Hate This and I'll love you (СИ)

— Капитан?

— Есть кое-что, что я… я… — нет, нет, сейчас рабочее время. Слова вылетели из его рта без контроля сознания, а сейчас было не… но что если они умрут? Что если они все умрут и Спок никогда не узнает, что у Джима было озарение, когда он увидел Спока в блестящем оранжевом костюме, и что ему было необходимо, чтобы Спок знал о его чувствах…?

— Капитан, — просто слышать его голос было недостаточно, чёрт. Так сложно сказать, что Спок чувствует, не смотря ему в глаза, глаза, выдающие всё, по которым Джим всегда, всегда мог читать.

В ещё одной изматывающей, ужасно сложной демонстрации сдержанности Джим подавил эти мысли.

— Вы готовы, ребята? Какая температура топлива?

— Постоянная. Она должна вырасти, чтобы инициировать взрыв…

— Как долго?

Пауза.

— Осталось три минуты, прежде чем корпус будет разрушен из-за магнитного притяжения. Чтобы должным образом нагреть ядро потребуется как минимум пять целых семнадцать сотых минуты. Этот путь невозможен.

Три минуты. Он уже мог слышать жалобный визг в своей барабанной перепонке, говорящий об увеличении давления на кабину, хотя системы жизнеобеспечения сходят с ума, чтобы это компенсировать, и взглянул на экран один раз, чтобы увидеть…

Поверхность была так близко. Невозможно близко, гравитация притягивала их ближе и ближе неловкими, резкими рывками из-за того, что бурлящая масса жидкой стихии вздымалась и сгущалась… умирая…

Разрушение планеты займёт не минуту, уйдут годы. Но у них есть только секунды прежде, чем станет неважно, пригодна ли для жизни Пси 2000 или нет.

— Спок…

Ужасный, визжащий звук — или, может, это был стон — заставил его встать. Она вступила в заведомо проигрышный бой, его девочка. Но он не мог позволить ей уйти. Не так. Он не верил в безвыходные сценарии, помните? Есть выход. Он уже нашёл выход, просто рискованный, но что за жизнь без риска?

— Запускай. Сейчас. Не жди, когда будут предприняты меры предосторожности, просто… запускай сейчас.

— Капитан, это, возможно…

Слова Спока были прерваны сильной вибрацией, которая почти бросила Джима вперёд, на пульт управления. Весь корабль содрогнулся. Никто не вскрикнул, они все были профессионалами, но он мог видеть кровоточащий порез на лбу старшины Рэнд и кашляющего от удара в живот Йегера из научного отдела.

— Спок! Сейчас! — закричал Джим.

— Капитан, это Скотт! Опасность…

— Запускай, Скотти!

Он бы хотел просто материализоваться в машинном отделении вместо того, чтобы ждать со слабеющим дыханием долгого, бесконечно долгого ответа…

Раздался звук, который он никогда прежде не слышал: гудение, пронзительное и назойливое, а затем оно прекратилось, пол под его ногами завибрировал, а корабль дёрнулся немного назад. Не достаточно, но это было началом.

Двигатели ответили крошечным всплеском толчка силы.

— Да!

— Я не могу поверить! Получилось!

— Готовы попробовать перейти на варп, капитан, — это был, разумеется, Спок. Подогрев материи и антиматерии в ядре был только первым шагом. Теперь настало время попробовать пустить двигатели быстрее и жёстче, чем диктовал здравый смысл.

— Включай, — хрипло сказал Джим. Сейчас или никогда. Жизнь или смерть. Победа или…

Корабль начал беспорядочно трястись и дрожать, сбивая Джима с ног и отправляя летать по мостику всё, что не было прикручено к полу.

Рёв двигателей оглушал даже здесь, наверху, и вдруг Джим подумал; это не может вот так закончиться. Это не может быть конец. Всё едва только началось.. И он не был уверен, что имеет в виду: свою жизнь, капитанство или…

— Спок! — позвал он, зная, что Спок не сможет его услышать, конечно, учитывая, что он распростёрт на полу слишком далеко от передатчика.

Дрожание усиливалось, но он продолжал пытаться доползти до капитанского кресла и ухватиться за подлокотник.

