Две души Арчи Кремера (СИ)

– Иными словами, пока здесь что-нибудь не случится, ничего сделать нельзя. – Мрачно заключил Захария.

– Боюсь срывать с твоего прехорошенького носика розовые очки, но это всегда так, – угрюмо сообщил Лутич.

Бесконечные проверки моделей пузырей на гиперкомпьютере показывали, что они вроде как в порядке. Данные, поступавшие с датчиков, которые уже были установлены на пятнадцати процентах куполов, подтверждали, что их функционирование находится в норме, стабилизировалось, никаких признаков нарушения целостности соединений не наблюдается. Медики тоже включились в эксперименты – благо какая возможность: сравнить самочувствие людей в двух вариантах условий проживания, да еще с такой выборкой; и они оставались удовлетворенными.

По этому поводу возникал другой вопрос: где взять достаточно кислорода для поддержания такого давления – расход увеличивается на шестьдесят процентов, если делать это экономно, а чтобы достичь максимально комфортного давления, так его раза в два с половиной больше нужно: со временем развивались технологии, совершенствовались конструкции, это позволяло строить куда более просторные помещения, и их наполнить было той еще проблемой. Атмосфера Марса не подходила принципиально, и дело даже не в ее составе: самой атмосферы было катастрофически мало. Добывать кислород можно из воды, не проблема. В снежной шапке на северном полюсе ее было вроде как достаточно, но на удвоение добычи водного льда едва ли можно было рассчитывать: экологи на Марсе и на Земле в два счета пустят на лоскутное одеяло. Глубокие бурения были бы выходом, но смешным образом для их успешности нужна была вода, много воды. А до нее бурить – три километра, и это не всегда было просто. В долинах приходилось бы преодолевать каменной прочности реголит, затем скальные породы, которые содержали много разных металлов и тем самым значительно осложняли бурение, и только потом пермалёд, а под ним жидкую воду. Вариантом были бы каналы – в них слой, который нужно было бы преодолеть, мог быть на порядок тоньше, но проблемой могла стать инфраструктура. Еще одним вариантом была бы транспортировка водяных астероидов, но их размеры были сравнительно небольшими, соответственно гонять грузовые суда только ради них было по крайней мере невыгодно.

– А если как сопровождающий груз? – предложил никто иной как Бруна Сакузи. Для нее это проблемой не было: вся ее команда была сопровождающим грузом, ей самой приходилось скандалить и интриговать полтора десятилетия, чтобы попасть в состав третьей волны заселения и в качестве ее участника получить собственные лаборатории на Марсе. Она сама была кровно заинтересована в воде для своих деток – ну еще бы.

Ийк Нурми, главный техник аэропорта, задумчиво почесал подбородок. Меланхолично он спросил:

– Четверть кубокилометра воды на сколько может хватить?

Лутич задумался на полминуты.

– При нынешнем расходе этого хватило бы на два-три года.

Ставролакис смотрел на Нурми очень недовольно. Он, кажется, предполагал, что может предложить этот экспериментатор. И, кажется, предполагал, что команда «Триплоцефала» может согласиться. И он заранее был категорически против.

– Или сколько это: куб с размером ребра в четверть километра, – насупился Нурми.

– Идиот, – печально произнес Захария.

– Это по какой системе? – нисколько не обиделся Нурми.

– Метрической, – огрызнулся Захария.

– Он не помещается в грузовом отсеке в любом случае, – мрачно предупредил Ставролакис.

Нурми покосился на него, затем на астронавигаторов в составе двух человек.

– Мы не учитываем совсем мелкие ледяные астероиды. Это мусор, в наших масштабах говоря, – сказала Гизелла Галаш. – Но это не значит, что их нет. Более того, их дофига. И их регулярно появляется дофига. Даже ничего дробить не надо, это делают сами астероиды.

Нурми посмотрел на Бруну Сакузи, на Лутича, на Захарию. На Ставролакиса, медленно, но верно багровевшего, он посмотреть не отваживался. Захарии он сказал, имея в виду гиперкомпьютер:

– Надо посчитать. Твоя штука примет мои данные?

– В метрической системе? – оскалился Захария.

– Да хоть в идиотической. Надо посчитать.

– Это очень рискованное предприятие, – недовольно произнес Лутич. – Я не сомневаюсь в экипаже, более того, я уверен, что если кто это и сделает, так это твои ребята. Но это очень рискованно.

