Музыка абсурдной жизни (СИ)

— Так, говори, что нравится, берём и уходим. Времени особенно у нас нет, — серьёзно проговорил мужчина, сам оглядывая висевшие на плечиках костюмы повсюду. Фран отчего-то смутился, осмотревшись вокруг себя, и начал осторожно ходить по рядам, высматривая что-нибудь, что могло ему понравиться. Видя неспешные прогулки ученика около прилавков, Мукуро сам сорвался с места и за минуту обошёл весь магазин, просмотрев абсолютно все костюмы.

— Что-нибудь понравилось? — спросил он в итоге. Парень просто помотал головой. Рокудо, почесав подбородок, секунду подумал, а после выдал: — Да, я тоже ничего не смог достойного найти тебе. Разве охота тебе идти в чёрном или сером? Или ещё лучше: в бежевом? — Усмешка прошлась по губам синеволосого. Музыкант тоже улыбнулся, и они молча вышли из магазина, будто наперёд зная мнение друг друга об этом. Надежда сейчас оставалась только на оставшийся магазин. Да Мукуро был даже стопроцентно уверен, что там они найдут нужный костюм. Сам чаще пользовался тем бутиком, а не этим, поэтому и был спокоен. Фран же, наоборот, был чем-то взволнован, поэтому и слегка погрустнел, опечаленный неудачей в первом магазине. Следующий по их плану бутик находился на четвёртом этаже. Они быстренько добрались до него и вскоре уже бродили по нему, высматривая что-нибудь интересное. Скрипач, будучи ещё юнцом, хотел нечто яркое и неординарное; его же учитель знал эту склонность, поэтому старался подбирать нечто среднее между слишком вызывающим и серым, невзрачным. Ибо в жёлтом костюме, согласитесь, музыкант бы выглядел, как клоун. Но парень хотел именно этого; через пару минут он угрюмо вышел из магазина и, упёршись о перила, недовольно начал смотреть на прохожих, снующих по первому этажу. Синеволосый подошёл к нему и опустился рядом, искоса глядя на него.

— Ну и чего ты вышел?

— Там нет ничего. Кажется, я завтра не выступлю, — насуплено проговорил он, скрестив руки и громко засопя носом. Мукуро улыбнулся и, похлопав парнишку по плечу, спокойно высказал:

— Ну-ну, откуда такая пессимистичность? А я вот, между прочим, нашёл для тебя идеальный вариант. Ты просто не умеешь находить и рыть среди тысячи ненужных вещей нужную и не видишь из представленного разнообразия нечто приемлемое для тебя. Пойдём… — он осторожно потянул его за локоть в сторону магазина; Фран поддался, хотя сделал вид, что был против. — Ты же хотел нечто яркое, но я считаю, это перебор, ибо ты должен зарекомендовать себя самым наилучшим образом. А когда выходишь на сцену, в первые секунды обращают внимание не на твою музыку или что-то ещё, а именно на внешний облик. Уж так заведено у людей.

— Вы так говорите, будто не человек сами, — презрительно фыркнул зеленоволосый, давая затащить себя вглубь магазина вновь.

— Откуда тебе знать? — ухмыльнулся мужчина. — Может, я и вправду настолько ужасен, что звание человека уже не для меня?..

— Вы постоянно себя принижаете, мастер. Ничего вы не ужасный. Просто несчастный, вот и всё. В чём-то похожий на меня, — пожал плечами мальчишка. — Так где костюм-то?

— Ну, не такие уж мы с тобой и несчастные. По крайней мере, я точно. Вот, иди сюда. Разве не прелесть? Фиолетовый тебе идёт, — Рокудо задумчиво указал на затерявшийся среди других костюм сказанного им цвета. Он был, кажется, ровно того размера, который нужен был Франу. Мукуро было тошно оттого, как всё получалось, будто в какой сказке: и костюм подходящий, и остался он, главное, последний среди своих собратьев, и вообще выглядел идеальным, словно только что вышедшим из-под швейной машины, вовсе не потрёпанным. Мужчина не любил такое, поэтому сейчас горько усмехался; тем временем скрипач скрупулёзно оглядывал костюм, с каждой секундой его взгляд становился светлее и ярче, изумруды зажигались неотразимым огнём заново. Синеволосый любил этот блеск, этот зеленоватый взгляд, его загадочный оттенок и выражение… хотя и не отдавал себе отчёта в этом.

— Что я могу сказать? У вас есть вкус, мастер. Мне определённо это нравится. Как я не заметил этого костюма раньше? — он искренне изумился самому себе и предубедительно взял своё будущее облачение себе в руки, приметив какого-то мужика, направляющегося в их сторону. — Я схожу, померю. Сколько там оно стоит? — Внимательный взгляд на бирку, затем преданный — в глаза Мукуро. — Обещаю, что верну всё до цента.

