Hate This and I'll love you (СИ)

Неплохо для рабочего дня, если принимать всё во внимание.

Так что когда он, усталый и измученный в конце всего этого, увидел своего первого помощника, который выглядел немного менее безупречно, но всё же совершенно уничтожительно, если такое слово вообще есть, хотя кого это волнует, зная, что они больше не были перед лицом неминуемой опасности и что он скоро будет излечен от болезни, которая лишала его здравомыслия… капитана можно простить за то, что он дальше сделал.

Разумеется, он сдался и, рванувшись вперёд, бросился в объятия Спока… а затем накрыл его губы иссушающим поцелуем прямо там, на глазах у всех.

В общем, момент был не из лучших или очень профессиональных в его жизни.

— Всё хорошо? — обеспокоенно спросил он, отстранившись, чтобы взять лицо Спока в свои руки и бережно его осмотреть. — Ты в порядке, верно?

— Джим…

— Я так по тебе скучал, я скучал по тебе все эти пять минут, и это было ужасно, и никогда, никогда больше не оставляй меня, потому что я этого не переживу!

Он мог чувствовать только Спока вокруг себя, большие руки, видимо, неосознанно покоящиеся на его боках. Он не мог вспомнить, почему он должен был быть смущён; его уставший, запинающийся мозг фиксировал только Спока и отказывался признавать существование чего-либо ещё.

— Джим, ты…

Но Спок, кажется, был неспособен закончить предложение; он просто внимательно смотрел на Джима, и ласковые искры нежности сияли в его глазах.

И посреди оглушающей тишины мостика раздался тихий шёпот над микрофоном:

— Они поцеловались? Поцеловались же, да?

— Ты болен, Джим, — голос Маккоя, дрожащий от веселья и, возможно, немного от досады, был похож на эхо чего-то важного, что Джим забыл.

— Я… но… Спок, — он был одурманен и позволил своему телу упасть на сильные мускулы Спока, чувствуя смущение и жар, но он был блаженно, абсолютно счастлив. — Ладно. Может быть, я болен, — пробормотал он Споку в плечо. — Но ты… ты ведь останешься со мной, правда? Я могу держаться за тебя сейчас?

— Да. Разумеется, я останусь здесь. И доктор Маккой, без сомнения, принёс достаточное количество сыворотки, чтобы привести вас обоих с мистером Сулу в нормальное состояние, и готов сделать ещё для всего остального экипажа в ближайшее время. Очень удачно, что побочные эффекты вируса ослабевают с течением времени после заражения.

— Ты так сексуален, когда умничаешь, — заявил Джим.

— Это моя реплика!

Почувствовав жалящий нажим на шею и как что-то прохладное растеклось по венам, Джим быстро обернулся, чтобы огрызнуться на Маккоя из-за того, что тот лишил его слабого румянца на лице Спока, который, в конце концов, был самой удивительной вещью, которую кто-либо видел на свете… Но потом сознание начало медленно возвращаться, здравый смысл выползал обратно, и вместе с этим…

— О нет, — он бесшумно ловил губами воздух, из-под ресниц глядя в глаза Спока и в ужасе кусая губы. Спок просто смотрел на него в ответ, слегка взволнованный, и, может быть, так, будто он боролся с улыбкой.

Но… он был Джеймсом Тиберием Кирком. Так что он отступил от своего первого помощника с таким достоинством, какое только смог найти, и повернулся лицом к экипажу мостика. Он встретился с выражениями от недоверчивых до веселящихся и твёрдо сказал:

— Этого никогда не было. Ясно?

Возможно, из-за того, что он всё ещё был немного заторможён, Джим забыл о камерах слежения и о том, что человек, ответственный за них, не совсем беспокоился об осторожности в данный момент…

— Я приму это неловкое молчание за согласие.

Старшина Рэнд явно кусала изнутри щёку, чтобы сдержать смех. Джим и сам столкнулся с трудностями, пытаясь сохранить ровное выражение лица; было сложно говорить жёстко, когда вдруг всё, чего он хотел, это расплыться в улыбке, как мягкотелый, дружелюбный идиот.

