Месть Ветра (СИ)

Выходка самому себе показалась дурацкой, но поступить иначе Дикон не мог.

— Поздравляю, герцог Алва, — произнес он достаточно громко, и не стесняясь посторонних ушей. — Ваша месть удалась.

Он не видел, остановился ли Алва, обернулся или проигнорировал, сделав вид, будто не услышал. Дикон так и не понял, как оказался на втором этаже.

У Ноймаринена все прошло гораздо лучше и проще, нежели в прошлые разы. Во-первых, он не орал, а во-вторых, едва не уговаривал Дикона не уходить со службы, рассказывал, как ему нелегко работать, что методы, которыми пользуется Алва, неприемлемы, и едва ли не клялся, будто ничего подобного больше никогда не повторится. А еще у него имелась запись из того подвала с признанием Салигана.

В результате Дикон получил нешуточную премию от Управления, оплачиваемый отпуск на два месяца и пообещал подумать.

— И вот еще, — Ноймаринен положил на стол безымянный конверт, — наверное, я зря передаю его вам.

Дикон, не глядя, взял письмо, скомкал и сунул в карман. Всю дорогу до гостиницы оно жгло кожу через ткань, а когда Дикон все же добрался до своего номера, запер дверь и, наконец, раскрыл конверт, то не прочел ничего. На постель упал чистый лист мелованной бумаги с гербом в виде летящего ворона в правом нижнем углу и инициалами «Р. А.».

В тот же вечер Дикон стучался в ворота особняка на улице Мимоз, но лишь затем, чтобы узнать от Хуана об отсутствии соберано в Олларии.

========== Глава 20 ==========

Путь до Фрамбуа занял целую ночь. Дикон вспоминал о ней с неким злорадством: уж если он нигде не вылетел с трассы и не сломал шею, то его хранит сам Леворукий, а значит, все получится. Леворукому уж точно интересно, чем все это закончится.

Найти в Фрамбуа гостиницу, достаточно пафосную, чтобы принимать соберано Кэналлоа, труда не составило. Удостоверение полицейского тоже пригодилось, и уже через минуту Дикон стучался в дверь с золотыми цифрами «4444», выгравированными на темной древесине.

— Открыто, — послышался из апартаментов приглушенный голос, и Дикон толкнул дверь.

Номер впечатлял размерами, но не обстановкой. Во всяком случае, до тонкого вкуса, царящего в особняке на улице Мимоз, ему было далеко. Чего стоила громоздкая мебель из мореного дуба и белые стены. За еще одной дверью шумела вода. Видимо, Алва выбрал этот номер ради одного лишь чуда последних лет: ванной комнаты с водопроводом. Возможно, здесь даже горячая вода подавалась из второго крана.

— Я скоро выйду, подождите, — снова раздался голос Алвы.

Он появился через минуту: с чем-то несуразным на голове, накрученным из полотенца, и в черном мориском халате на голое тело. На бледной коже поблескивали капельки влаги. Он стремительно прошел мимо Дикона, запер дверь и кинул ключ на кресло.

— Вы хотя бы догадались взять в гараже «Сону» или всю ночь проехали на своем «короткохвостом»?!

Дикон растерялся. Он ждал, что Алва будет удивлен его появлением и поинтересуется, откуда он здесь взялся, но никак не заговорит о средстве передвижения. Запертая дверь не побеспокоила: было бы крайне неуместно, если бы их кто-нибудь прервал. Тем паче, ключ лежал на кресле, и Дикон успел бы добраться до него первым.

— Почему «короткохвостом»? — спросил он.

— Надорец же, — непонятно пояснил Алва, — на этих лошадях в северных областях Талига до сих пор возделывают землю, но некоторые еще и ездить на них умудряются.

— Откуда вы узнали о моем визите?

Алва вздохнул и провел ладонями по векам.

— Вы все-таки невозможный бездарь, Ричард. А как я нашел вас в том подвале? Вы носите на пальце кольцо, и все еще считаете его обыкновенным украшением?

— Кош… — Дикон попытался стянуть печатку, но та, словно ввинтилась в палец, и стаскиваться отказалась наотрез.

Алва смотрел за его потугами некоторое время, затем предложил:

— В ванной комнате есть горячая вода и мыло, если вам так претит мой подарок, не стесняйтесь.

— Не зря я хотел оставить его в комнате! — Дикон покосился на дверь, но пока решил повременить с этим. Кольцо отдаленно напоминало семейную реликвию Повелителей Скал, почившую в невесть какой дыре много лет назад, а возможно, все опять сходилось на Алве, но расставаться с подарком не хотелось. Одна лишь мысль оставить печатку уже вызывала странную тянущую боль в груди.