— Не надо таких крайностей. Я готов подарить тебе этот костюм. Но ты же у нас до колик в животе честный, поэтому оставляю это на тебя и твою совесть, — заметив открывшийся в желании что-либо возразить ротик, добавил Рокудо. — Но насчёт меня будь точно уверен — я тебе прощаю эти деньги. Они, по сравнению с тем, что можешь мне дать ты, ничтожество.

— А что я могу дать вам? — делая упор на местоимениях, удивился Фран, прижав костюм к себе.

— Ты мне уже дал это — музыку. Большего мне от тебя ничего не требуется. — «Боже, как я вру! Наверное, в мире не сыскать такого лгуна, как я. И не потому, что это неправда, а потому, что я многого не договариваю, Фран. И этого определённо не хватает и мне, и… тебе?..»

— Ах, вот что! — мальчишка задумался, а после усмехнулся. — Опять вы за своё. Ладно, пошёл я примерять. Посмотрим, насколько точно вы угадали с фасоном. — Его фигура скрылась за поворотом в примерочную, оставив Мукуро наедине со своими ужасными мыслями. Он не любил, когда оставался один, — в последнее время большая часть его жизни проходила с Франом, потому и думать было некогда, а как он жил до него — сам не понимал и не представлял, наверное, это было ужасно скучно и убийственно. Мысли были его личным ядом, уничтожающим его самого изнутри. Противоядием был его скрипач… или какое-нибудь другое общение с кем-нибудь, но именно скрипач давал стопроцентную уверенность в том, что яд на время прекратит своё действие в его организме. Рокудо подошёл ближе к примерочным и встал рядом, ожидая, какая кабинка откроется и из какой выйдет его мальчишка. Прошло минут пять, не меньше. Если, конечно, для учителя время тянулось, то вероятно, что меньше, но почему-то он сам был убеждён именно в этом — что около пяти минут. Наконец последняя кабинка открылась, и вышел Фран в полном облачении. Мужчина поначалу его даже не узнал: настолько одежда меняла привычный облик человека. Музыкант выглядел на года два старше, более серьёзнее и более холодно. Фиолетовый цвет, будучи ярким по своей натуре, всё же являлся холодным цветом, охотно сочетающимся со светло-зелёными волосами и глазами парня. Мукуро пару секунд поглядел на него, а после выдал свой окончательный и бесповоротный вердикт:

— Замечательно. Это то, что нужно. Берём, и точка.

— Вы даже моего мнения не спросили… — улыбнувшись, добавил зеленоволосый, поправляя ворот. — Может, я жутко против?

— Да ясно же видно по твоему виду, что ты не против. Осталось нам знаешь что ещё, кроме этого? — спросил Рокудо, отворачиваясь.

— Знаю: рубашка, — твёрдо ответил паренёк, с недовольством осмотрев себя в ближайшем зеркале — действительно, футболка здесь была явно не к месту.

— Не только. Ещё и бабочка, либо галстук. — Прозвучало уже откуда-то издалека — мужчина не собирался тратить времени попусту.

— Бабочка? — изумлённо спросил Фран, видимо, чуть не поперхнувшись, но его учителя было уже не остановить… Скрипач робко выглянул из-за поворота, стараясь высмотреть синеволосую макушку и отозвать своего мучителя назад, но было поздно: через десяток секунд тот уже возвращался назад с какой-то одеждой в руках. Как оказалось потом, то были белоснежная обыкновенная рубашка и милая фиолетовая бабочка, отчего-то подобранная тон в тон к костюму. Мужчина затолкал Франа обратно в раздевалку, давая ему в руки принесённые им вещи.

— Надень ещё и это. Посмотрим, как получается в итоге, — сказал он беспристрастным голосом.

— Неужели бабочка? Не странно ли это будет выглядеть? — отчего-то запаниковал музыкант, прижимая к себе рубашку и с опаской смотря на висевшую рядом бабочку.

— Никогда не носил что ли? Тогда всё понятно, — усмехнулся Мукуро, прикрывая дверцу. — Первое время будет непривычно. Но это элегантно. Притом же я уверен, что тебе пойдёт. Иди мерь, — уже более приказывая, чем советуя, сказал он и полностью закрыл дверь, оставшись снаружи. Первые десять секунд Фран тупо глазел на неё, а потом лишь стал туго соображать, что ему нужно сделать. Через две минуты он вновь вышел к учителю, тот его критично оглядел, а после поправил бабочку, аккуратно расправив воротник.