Солнце жизни (СИ)

— В моём случае она вечна, — негромко возразил парень, внимательно его слушая.

— Нет-нет. Исключений не существует. И уж ты, прости, тоже не исключение… — мягко улыбнулся и потрепал по волосам. — После ночи наступает день. И я тебе его покажу. — Сэм замотал головой, принимая эти слова за очередное утешение, и горько усмехнулся.

— Ты смотришь на жизнь слишком позитивно, Уилл. Но это не поможет. — Рука твёрдо опустилась ему на плечо, а взгляд заставил резко замолчать. Уитвики прочёл всё по глазам, но ещё не верил в это с такой же уверенностью, какая была у Леннокса.

— Уилл, ты идиот… — прошептал, мотая головой и глупо улыбаясь. Понемногу он заражался верой в лучшее.

— Пусть буду им. Но я устрою тебе этот новый день. Обещаю… — шептал на ухо, приобнимая за плечо. — Просто поверь мне. Знаешь… когда я поцеловал тебя, то понял, что не могу вот так запросто бросить тебя, забыть свои чувства и завтра как ни в чём ни бывало сказать тебе «привет». Не могу… не могу и дальше врать! И не хочу оставаться в этом глупом, зависимом и жалком положении. Поэтому я предлагаю тебе бороться с системой. Однако не стоит ждать даже от этой борьбы чего-то приятного… будут крупные неприятности, — майор говорил скоро, безумно сверкая глазами; теперь Сэм заражался его безумием и был готов хоть сейчас сорваться в опасное приключение, лишь бы только подальше от рутины. Он ещё нельзя сказать, что мог рискнуть, но почва была уже определённо подготовлена.

— Ну что, ты со мной? — мужчина отстранился на два шага и строго на него посмотрел.

— Я всегда с тобой, Уилл. Только вот за такое предательство и извращение нас нужно распять или сжечь как самых опасных грешников, — без доли шуток ответил Уитвики, покачивая ребёнка в коляске и силясь его успокоить, хотя Эмиль уже давно замолчал, поняв, что у папы важный разговор. Уильям улыбнулся мягко и тепло — так улыбался он прежний, не знавший забот. Стоп, или уже знавший?.. Вероятно, да. Однако в любом случае Сэм был рад видеть эту улыбку.

— Пусть так. Но сдаваться я не собираюсь. Даже если встали такие преграды… — он неловким кивком головы указал на ребёнка.

— О нём я буду заботиться в любом случае… — начал было парень, но Леннокс остановил его, понимающе закивав и улыбаясь.

— Знаю-знаю. Никто их и не трогает. Дети — святое. Ну, Сэм, тебе пора. Встретимся завтра. Где-нибудь. — Оба усмехнулись. — Но точно встретимся. И запомни, Сэм: твоё солнце если сегодня и закатится или уже закатилось, то на завтра обязательно встанет, одарит всех своими тёплыми лучами и улыбнётся… ну, пускай хоть мне. Я был бы уже от этого счастлив. И оно точно-точно встанет. Будет завтра. Ночь всегда коротка… Иди.

Сэм не помнил, что говорил в ответ, не запомнил мимолётного поцелуя в конце, но помнил точно, как в его груди затеплела надежда. Та надежда, которую он считал давно утерянной в своём не столь радостном прошлом.

Несмотря на будущие трудности, обвинения, обязанности, которые потянутся за ним многокилограммовой ношей, он решил, что завтра точно наступит; сегодня — закат, сегодня ещё может показаться, что жизнь не так ярка, когда нога переступит порог якобы дома, сегодня — уже из разряда прошлого: смутного, но нужного, потому что полного воспоминаний. Краешек солнца уже скрылся за горизонтом; но завтра, часов в пять или шесть, оно вновь поднимется. Теперь Уитвики был уверен. А сложности — ни к чёрту! Если они с Уильямом смогут устроить вечный день, всё это растает под лучами светила. Всё это и прошлая боязнь.

Новый день настал. Точно. Пусть не в реальности, но уже в душе.

И Сэм вовсю благодарил Уильяма, хотя знал, что это лишь только начало.