Где тебя нет (СИ)

Он проваливается в сон, слышит тихий шёпот Рамоса и думает, что становится как-то особенно правильно засыпать так, ощущая нежные пальцы в волосах и вдыхая мягкий запах тепла. Лука сквозь плавно наступающий сон худо-бедно понимает, что рядом с ним — не тот Серхио с пистолетом, а тот Серхио, которого он едва не поцеловал на футбольном поле.

Его Серхио. Его Серхио привычно гладит по волосам, убаюкивая мерным голосом и запахом парфюма. Теперь Рамос знает, что ему снятся кошмары.

С каких пор привычка превратилась в необходимость?

========== 10. Искусство уходить по-английски ==========

Разожги во мне огонь ради наших ночей,

Рви на мне одежду, детка,

Полюби сильней…

…разбей во мне стекло и разбуди тепло во мне,

Я полюбил твои глаза, но там нету ничего в них.

Там нету ничего в них.

Джоззи (Tim3bomb), «Твои глаза»

Убирайся прочь из моей головы и убирайся прочь из моей постели,

Мы не поможем нашим мечтам сбыться,

Лучше скажи им, что я заставляю тебя грустить,

Скажи им, что твоя добрая сказка превратилась в ночной кошмар.

Sunrise Avenue, «Fairytale Gone Bad»

***

Мне надоело блуждать во сне.

Я не могу найти выход отсюда. Где он? Почему кошмар не может закончиться?

У Луки холодные руки. У Луки очень холодные руки, ледяные — по предплечьям гуляют табуны мурашек, пальцы нелепо цепляются за мягкую ткань постельного белья. Серхио не спит, а сидит рядом, набросив на плечи легкий плед, оставив одеяло во вседозволенное, неограниченное пользование Модричу. Это, кажется, уже второй его кошмар за одну ночь. Рамос не спит, а бесстрастно наблюдает за тем, как он во сне хмурится, легко прикусывает губы, а под веками бегают зрачки.

Серхио понимает, что Модричу снится очередной неприятный кошмар, наполненный сверхэмоциями, только от этого осознания лучше им обоим не становится.

На часах примерно четыре утра, четверг. На улице светлеет позднее, чем было летом, поэтому в комнату пока не пробираются лучи, солнце ещё не встало, и Рамос не может чётко разглядеть лицо Модрича и прочитать все его эмоции. Что же ему снится?

Серхио не знает.

Лука глухо стонет во сне, выворачивая пальцы, вдираясь в простынь, и Рамос уже тянет руку, чтобы разбудить его, но лишь только ладонь соприкасается с неестественно холодным плечом, Модрич крупно вздрагивает. Он его чувствует. Даже сквозь сон, даже во взвинченном, взмыленном состоянии он его чувствует. Серхио знает, что ему сейчас плохо, потому что он буквально чувствует, как его выворачивает наизнанку, но он уверен, что сейчас не сможет помочь. Скорее, сделает только хуже.

Рамос со вздохом, неумело и ни разу не ласково накрывает своего шумного соседа одеялом поплотнее, а сам садится поудобнее, скрещивая ноги, и вновь утыкается взглядом в тощее, распластавшееся перед ним тело.

И что делать?

Может, и правда разбудить его?

Ему станет легче от пробуждения? Рамос слышал где-то, что во время снов, в особенности настолько живых и чувственных, человек при пробуждении может повести себя совершенно непредсказуемо. Модрич вряд ли является исключением из правил — вот он, он лежит буквально в паре сантиметров, Рамос даже слегка задевает его своим коленом — ведь кровать маленькая, на одного человека, явно не для худоватого Модрича и крепкого, самоуверенного Серхио, который не любит бедно ужиматься у стены.

К счастью для Серхио, Модрич внезапно заходится кашлем, едва не задыхается, а потом резко открывает глаза и садится на кровати. У него на лице написано всё: от отчаяния до пассивного принятия. Его взгляд расфокусирован, Серхио не уверен, видит ли он его сейчас — Модрич пока что не с ним, но еще там, в голове, борется со странными сновидениями и отмахивается от остатков пугливой осторожности.

Серхио не знает, можно ли его трогать сейчас, поэтому продолжает бесстрастно наблюдать за его мучениями. В груди ужасно саднит от того, что он смотрит на мучения другого человека и не в состоянии правильно предложить помощь.