Одно дело – захватить астероид и дотянуть его до Марса, затем установить на нем тормозные двигатели и парус и спустить на поверхность – сбросить, грубо говоря, не особо заботясь о его целостности. Совсем другое – захватить астероид, втянуть в грузовой отсек и с ним уже лететь обратно и приземляться. И третье – совершить оба этих маневра в одной экспедиции.

Ставролакис уперся рогом. Он орал: «Не позволю!». Сакузи орала в ответ: подумай о будущем! Нурми гудел: это осуществимо, машина зверь. Гизела Галаш и ее молчаливый коллега согласно кивали. Лутич предпочитал помалкивать. Захария ерзал – и молчал.

– Я еще раз повторяю, – грохнул кулаком по столу Ставролакис, – это нужно быть сумасшедшим, чтобы даже рассматривать такой вариант!

– Командир, – раздался голос Канторовича, – так нормальные люди и не хотят работать на Марсе.

Ставролакис уставился на Захарию. Тот застенчиво ковырял пальцем стол и скромно хлопал ресницами. Когда только успел подключить к обсуждению команду космолета, стервец.

Лутич хрюкнул и три раза хлопнул в ладоши. Поаплодировал, сволочь.

– Я тебя на три месяца на губу посажу! – рявкнул на Захарию Ставролакис.

– А я тебя на три месяца отстраню от обязанностей за это, – спокойно сказал Лутич. – Он гражданское лицо и тебе не подчиняется. – На угрожающую мину Ставролакиса он ответил: – Ты мне тоже, но я все еще комендант. Речь идет о безопасности моего поселения. И его граждан. Пусть даже это Смолянин.

– Никто не собирается делать это в этот рейс, Лакис, – примиряюще сказал Нурми. – Пока же вопрос ребром не стоит. Мы еще подумаем, потренируемся. То-се. Лапочка нам симуляцию сделает. Правда?

Захария с исключительно самодовольными видом закивал головой.

– Это сумасшествие, – угрюмо говорил Ставролакис часа через два. Лутич молчал. Задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Ставролакис тоже помолчал. – И кажется, это необходимо.

Лутич кивнул.

– Ладно. Дождемся окончания этого вылета и подумаем еще раз. – Подытожил Ставролакис. В его голосе отчетливо звучала неуверенность. Недовольство собой за эту неуверенность. И нежелание принимать именно то решение, которое он все-таки примет.

А Захария Смолянин готовился к возвращению из астероидной одиссеи льва своего сердца, гепарда своей постели майора Николая Канторовича. Хихикал, думая, что доживет, чего доброго, и до адмирала в своей личной жизни – насмешка судьбы, так ее.

К возвращению «Триплоцефала» готовилась и вся команда посадочной площадки. И то ли невеселые настроения Ставролакиса передались ей, то ли они соответствовали самим ее настроениям, но подготовка была суетливой, лихорадочной какой-то. Корабль уже начинал торможение, готовился ко входу в атмосферу и спуску на поверхность в указанное место астероида, а подготовка все не заканчивалась.

Арчи Кремеру было очень любопытно, что да как происходит – как совершается посадка космического корабля таких размеров. На рапорт с просьбой о разрешении присутствовать там Ставролакис просто сказал: «Фиг с тобой, только под ногами у них не путайся». Арчи не собирался. Но через сутки он получил приказ Ставролакиса о прикреплении к личному составу данного подразделения.

– Даже если для тебя вообще никаких заданий не будет, просто полазишь по Олимпу. Он того стоит, – пояснил Ставролакис.

Еще бы.

========== Часть 34 ==========

Несмотря на то, что Арчи знал многое о марсианских рельефах, об ареографии вообще и горе Олимп в частности, увидеть ее собственными глазами значило совсем не то, что смотреть клипы с ней. Она действительно была огромной. Когда поезд подъехал к туннелю, который должен был подвезти их к станции, гора занимала всю перспективу. Арт доложил, что длина туннеля составляет двести сорок километров, строительство заняло почти одиннадцать марсианских месяцев, а в выработке содержалось столько платиновых металлов, что каждый из строителей смог обзавестись если не кольцом, так брелком из платины или там иридия – в качестве премии, поощрения, вдохновения, для некоторых все-таки прощального подарка, сувенира в память о марсианской одиссее; и неважно, что эти сувениры тяжелые – на Земле быть может, но они-то на Марсе.