— С вас сталось бы, — процедил Алва. — И именно потому я сидел на улице в машине и пялился, как идиот, на двери собственного особняка, а потом ехал следом. Я думал, Салиган лишь подельник настоящего маньяка, потому не стал вмешиваться, когда он сбил вас. Но знали бы вы, чего мне стоило просто наблюдать за этим.

«А чего стоило мне очнуться в подвале? — подумал Дикон. — А ждать смерти?!»

— Мне это не-ин-те-ре-с-но, — отрывисто произнес он. — Вы ненавидели меня, врали все время!

— Нет. Моя ненависть быстро притупилась, однако я не стал отходить от первоначального плана, только постарался защитить вас всеми доступными мне средствами.

— Лгун!

— Не во всем, — возразил Алва и повел плечом. — Приукрашивал — да, причем в рассказе преобладал более темный цвет, но иначе вы не позвонили бы Дораку. Мистерию… да, тоже сыграл. Вы так опасались, будто я принимаю вас за Эгмонта — не следовало упускать такую возможность. Согласитесь, за умалишенного я сошел блестяще.

— Мне кажется, вы не слишком и играли.

Алва фыркнул и тотчас посерьезнел.

— Однако я точно не лгал в главном, происходящем между нами: ни единым словом или действием.

— Не верю и больше никогда и ни в чем не поверю вам, — Дикон поморщился. — Зачем понадобилось это нелепое письмо без единого слова?

— Затем, чтобы вы приехали, разумеется. Любые слова оказались бы в камине, и только пустой белый лист побудил бы вас найти меня, — Алва неуверенно улыбнулся. — К слову, в Фрамбуа я обычно останавливаюсь в другом заведении, но там вы стали бы искать в последнюю очередь.

Дикон покачал головой:

— Действительно бездарь…

— Вам не хватает опыта и умения манипулировать людьми, но… и хорошо.

— Для кого?

— Меня в первую очередь! — чуть повысил голос Алва и тяжело вздохнул. — Как видите, я изучил вас лучше, чем вы сами себя знаете, — сказал он. — Вряд ли подобное могло бы произойти, если б вы оказались мне совершенно безразличны.

— А я и не был вам безразличен, — прошипел Дикон. — Вы перенесли на меня свою ненависть.

— Не сходится. Будь так, вы не стояли бы сейчас здесь, а я не искал бы встреч. Как думаете, Ричард, часто ли я сношу прилюдные удары по лицу? Любого другого я убил бы, не задумавшись.

— Мерзкий довод.

— Зато честный, — Алва резко подался вперед, приобнял Дикона за плечи и тотчас отступил, словно сделал ход, обозначил намерения и теперь ждал ответного шага, причем любого. Реши Дикон повторить намерение отца и придушить Алву, тот, скорее всего, принял бы и это, только Дикон совершенно не хотел причинить ему вред. Он и после того раза чувствовал себя премерзко, словно специально сломал нечто уникальное и красивое.

Дикон выругался, стиснул кулаки, шагнул к Алве. Тот не сомневался в последующем ударе, вздернул подбородок и прищурился. Вряд ли он специально принял позу, очень похожую на ту, что была на снимке, показанном Салиганом, но именно это отрезвило Дикона окончательно. Конечно, стоило просто развернуться и уйти (вряд ли Алва стал бы удерживать), хлопнув дверью на прощание. Наверное, Дикон даже смог бы пережить это, но… не захотел.

Следовало окончательно признать и не обманываться больше: он увяз в отражении этого неправильного зеркала, собранного из осколков, наверняка, совершенно другого и лучшего человека, чем нынешний Алва. Впрочем, вопрос отдельный: нужен ли этот «лучший» именно ему, Дикону Окделлу? Возможно, именно надломленность, неправильность, безумие Алвы и держало его.

Поцелуй вышел злым, причем с обеих сторон. Алва тоже кусался, вцеплялся в плечи до синяков и пытался отобрать инициативу, которую Дикон упрямо не отдавал. В конце концов, они рухнули на постель, и Дикон, оказавшись сверху, просунул колено между ног Алвы. Тот выгнулся, шипя сквозь зубы, полотенце слетело, влажные волосы разметались по белоснежной простыне. Это было красиво до исступленья, но любоваться зрелищем Дикон не стал, принявшись целовать скулы, подбородок, едва заметную горбинку носа, одновременно распутывая узел пояса, который никак не поддавался.