Музыка абсурдной жизни (СИ)

Мукуро вяло улыбнулся, хотя и пытался сделать это более энергично — из-за упоминания его супруги не получилось. Что здесь рассказывать и как искусно соврать — вот что занимало все мысли мужчины до и после мороженого. Наконец, когда его шоколадное и немного позже фисташковое музыканта были доедены, настало время увлекательнейших рассказов. Синеволосый был не рад этому, но раз обещал — не мог не поведать. Солнце уже полностью покинуло небо, а людей в парке становилось всё больше и больше. Несмотря на закрадывающуюся прохладу, многих только и привлекало позднее время суток. Но учитель и его ученик, не обращая внимания ни на кого, продолжили обходить этот парк уже второй раз — он был слишком мал для их коммуникабельных запросов друг к другу. Фран выжидающе смотрел на Рокудо, всем взглядом выражая дикое нетерпение и желание что-нибудь услышать. Мужчина не мог так просто игнорировать этот взгляд своих любимых изумрудов, потому и, прокашлявшись, начал:

— Так что, тебе про мою свадьбу рассказать или что?

— Про всё. Особенно про то, как вы с ней познакомились и что из себя представляет эта женщина. Мне всё одинаково интересно. — У парня неподдельно горели глаза. Синеволосый вздохнул и подумал: надо вытерпеть такое ради него и его восторженного взгляда. И, надев на себя маску («Господи, как она уже надоела!») полного спокойствия и энтузиазма, он продолжил:

— Да рассказывать особенно и нечего. Встретились в институте, долгое время были друзьями, тщательно узнавали друг дружку, — беспардонно говорил Мукуро, вспоминая, как после второй встречи они проснулись в одной кровати. — Она была на экономическом факультете. Если честно, её имя засекречено, никто его не знал. Кроме меня. Поэтому попросту все называли её М.М., по первым буквам её имени и фамилии. — Тут учитель вспомнил, как это было на самом деле: после первой пьянки его жёнушка и проговорилась, полностью стянув с себя ауру загадочности и тайны. — Когда закончили институт, полгода не виделись, но я её всегда помнил. Потом появилась легкомысленная Римма, наша влюблённость… Когда настал конец всей этой истории, я вновь вернулся к мысли о М.М. Да и у ней всё было не ладно, поэтому как-то и сошлись на общем горе, — Рокудо просто пожал плечами, изображая кроткую улыбку будто бы в тон его таким же воспоминаниям. На деле же общим у них был только ребёнок, взявшийся после той самой второй встречи. Делать нечего, пришлось соединить свою связь узами брака. Да вроде поначалу и казалось, что всё будет хорошо. А, оказывается, не очень: девушка была в семейной жизни совсем другой особой, нежели чем представлялась раньше. И вот тут наш герой прокололся, причём конкретно, обрекая себя на несчастную жизнь на десять лет вперёд. Именно из-за этого он впредь не давал своим чувствам размаху и пообещал себе больше никогда не влюбляться. Смог ли сдержать обещание?..

—…Потом женились, всё хорошо. Подумываем о втором ребёнке. Было бы отлично, — закончил Рокудо, посмотрев на ученика. Тому, кажется, было что сказать, но он лишь покачал головой. Он явно что-то понял, но делиться не собирался. Подняв голову, Фран лишь несильно улыбнулся и кивнул, словно поблагодарив за рассказ, и вновь окунулся в свои какие-то мысли. Повисло не такое уж и хорошее молчание. Мукуро был готов выдать любую ахинею, лишь бы не замолкал приятный ему голос в этот замечательный день, как раздражающее пиликанье телефона заставило сменить его планы. Ответив на звонок, учитель, как и ожидал, усыхал монотонный мужской голос, который ему вещал:

— Здравствуйте, мистер Мукуро. Я насчёт вашей недавней просьбы ко мне… — Синеволосый сразу понял, о чём речь, потому и оживился.

— Да, что там?

— Ваша заявка рассмотрена удовлетворительно. Ну, а вы что думали? — голос слегка помягчел. — Разве бы для вашего ученика не нашлось места в нашей программе? Мы слегка поменяли её, заменив некоторые выступления игрой вашего скрипача. Музыка ещё никогда не бывала проигрышной. Так что ждём вас. О концерте вы знаете. До свидания.