— Спок! — отчаянно проорал он. Услышь меня. Прежде чем станет слишком поздно, пожалуйста, пожалуйста…

Джим знал, что в нормальном состоянии он бы не стал выкрикивать имя своего первого помощника на мостике в критический момент. Он бы старался сохранять спокойствие или, по крайней мере, контроль над ситуацией. Он бы кричал что-нибудь ободряющее, чтобы помочь другим, кто был так же напуган, как и он сам.

— Спок!

Раздался яростный треск, похожий на гром, и тело Джима всплыло в воздухе, как будто на мгновение воцарилась нулевая гравитация; потом он рухнул вниз и стукнулся плечом о твёрдый пол. Пульсирующая рана на груди чудовищно жгла, и он захотел заснуть, заплакать, закричать, но Спок, Спок… он хотел Спока, чёрт возьми! Требовалось так много усилий, чтобы думать о чём-нибудь ещё!

А потом он увидел его. Тело Сулу, которое, очевидно, оттащили под пульт управления так, чтобы никто не мог случайно об него споткнуться или что-нибудь вроде того; голая грудь всё ещё блестела, а сам он сейчас начинал пробуждаться.

Сулу, который упал без сознания притом, что всё, что Ухура сделала, это толкнула его (хотя, надо признать, невероятно сильно). Это было ненормально, верно? Сулу был болен. Опасно болен. И несмотря на блестящий выбор времени, Джим знал, что он не может позволить чему-нибудь плохому случиться с рулевым.

На корабле было четыреста человек. Но, надо заметить, большинство из них тоже были больны. Он собирался стать их лидером. Он собирался не думать ни о чём, кроме них.

Он не важен по сравнению с ними. Помощь им была его целью. Исключительно его целью.

— Отлично! — завопил он, перекрикивая гортанные звуки протеста, которые издавала Энтерпрайз. — Прекратите панику и успокойтесь! Держитесь за что-нибудь. Мистер Риз, нам нужно развернуться в другую сторону, да?

Ошарашенный пилот лихорадочно работал с консолью, но Энтерпрайз неизменно оставалась направленной к планете.

— Мистер Риз?

— Я не могу! Я не знаю… двигатели отвечают, но этого недостаточно!

Джим подскочил вперёд и нагнулся над пультом управления.

— А импульс?

— Я не… Я не знаю, как… сделать на сто восемьдесят…

Джим успокаивающе положил ему руку на плечо (на одежду, осторожно, чтобы не коснуться его кожи) и немного оттолкнул, пытаясь думать только над одной проблемой за раз и надеясь, что Сулу будет хорошим мальчиком и останется на месте.

— Я займусь этим. Идите на своё место, офицер.

— Вообще-то, я думаю, что лучше подхожу для этой работы.

Джим быстро обернулся на его голос, потому что не может быть, но да, да, может, это был Сулу! Сулу встал, тяжело дыша и немного неустойчиво держась на ногах, но как бы то ни было в полном сознании и, по-видимому, в своём уме.

— Сулу! Что…?

— Я думаю, что смогу это сделать, — осторожно сказал Сулу. — Хотя моя голова меня убивает, — добавил он, поморщившись.

— И не говори.

— Ухура?

— Ты помнишь?

Риз быстро подвинулся, и Сулу тяжело опустился на своё место.

— О, я помню. Мне так жаль, я даже не… о, боже, я сделал это, я…? — пилот внезапно с ужасом посмотрел на кровоточащую грудь Кирка.

— Не думай сейчас об этом, — немедленно ответил Джим. — Лучше сконцентрируйся на работе… думай, как вулканец, попробуй забыть, что у тебя есть эмоции. Я в порядке.

Сулу неохотно кивнул и принялся за дело, медленно, но уверенно обращаясь с кнопками и ручками, пока наконец с ещё одним оглушительным стоном Энтерпрайз не начала поворачиваться.

— Мы пока не взорвались, — пробормотал Джим. — Это хороший знак.

— Что говорит Скотти? — спросил кто-то.

— Я не могу вызвать инженерную на связь. Кэтти?

Офицер связи потрясла головой.

— Нет, я тоже не могу. Система сломана… Думаю, все межведомственные передачи неисправны. Электросхема перегрелась, наверное.

— Ладно. Ладно, значит, давайте сконцентрируемся на развороте. Давайте, ребята.

Получилось. Безбрежный, усеянный звёздами вакуум космоса никогда не был так прекрасен, наполнен обещаниями и переживаниями, и жизнью, и будущим, чем в тот момент.