Лука быстро моргает, пытаясь вернуться в реальность, осматривается и замечает Серхио, который сидит с отсутствующим выражением лица уже около сорока минут. Он правда пробовал не давать простор Модричу для самоизбиений, пытался держать его за руки, фиксировать ноги, но тот слишком активно вырывался; Серхио правда пробовал просто обнимать его, чтобы кошмары ушли, но в жизни не всё работает, как в фильмах — кажется, стеснение в движениях напугало и раззадорило подсознание Модрича ещё сильнее, перерисовав всё в обратную негативную сторону и перевернув действительность с ног на голову.

Лука сидит и боязливо, стеснительно разглядывает Рамоса. Серхио тихо хмыкает.

— Модрич? — спрашивает и наконец-то решается. Кажется, сейчас уже можно — его взгляд осмыслен, он обнимает живот руками, потому что его ладони неконтролируемо дрожат. Они сидят рядом, Серхио как можно незаметнее делает вид, что садится поудобнее, не делая резких движений, а сам невзначай прикасается горячей коленкой к бедру Луки. Наблюдает за его душевным состоянием, резво пошатнувшимся. Он напряжён, но адекватен. Рамос протягивает руку к чужому плечу, чтобы хоть как-то приободрить. Но ответная реакция ошарашивает его до глубины души, хотя где-то глубоко внутри он мысленно подготовил себя ко всему.

— Не трогай меня, — внезапно пугается его Лука, открывает глаза шире и отползает как можно дальше, к краю кровати, хотя её размеры ему это не позволяют, — не смей ко мне прикасаться!

— Воу, — поднимает в примирительном жесте руки Серхио, настороженно вглядываясь в его движения, пытаясь прочитать язык тела и предугадать, что же случится потом, — ладно, хорошо. Я тебя не трогаю.

Звук его голоса, видимо, совершенно не помогает ситуации — Лука едва слышно выдыхает и сжимает в руках тонкий край футболки, надетой на нём. Глаза беспокойно бегают по кровати. Он убирает волосы за уши, те непокорно спадают обратно, но Модричу откровенно наплевать. Серхио отлично держит себя в руках и, чисто из любопытства, пытается рассмотреть ситуацию со стороны наблюдателя, анализировать и представлять.

Он притащил Модрича к себе в кровать, когда тот совершенно слетел с катушек и попытался утопиться в раковине ванной комнаты. Рамос абсолютно точно не ожидал такого, потому что эффект неожиданности повел его не по той дорожке, пришлось быстро кооперироваться и подкладываться под ситуацию. Сейчас Серхио отчаянно жалел, что просто не утащил несчастного в его собственную спальню — ни выспаться, ни просто полежать и подумать — кошмары Модрича, определённо, имели крайне бешеный эффект. Лука пару раз за ночь умудрился двинуть ему по животу, лягнуть ногами и вцепиться ногтями в плечо.

Да как с этим человеком вообще можно спать вместе?

К счастью, Модрича конкретно накрыло только в первый раз, когда Рамосу пришлось совершать геройские поступки, стыдливо прикрытые ярлыком «единственный правильный выход», и во второй, прямо сейчас. Всё остальное время Лука спал, хоть некрепко, но спал, видимо, его успокаивало ощущение тепла рядом и безопасности.

Серхио замечает некоторые улучшения в его состоянии — он натягивает на себя одеяло, потому что постепенно успокаивается и остывает, моргает чаще и таращится без такого фанатизма — его окатывает волной отходняка.

— Что случилось? У меня кошмар, да? — глухо, будто неверяще спрашивает Лука, ни к кому конкретно не обращаясь. Рамос не знает, нужно ли ему отвечать на этот вопрос, или он был риторическим. — Почему я в твоей спальне?

Очевидно же.

Скорее всего, Лука не запомнил ничего после своего первого кошмара. Иначе он бы и не стал спрашивать.

— Ты был похож на эпилептика в приступе, — Серхио пытается вложить в эти слова побольше теплоты и мягкости, но у него получается настолько безнадёжно, что усталый мозг легко воспринимает это как саркастическую издевку. Но, к невероятному изумлению Рамоса, это действительно почти работает — и хотя Луку бьёт мелкая, незаметная дрожь, он потихоньку начинает верно приходить в себя, — не придумал ничего лучше.