— Спасибо, до свидания. — Сбросив звонок, Рокудо невидящим взглядом уставился на заставку экрана, сдерживая свой порыв радости. Ему хотелось обнять Франа, поднять его, закружить в воздухе. В общем, такие чувства были ему знакомы — весёлость за успех учеников, но в такой степени — впервые. Всё же этот был особенным. Хотя, в принципе, мало чем отличался от своих сверстников. Но всё же был другим.

— Что случилось, мастер? — спросил Фран, видя энергичность Мукуро. Тот нетерпеливо взглянул на него, широко улыбнулся и быстро заговорил:

— Ты не поверишь, мой милый, но… помнишь, я рассказывал тебе про выступление, которое у тебя может быть совсем скоро? Так вот, тебя приняли! Теперь ты сможешь выступить! Это будет твоё первое публичное выступление, твои первые минуты на сцене! Это же невероятно, здорово! Правда, выступать ты будешь всего три раза по две-три минуты, но разве это что-нибудь меняет? Все когда-то начинали так же, как ты. Даже я, — подмигнув, добавил Рокудо, особенно нежно в этот раз погладив парня по голове. — Ты не представляешь, как я рад! — Действительно, так счастлив мужчина не бывал никогда. В таких ситуациях он был искренен, откровенен, его счастье и радость были настоящими, самыми-самыми — в этом сомнений быть не должно. Ему жутко нравилось смотреть на становление юного скрипача из неумелого любителя в известного профессионала. Не столь его тешила мысль, что всё это благодаря ему, а то, что мальчишка начинает свой путь, выбивается на публику, зарабатывает себе честное имя. Это было действительно ценно для него. Фран был, конечно, рад, но голова его была забита сейчас явно другими заботами…

— А когда это? Что-то я подзабыл…

— Так… записано это событие на двадцать седьмое. А двадцать седьмое это… — Мукуро быстро открыл календарь, вдруг остолбенев. — Ого, ничего себе! Уже послезавтра! Так, это неожиданно. Даже и я, если честно, потерял счёт во времени, — он почесал затылок.

— Летом всегда так, — простодушно улыбнулся парень, спокойно приняв эту информацию. Они на минутку остановились, музыкант вновь защелкнул малость сломанный замок, а Рокудо тревожно заходил по маленькой траектории, явно что-то активно обдумывая.

— Чёрт, это действительно внезапно! Так, насчёт твоей музыки я совершенно спокоен и доверяю тебе, но вот в остальном… Про костюм, вероятно, тебя спрашивать бесполезно, — мужчина окинул парня критическим взглядом, склонив голову набок. — Но он тебе будет нужен. Сейчас, думаю, довольно поздно этим заниматься, так что давай завтра запланируем. Договорились?

— Да, но… — Фран сконфуженно опустил свои изумруды, ища что-то на сером асфальте и слегка покрывшись румянцем, — Но… у меня нет столько денег, чтобы купить костюм. Быть может, стоит отменить моё выступление, пока я не поднакоплю нужной суммы хотя бы на это?..

— Что ещё за глупости! Пожалуйста, молчи и не спорь со мной! — мгновенно перебил его учитель, строго на него глядя. — Чтобы я больше подобной чепухи от тебя не слышал! Все расходы на нужное облачение я беру на себя. И это вообще ни при каких условиях не обсуждается. Если ты настолько честен, то, когда станешь богат, отправишь мне эту самую сумму. А пока советую тебе даже не заморачиваться, а принимать помощь, пока предлагают. Мы выберем для тебя самое лучшее, можешь не переживать. — Рокудо похлопал его по плечу и бодро зашагал вперёд; мальчишка неуверенно поплёлся за ним.

— Просто я думаю, что вам не совсем выгодно мной заниматься. У вас молодая семья, деньги нужны на воспитание и всё такое для вашей дочери. Я же вам никто и…

— Бла-бла-бла, — склонив голову в его сторону и одарив насмешливым взглядом, вновь перебил синеволосый, рассмеявшись изумлённым глазам скрипача. — Ну что же ты такой зануда, мой милый? Почему считаешь, что ты мне совершенно безразличен и вообще никто? Обижаешь, Фран…

Мужчина хмыкнул и положил руку на плечо парня, притянув его к себе ближе. На чёрт знает что это было похоже: мало до хорошего объятия, много для обычного прикосновения. Скрипач отчего-то крупно смутился и опустил голову, стараясь прикрыть яркий румянец на лице. Ему всегда становилось неуютно, когда о нём кто-то заботился. Рокудо уже заметил эту милую особенность своего ученика. Ну, что поделать, каков был его музыкант, таков есть. И эту застенчивость нужно пытаться исправить.