Музыка абсурдной жизни (СИ)

Вопреки всему этому (учитель прекрасно догадывался о том, что не один находится в предвкушении какой-то динамики), отношения «учитель-ученик» дальше так и не зашли. Даже на «друг-друг» это было не похоже — оба, как могли, сопротивлялись этому. Мукуро старался держать Франа на расстоянии, сам не осознавая, как потихоньку притягивает его к себе, парень же хотел казаться скрытным и немногословным, в упор не видя, что в очередной раз рассказывает мужчине свою маленькую тайну. Сопротивление и мираж деловых отношений — всё было ложь. А особенно эти отношения… то было неправдой, получается, вообще в квадрате! Но учитель и его ученик, естественно, уверяли себя в обратном, жёстко самообманываясь. Как сложно будет распутать им этот клубок в конце… но сейчас ли об этом? Отложим, отложим пустословие на дальнюю, никому не нужную полочку!

Видя грандиозные успехи своего скрипача, Рокудо поспешил начать его продвижение по карьерной лестнице, зная, что к нужному моменту тот осилит предлагаемые планки. Словом, он начал искать место под солнцем для него, уже резервируя места в плотных концертных залах (пускай и малоизвестных) и отправляя заявки во многие-многие места, расхваливая ученика как только мог. Зная Мукуро и его талантливых ребят, практически все учреждения отвечали согласием, а отказом лишь в том случае, когда не было мест или по другим уважительным причинам. Рокудо всё давно просчитал: заявлять о себе надо было, ибо даже пускай так, на ранних этапах и с пускай маленькой подготовкой, о тебе уже должен знать мир, иначе другие музыканты отобьют у тебя эту возможность. Мир шоу-бизнеса был не так далёк для мужчины, он сам когда-то для себя выстраивал хитромудрый план, по которому вёл теперь своих учеников. В наше время о себе нужно было просто кричать, орать во все голосовые связки, иначе погибнет твой талант вместе с тобою под кучкой бесталанных людишек, которые будут нагло вырываться вперёд. Синеволосый вовсе не желал такой участи Франу, поэтому порешил, что возьмёт все хлопоты на себя. Он уже посвятил парня в свои великие планы, точнее, в скором времени уже принадлежащие самому скрипачу. Тот был не против, но оказался не уверен в своих силах, на что учитель одобрительно похлопал его плечу и доверительно произнёс: «Даже не думай. Сможешь и точка». После этого зеленоволосого не одолевали сомнения, хотя иногда он ещё призадумывался над этим. Однако Мукуро считал его уже полностью готовым для выступлений, причём уже в более грандиозных концертных залах, чем в местных малогабаритных. После того неудавшегося практикума прошло уже чёрт знает сколько занятий, соответственно, переиграл парень сотни этюдов по нескольку десятков раз. В этом проблем не было вообще. Всё шло спокойно, хорошо, продуктивно. Внешне. В душе же мужчина чувствовал странные завихрени, предвкушение жёстких перемен и неожиданного исхода. А может, то были лишь его желания. Как знать.

Рокудо сам не заметил, как проговорил пару дежурных фраз музыканту, чтобы приободрить его похвалой и желанной критикой, и сейчас с интересом наблюдал, как тот складывал свой инструмент в футляр, привычным движением закрывая замки. Кажется, что-то о домашнем задании синеволосый также успел сказать, ну и славно. Его глаза не сходили с мальчишки, лишь иногда плавно перебегали в другую сторону, когда тот оглядывался на него. Мукуро вдруг вспомнил, что уже давненько они ни о чём важном с ним не говорили, хотя бы не касающимся уроков, что вот уж как две недели он не бывал у мальчишки в гостях и где-то столько же они никуда не ходили вместе. Хотя к чему это всё? Сей союз не ради забавы и удовольствия, ради выгоды одного и известности второго. Всё. И они уже практически добились своих целей. Действительно, в будущем их скоро ждёт расставание. Да и сейчас эти взаимоотношения кажутся глупой шуткой, не иначе. Все эти общие дела, прогулки, помощь друг другу, положительные эмоции — всё теперь казалось фальшивым и смешным. Потому что было бесполезным. Середина лета на дворе — майская импульсивность кажется пережитками давнего прошлого, такого наивного и горячего. Верно, с прекращением весны всё становится скучным и обыкновенным. Только вот прекратилась ли эта самая весна в душе обоих? Быть может, есть вероятность наскрести объедки надежды там?

