Два одиночества (ЛП)

— Табличку «Не беспокоить» повесь, — пробормотал Ганнибал. — И все на этом. А потом ты тоже должен отдохнуть.

Уилл повесил таблички на двери обоих номеров, сперва себе, затем — Ганнибалу. Затем задержался в дверном проеме между их номерами. Ему нужно было наконец-то лечь, закрыть глаза и выспаться. Он с самого детства ни в чем так отчаянно не нуждался. В последний раз так же плохо ему было, когда он, будучи ребенком, голодал в те несколько недель, когда его отец сидел без работы. Тогда Уилл был готов вымаливать еду у незнакомцев, вот только отец не позволял ему унизиться настолько.

Он не мог двинуться с места. Не мог выйти из комнаты Ганнибала.

Ганнибал, чуть приоткрыв глаза, наблюдал за ним. Едва заметно он поманил Уилла пальцем.

— Иди сюда, — позвал он его.

Уилл резко сделал шаг по направлению к нему. А затем — еще один. Расстегнув свою рубашку, он кинул ее на пол. Так же поступив с ботинками и джинсами, он улегся в кровать рядом с Ганнибалом, не прикасаясь к нему, но достаточно близко, чтобы почувствовать тепло его тела. Он и сам не заметил, как закрыл глаза и уснул.

За всю ночь он проснулся лишь раз. Ганнибал, лежа сзади него, крепко обнимал Уилла за талию одной рукой, прижимая его к себе. Дважды моргнув в темноте, Уилл снова провалился в сон.

Комментарий к Глава 3

* “Поле его мечты” (“Поле чудес”, “Поле грез”) - американский фильм 1989 года о фермере, который вдруг начал слышать голос в голове, советующий ему на месте кукурузных полей построить бейсбольную площадку. “Построй его и он придет” - фраза из этого фильма, которая в дальнейшем очень часто цитировалась в американском кинематографе.

========== Глава 4 ==========

Уилл проспал до одиннадцати часов, пока не зазвонил телефон. Как оказалось, это работник службы уборки номеров хотел узнать, требуются ли им сегодня услуги горничной. До этого к ним постучались в десять утра, но не получили ответа. Уилл сказал им, что нет, повесил трубку и снова вырубился.

Во второй раз, проснувшись, он чувствовал сильный голод, жажду и желание сходить в туалет. У него раскалывалась голова, и всей кожей он ощущал въевшуюся грязь.

Оставив спящего Ганнибала, Уилл отправился в ванную. Позаботившись обо всем, кроме голода, он, завернувшись в гостиничный банный халат, уселся на край кровати, изучая меню доставки еды в номер. Ассортимент блюд был ближе к обеду, чем к завтраку, поэтому Уилл заказал и то, и другое: куриный суп с лапшой и хлеб — Ганнибалу, яичницу с беконом, картофелем и тостом — себе.

Пока Уилл заказывал, Ганнибал, проснувшись, наблюдал за ним из-под полуприкрытых век.

— Все нормально? — спросил Уилл, повесив трубку.

— Суп будет ужасным. Почему ты так упорно пытаешься накормить меня супом, который на вкус как шлифованный алюминий?

— Извини, но я не могу тебе тут по-быстрому организовать мусс из ягод годжи, или как там они называются. Если хочешь что-нибудь другое, я им перезвоню.

Ганнибал, прищурившись, посмотрел на Уилла из-под растрепавшейся челки.

— Тост и яйца пашот.

Перезвонив, Уилл поменял заказ.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он Ганнибала.

Ганнибал, вытянув руку, перевернул ее ладонью вверх.

— В меня стреляли. Я потерял много крови, а потом участвовал в двух энергозатратных боях за собственную жизнь, один из которых был против Атлантического океана. А он — гораздо более опасный противник, чем любой человек, независимо от того, является он Великим Красным Драконом или нет. Я чувствую себя плохо.

— Сейчас я дам тебе антибиотики, — сказал Уилл. — Подожди секунду.

Сделав это, Уилл заодно выпил и свои. После этого он уселся на кровати, прислонившись спиной к изголовью, и уставился в стену напротив. Ганнибал, похоже, собирался делать то же самое, вот только смотрел он на потолок.

— Прошлой ночью, на границе, мне показалось, что ты передумал, — сказал Ганнибал.

— Я не передумал. Просто позвонил Зеллеру.

