Hate This and I'll love you (СИ)

Сконцентрируйся, Кирк.

Голос Чехова оказался на удивление приятным и мелодичным, хоть ему немного и не хватало дыхания. Джиму захотелось раздражённо сжать руки или, может быть, рассмеяться. Или заплакать.

Теперь поговорить с ним.

*

Спок знал, что инфицирован с той секунды, как коснулся руки Ухуры. Он чувствовал чужеродную субстанцию, которая немедленно вступила в реакцию с его эпителиальными клетками, проникла в его кровообращение, заражая.

И в то же время он не знал достоверно, как болезнь проявит себя, пока она не сказала те сокрушительные слова. «Любовь…»

Он ушёл, оставив Нийоту стоять на прежнем месте, хотя логика говорила, что он не должен был этого делать, пока она была потенциально опасна как для себя, так и для окружающих, но он не мог больше ни секунды смотреть в эти грустные, всё ещё внимательные глаза. В какой-то момент он даже начал бежать, не уверенный в месте назначения, чувствуя, что контроль уклоняется и выскальзывает из его хватки с каждым беспокойным ударом сердца, разносящего яд по всему телу.

Наконец, цепляясь за последнюю кроху вулканской дисциплины, он нашёл зал совещаний и заперся в нём, надеясь, что у капитана хватит здравого смысла приказать немедленно закрыть на карантин всю палубу.

«Любовь, мой бедный, родной…» — прошептала она. Спок без своей обычной грации рухнул на стул. «Любовь… то, что ты чувствуешь…» Это правда? Можно ли было объяснить любовью его трудности как в подавлении раздражения, так и в адекватной оценке кого-то? Хаос противоречивых импульсов и бурных эмоций, которые вынуждали держаться за логику крепче, чего когда-либо прежде, в страхе, что она исчезнет, если он хоть немного ослабит хватку… прямо как эта болезнь?

Было ли это любовью?

«…что чувствуешь, когда…»

Он увидел капельки воды, появляющиеся на его коленях, и понял, что плачет. И, случайно это поняв, он не мог остановиться, он, вулканец Спок, который гордился своим контролем, рыдал навзрыд, обливаясь слезами, из-за матери, из-за планеты и из-за ужасной боли в голове, где раньше был целый род, из-за агонии разрушенных связей, из-за слов Нийоты и из-за их правдивости. Он никогда не позволял так вырываться эмоциям.

Но это не приносило облегчения.

«Любовь, мой бедный…»

Это внушало ужас.

«…родной, милый Спок…»

Ужас, который рос и рос, как чёрная дыра, поглотившая его мир…

«…это то, что ты чувствуешь…»

Пока его не начало трясти, доведённого до отчаяния тем, что одним единственным, кто был способен починить то, что было сломано у него внутри…

«…когда Джим Кирк смотрит на тебя».

И именно в этот момент капитан ворвался в комнату.

— Спок! Наконец-то!

*

Попытка поговорить с Чеховым обернулась бессмысленным усилием и зря потраченным временем. Он казался, как и Сулу, полностью погружённым в свои фантазии, он просто не понимал, что Джим пытается донести до него. Спустя какое-то время он решил, что Джим жаждет услышать в его исполнении песню «Ты пойди, моя коровушка, домой», и начал счастливо мычать в микрофон.

— Ты пойди, моя коровушка, домой. Ты пойди, моя недоенная!

— Скотти, как продвигается работа по открытию двери?

Скопление инженеров в красном вокруг Скотти с единственным фазером в руках в другое время могло бы быть смешным.

— Думаю, что почти готово. Дай-ка мне ещё минутку, капитан.

— Великолепно. Слушайте все, кто-нибудь, кто хорошо целится, поставьте фазер на оглушение и выстрелите в Чехова, как только мы зайдём. Это всё закончится, когда мы вернём ручное управление мостику. Мы уйдём на второй мощности отсюда, так что всё будет в порядке, если только Чехов не отключит основное питание за следующую минуту…

Что, очевидно, и произошло, когда раздался громкий скрежет, свет моргнул, а Джим почувствовал, как его желудок упал вниз.

— О, мой Бог, он его отрубил, — прошептал он.

Помехи могли быть вызваны чем-то ещё. Скачком напряжения. Перезагрузкой электрической цепи. Но он просто знал. Скотт тихо выругался и был вынужден остановиться, потому что его руки дрожали; он тоже знал.