— А теперь доктор Маккой отправится в лазарет и организует всё так, чтобы остальные члены экипажа получили свои дозы. Очевидно, что один он не справится, так что я отправлю четырёх из вас с ним, пока все остальные врачи и медсёстры заражены. Я уверен, Боунс будет очень счастлив научить ещё кого-нибудь, как побольнее воткнуть гипоспреи в шеи невинных свидетелей…

— …которым не повезло заболеть.

— Несущественная деталь. Так что нам необходимо связаться с отрядами охраны, которые всё ещё в боевой готовности, и сделать общекорабельное объявление для всех остальных членов экипажа, которые сохранили голос разума…

И работа снова закипела: люди предлагали помощь в установлении связи со своими друзьями, коммуникатор Ухуры помогал сообщаться с машинным отделением и быть в курсе происходящего внизу, Сулу учил Риза, как помочь рулевому, пока Чехов не сможет подняться к ним… И Спок, после того как Маккой ввёл ему лекарство, вернулся на своё место, осторожно проведя пальцами по руке капитана; прикосновение было таким невесомым, что Джим был почти уверен, что оно ему почудилось.

А потом он рывком обернулся и понял, что всё это действительно произошло.

Им со Споком надо будет скоро обсудить множество вещей. Предстоит долгая беседа о чувствах и последствиях, и том, что всё это значило?, но пока что надо запереть их снова в зале совещаний…

Посреди всей этой суматохи Джим поймал себя на одной ликующей, головокружительной улыбке, а потом вернулся к управлению кораблём.

После всего он знал, что никогда не будет делать это в одиночку.

========== Эпилог ==========

Джим вёл себя Хорошо. Снова.

Например, он не прыгал сию секунду на Спока. Не запоминал, какая точно на вид, вкус и ощущения ключица Спока (даже если она практически молила об этом, по беспристрастному мнению Джима).

Как факт, он даже не приближался к Споку. Надо сказать, не приближался достаточно близко, когда значение слова «близко», по стандартам Джима, требовало намного меньше промежутков, пространства, расстояния, дистанции и/или одежды. Да, Джим был осведомлён, что первые четыре слова могли быть рассмотрены как синонимы. Ладно, Джим мог бы довольствоваться только одеждой.

Но вы видите, что Джим вёл себя Хорошо.

И прямо сейчас Хорошо ограничивалось несколькими вещами, которые включали в себя намного больше промежутков, пространства, расстояния, дистанции и одежды (к сожалению), и разговоров. И ещё не-отпугивания Спока случайной ухмылкой «О Боже, Спок, пожалуйста, прекрати выглядеть так восхитительно, или я не отвечаю за то, что сделаю с тобой. А если нет, если это невозможно, тогда, может, мы займёмся сексом один раз, а потом, я клянусь, мы всё обсудим?».

Хотя, скорее, это было не обсуждением. По большей части говорил Джим (может, немного нервно), а Спок совершенно спокойно стоял в другом конце своей каюты и слушал.

— …Ухура в порядке? Потому что она вроде в порядке, но всё это так неожиданно, да? То есть вы двое расстались в безумной заражённой схватке пару часов назад, и сейчас ты и я… мы, похоже что, потому что… а кто мы, в самом деле? И я не говорю «любовники». Просто этого… никогда не было. Так что я просто не… эй, ты вообще собираешься меня прервать?

Губы Спока дёрнулись, и Джим улыбнулся в ответ, чувствуя глупое волнение и нервозность, и почти что страх, но ещё — это же был Спок, так что его улыбка правда сияла, ослепляла и была абсолютно искренней.

— Ты бы хотел сейчас обсудить… семантику? — спросил Спок, его выражение лица не выдавало ничего, кроме наивной невинности.

Оу. Как очаровательно, его низкий голос умудрялся намекать на столько всего. А тёплые глаза поддразнивали своего капитана, подначивали, знали. Джим был так близко к нему, что это было несмешно.

— Ага, пока мы обсуждаем технические формальности, — он шагнул вперёд.

— Научная терминология представляется тебе желанной темой, в то время как основные физиологические данные свидетельствуют об обратном, — ответил Спок, тоже делая шаг к нему.

— Супер, так что, теперь ты можешь читать мои мысли?

— Не твои мысли, Джим, — взгляд Спока скользнул вниз и обратно быстрой, обжигающей молнией. — Твоё тело.