Оказывается, нет. Рокудо тщательно прислушивался к себе, стараясь распознать прежние эмоции и чувства: ноль. Ничего ровным счётом. Глубокое запустение. Во Фране, наверное, та искра уж давно пропала. Да и зачем это? Глупости. Нет больше того восторженного, практически влюблённого взгляда изумрудов. Всё прошло. Так и нужно. Решительно никаких изменений не требуется их жизням — так правильно. У каждого своя дорога и своя жизнь. Эта встреча случайна, как впрочем, и тысячи других. Это лишь было иллюзией — кажущееся уменьшение расстояния между ними; миллионы световых лет как были, так и остались. Даже увеличились. Но это к лучшему. Мужчина не сожалел о спаде эмоций и возвращении равнодушия. Да и мог ли он сожалеть? В его понимании не было такого слова. Правда ведь?

Он хочет думать, что да. Но отчего-то сквозь его серое, тягучее существование пробивается светлый луч какой-никакой надежды. Кстати, почему её всё время сравнивают с лучом? Мукуро это раздражало. Он не любил стереотипов. Как обозвать это состояние? А в общим, наверное, велосипед мы здесь явно не изобретём: разве его положение уникально? Это банально, глупо, и никак, кроме приевшихся слов, сие состояние не описать. И синеволосый учитель должен не задумываться над этим, а просто равнодушно плевать на сложившееся с высокой башни. Про колокольню говорить не будем — святое в этой истории не должно быть опорочено. Собственно, это он и делал: строил из себя лишь учителя, никоим образом не стремясь заручиться дружбой парнишки. Казалось бы, живи себе преспокойно да радуйся. Но всё было с точностью наоборот. А всё почему? Потому что это было неправдой. Мукуро и Фран крупно заврались нынче. Кто осмелится порвать сей порочный круг?

«До следующего занятия, мастер Мукуро» — «Пока-пока…». Вот и прозвучали финальные аккорды этого дня. Следующая часть — самая нелюбимая и уже менее поэтичная для Рокудо. Но о ней позже. Почти бесшумно закрылась дверь, сразу за этим на мужчину нахлынули разные неприятные мысли о возвращении домой, о скукоте последующего полдня (занятие сегодня считалось укороченным) и ещё следующих суток. Как только мальчишка выходил из зоны его видимости, мгновенно нагнеталась атмосфера. А почему так, чёрт разберёт. Только вот было это словно острием ножа по телу, с последующим протыканием тонкой кожи и прониканием дальше, внутрь, и разливанием вокруг своей ненужной крови. И тогда руки будто не твои, но чувства, как на зло, всецело твои, и ощущаешь ты боль во сто тысяч крат сильнее. А если короче, то становилось просто одиноко. Волком выть, слава богу, не хотелось, но вот побиться головой о железную стену — самое то. Стоп. Ему же всё равно. Мукуро — лишь учитель, обязанность которого прямая и непосредственная: обучать. Симпатии все отметаются. Фран ещё ребёнок. Что ему от него? Какая польза? Значит, нужно остаться на прежнем месте и просто завершить это очередное обучение. Так почему же он сейчас, сломя голову, срывается с места и, практически вырывая дверь с петель, несётся по лестнице, надеясь увидеть знакомую зеленоволосую головку? Почему так стремится приблизить парнишку к себе, отметая напрочь разумные идеи об увеличении расстояния между ними? Почему вновь готов говорить кучу глупостей, лишь бы отсрочить расставание хотя бы на часок? К чему эти сантименты?

— Ого, учитель, вы так запыхались! Неужели за мной бежали? — лукаво спросил Фран, оборачиваясь на оклик.

— Нет. Разминаюсь, пробежки делаю. Полезно после работы. Однако вместе с тем и тебе я хотел кое-что предложить… — лихо уклонившись от каких бы то ни было подозрений, ответил Мукуро, дыша глубоко и тяжело после такого забега. Скрипач поначалу крупно заинтересовался, поднявшись по ступенькам чуть выше, а вскоре его лицо приобрело прежнее хитрое выражение. Рокудо чувствовал, что тот знает все его слова наперёд, но спешить не хотел.