Тридцатью секундами позже дверь открылась, и все ввалились внутрь, но Джим уже понял, что было слишком поздно. Через десять минут они будут выскоблены стратосферой планеты Пси 2000, и у них едва ли будут лишние двадцать минут.

Этого не могло случиться, не сейчас.

— Капитан! — закричал Чехов, вставая и пошатываясь на месте. Он выглядел таким болезненным и молодым, что Джим даже не смог на него разозлиться. — Что не так? Что-то же не так… я чувствую… не так…

— Кто-нибудь, оглушите его, — пробормотал он и последовал за Скотти, чтобы подтвердить то, что он уже знал.

— Основное питание выключено. У нас нет времени на перезапуск, — проговорил инженер с ноткой недоверия в голосе, будто он не мог поверить, что это конец.

Голова Джима потяжелела, его сердце неистово билось, говоря ему не сдаваться, пытаться придумать, как выбраться из этого.

— Скотти…

— Мы взорвёмся, капитан.

— Я знаю.

И в блестящей вспышке безумия он придумал.

— Это наша единственная возможность.

— Что? Нет. Она не выдержит этого, Джим, тридцать минут — это абсолютный минимум.

— Нет, я не имею в виду перейти на варп сейчас. Я имею в виду… холодный перезапуск. Контролируемый, направленный вовнутрь взрыв материи и антиматерии в сбалансированных двигателях мог бы технически…

Группа недоверчивых учёных немедленно сошлись на одном.

— Слишком опасно, капитан.

— Мы не сможем…

— Это невозможно.

— Это единственный шанс, — это был Кинсер, вынырнувший между двумя мужчинами. Джим почти что нежно погладил его по голове.

— Со всем уважением, сэр… — сказала женщина-инженер. — Но мы можем взорвать корабль.

— У нас нет выбора, — ответил Джим, внимательно вглядываясь в каждое лицо. — Если у кого-то есть идея получше, я весь внимание. Прошу вас.

Никто не ответил.

— Мы можем сделать это, — он повернулся к Скотту, надеясь на его поддержку. — Скотти?

Мужчина медленно кивнул.

— Это безумно и очень, очень опасно. И если что-то пойдёт не так, мы все умрём, — он посмотрел на капитана и печально ухмыльнулся. — Но, так точно. Мы вообще-то можем это сделать.

Сопротивляясь желанию притянуть к себе руку с зажатым кулаком в победном жесте, он хлопнул его по плечу и широко улыбнулся.

— Отлично. Скажи, что тебе нужно.

— В идеале — Чехов, Сулу и рулевой.

Джим глянул на Чехова, лежащего на полу с закрытыми глазами. Парень мирно спал, видя невинные сны.

— Невозможно, по крайней мере, пока у нас не будет лекарства.

— Тогда ладно. Я не смогу сделать это без твоего первого помощника. Мистер Спок — высококвалифицированный специалист, и его острый вулканский ум жизненно необходим при попытке сделать что-то настолько же сумасшедшее, как холодный перезапуск.

— Я найду его, — пообещал Джим. Насколько он знал, Спок был всё ещё на пятой палубе, где ситуация с лазаретом не предвещала ничего хорошего. — Я не знаю как, но я найду его… Да и я очень надеюсь, что у него иммунитет к этой болезни. Вселенная может подарить мне хотя бы это. Правильно?

========== Глава 6. Когда я чувствую ==========

«Джим… я считаю тебя другом и стыжусь этого»

Джим бежал по коридорам корабля с мигающим светом, каждой клеткой чувствуя потенциальную опасность коснуться кого-нибудь, кто был заражён. Инженерная, конечно, была пуста, но широкий яркий холл палубы 5 стал пристанищем мириадам странных сцен. Один офицер охраны что-то неразборчиво карябал на стене ярко-красной ручкой и смеялся, две медсестры свернулись калачиком на полу, обнимая друг дружку для поддержки, и Джим изредка проносился мимо напуганных членов экипажа, которые не были заражены и смотрели на него, как будто он был призраком.

— Срочное дело, будьте спокойны, я вытащу нас из этого! — кричал он, когда такое случалось. — Не касайтесь никого, идите к себе и оставайтесь там!