. — Учитель ещё более снизил скорость, а вскоре, ровно там, где начинались деревья, вообще остановился.

— Чем же? — Парень полуразвернулся, а в его глазах прочитался неподдельный, хотя в чём-то лживый интерес. Мукуро подумал, что тот и так всё знал, но решил сказать вслух.

— Тем, что тоже любишь контрасты. Даже не думал, что в этом мы окажемся похожими. Вот, кстати, почти и приехали. Здесь нам нужно будет оставить машину. Далее пройдёмся пешком, — говорил синеволосый, вытаскивая ключ из замка зажигания и отщёлкивая блокировку, чтобы можно было выйти. — Милости прошу вытаскивать своё тело из машины.