Несколько секунд Ганнибал молчал.

— Ты понимаешь, что им даже не пришлось бы отслеживать звонок? Номер можно определить по идентификатору вызывающего абонента.

— Я проработал в правоохранительных органах двадцать лет, Ганнибал. Я знаю, как работает определение номера по идентификатору.

— Тогда ты должен понимать, что твои действия указывают на определенную двойственность мыслей.

— А ты думал, что у меня этой двойственности не будет? — спросил Уилл, покосившись на него.

Ганнибал закрыл глаза. Его губы приоткрылись, словно он хотел сказать что-то в ответ, но в итоге решил этого не делать.

— Я достану чистые бинты, — сказал Уилл.

Встав с кровати, он начал искать их в одной из сумок, на десять процентов заполненной одеждой и на девяносто — медицинскими принадлежностями. Рана Ганнибала подсохла настолько сильно, что бинты прилипли к его коже, пропитавшись желтоватым гноем и кровью. Уилл посмотрел на лицо Ганнибала, надеясь понять по его выражению, хорошо это, плохо или нормально, но так и не получил никаких подсказок. Что ж, это было предсказуемо.

— Я надеялся, — сказал Ганнибал, наблюдая за тем, как Уилл очищал его рану от вязкой массы гноя.

— На что?

— Я надеялся, что в твоих мыслях больше не будет двойственности. Не ожидал этого, но надеялся.

После этого оба надолго замолчали, Уилл — занимаясь раной Ганнибала, Лектер же — погрузившись в глубины своего разума. Уилл очистил и выходное отверстие пули, а затем наложил новую повязку, разглаживая бинты на теплой коже Ганнибала такими легкими прикосновениями, какими только мог.

Пока Ганнибал лежал на здоровом боку спиной к Уиллу, тот изучал его клеймо. Детали на нем были уже не настолько различимы, как, наверное, было в тот момент, когда его только поставили. Мэйсона не волновало, как оно в итоге заживет. Время на заживление Верджером было вообще не предусмотрено. Уилл вдруг задумался, оставил бы Мэйсон это клеймо, содранное со спины Ганнибала, себе на память, если бы мог. Возможно, повесил бы на стену, куда-нибудь на видное место. Подумав это, Уилл тут же вздрогнул, потому что его разум снова породил мысль, которая, если попробовать сейчас высказать ее вслух…

Вовсе не покажется шокирующей. Потому что это ведь Ганнибал. Не Молли, Алана, или, например, Джек — уж он-то точно наградил бы Уилла своим фирменным взглядом «да что за херня у тебя вообще в голове творится». Взгляд вроде этого люди обычно стараются скрыть. Но не Джек.

Ганнибал же никогда не посмотрит на Уилла, как на сумасшедшего.

— Как думаешь, он собирался сохранить это клеймо на память? — спросил Уилл, прикасаясь к краю метки, словно желая проверить, как Ганнибал отреагирует на его слова.

— Я об этом не задумывался, — ответил Ганнибал, но по его тону было ясно, что эта мысль ему показалась интересной. Он явно не считал, что Уиллу место в смирительной рубашке. — Может быть. Сделал бы подушку, как Гаррет Джейкоб Хоббс? Нет, ему бы это не подошло. Обивка для кресла. Это более вероятно. Интересно, распространялись ли таланты Корделла на выделку кожи?

Уилл рассмеялся. Смех его звучал жутковато и хрипло, но все-таки это был именно он.

— Один из приятелей моего отца занимался дублением кож животных с применением масел из их мозга. Он говорил, что у каждого животного ровно столько мозга, сколько будет достаточно на выделку его шкуры. Мне кажется, у тебя его слишком много. Слишком большое соотношение мозга к коже.

— Подозреваю, что у Мэйсона, в любом случае, были совсем другие планы на мой мозг. Он, похоже, собирался поглотить столько моей плоти, сколько было возможно.

— Ага. Наверное, — пальцы Уилла вновь скользнули по клейму на спине Ганнибала. — До сих пор болит?

— Нет. В центре моя кожа почти совсем потеряла чувствительность. А по краям… — Ганнибал вдруг замолчал, как только Уилл приложил к метке раскрытую ладонь.

— А по краям?

Уилл ощутил под своей рукой, как Ганнибал сделал медленный, глубокий вдох.

— По краям — гораздо чувствительнее, чем я ожидал.