Месть Ветра (СИ)

Алва немного поерзал, выбирая положение поудобнее, и нажал на какую-то точку внутри. Дикон вскрикнул и запрокинул голову, открывая шею. Даже в самых смелых фантазиях он не мог представить, что окажется в подобном стесненном положении и при этом станет сходить с ума от удовольствия. Он, конечно, видел, как реагировал на его вторжение Алва недавно. Не возникало сомнений в его наслаждении процессом, но от себя Дикон не ожидал ничего подобного. Во всяком случае, не в первый свой раз.

Перед глазами все плыло, внутри расцветал огненный цветок. Какой-то частью сознания Дикон понимал, что происходит несто странное. Боль переплеталась с наслаждением слишком сильно. Отделить одно от другого просто не выходило, а прекращать он не желал — не раньше, чем достигнет разрядки.

Алва задышал чаще, удобнее перехватил его за плечи и втиснулся настолько глубоко, что перед глазами вспыхнуло. Последняя мысль, пришедшая Дикону в голову, оказалась донельзя глупой: «Без рук». А потом он просто отключился и очнулся спустя некоторое время уже свободным.

Спальня освещалась одним камином. Ярко горели угли, но душно не было: Алва распахнул окно. Стояла тихая лунная ночь, из сада доносился шелест листьев. Казалось, они не в городе, а где-то очень-очень далеко.

— Когда все это кончится и… если вы по-прежнему захотите иметь со мной дело, отвезу вас в Кэналлоа, там хорошо. Белый замок на скале и гранатовые рощи в цвету, море ласковое, каждый вечер в него падает разгоряченное солнце.

— С чего бы мне вдруг не захотеть иметь с вами дел? — спросил Дикон. Похоже, он сорвал голос, уж больно тихо и надтреснуто тот прозвучал.

Алва незамедлительно поднялся, подхватил кружку и направился к нему. Выражения лица рассмотреть почти не удавалось, но Дикону показалось, будто он удивлен и задумчив.

— Выпейте, — сказал Алва.

Дикон приподнялся и поморщился. Ощущения оказались не самыми приятными, но в сравнении с полученным удовольствием такая расплата не значила ровным счетом ничего.

Горячее вино, смешанное с какими-то настойками, прокатилось по горлу теплой волной и улеглось в желудке довольным пушистым котом. Дикон улыбнулся и отдал кружку обратно, удовлетворенно отмечая, что почти не чувствует саднящей боли.

— Вы не ответили.

Алва пожал плечами:

— Ну мало ли. Вдруг вам не понравилось произошедшее, решили, будто я намеревался обидеть или даже оскорбить.

— Вряд ли. Я даже не против повторения, но… — Дикон поерзал на постели, — Все же не прямо сейчас и, если вы не против, без связанных рук.

— Чужая душа — потемки, — хмыкнул Алва и поцеловал его в губы. Дикон подумал, что если это изречение кому и подходит, то, прежде всего, самому Алве. Тот отставил кружку и, потянувшись, улегся рядом, заключив Дикона в круг рук. — Спи. Утром все пройдет окончательно.

========== Глава 16 ==========

Ноймаринен был вне себя, его бас разносился, вероятно, даже не по второму этажу, а по всему Управлению и долетал до прохожих на улице. Дикон неосознанно втягивал голову в плечи, а Алва сидел на подоконнике, греясь в лучах солнца, щурился будто кот и качал ногами. Подобным поведением он злил Ноймаринена еще больше, а тот, соответственно, поражал окружающих силой голосовых связок.

— Уважаемый человек! Маркиз! Член палаты Искусств! Лауреат премии Барботты, награжденный статуэткой Понси! Да у него выставки по всем Золотым землям!

— Жаль, не в Багряных, — заметил Алва скучающим тоном. — Давно мои родичи не устраивали прилюдных казней.

— То есть, те фотографии… — решился на вопрос Дикон.

— ИСКУССТВО!!!

— Кому может нравиться такое?! — неуверенно воскликнул Дикон, перехватил внимательный взгляд Алвы и смутился еще больше.

Ноймаринен фыркнул и стал загибать пальцы:

— Господину Понси, меценату и учредителю премии Барботты и статуэтки имени себя, олларианскому обществу Философии, академии авангардизма в Гайифе и Дриксен и лично послу…

— О, дальше можно не продолжать, — заметил Алва. — Кому мы обязаны высоким вмешательством: дипкорпусу или Фердинанду?

Ноймаринен скривился, словно разжевал лимон.

— Да я угадал! — неожиданно развеселился Алва.

— Рокэ, если бы ты попросил Дорака, у нас появился бы шанс его прищучить, — сказал Ноймаринен.

— Это исключено.

— Эксперты просмотрели фотографии с куклами и выявили ряд совпадений. Нашего маньяка вдохновляют работы маркиза Салигана, явно задержанного по ошибке. Для создания своих работ ему требовалась соответствующая атмосфера, потому приблизительно год назад он и купил тот подвал, — сказал Ноймаринен. — Он клянется, что не имеет к «Художнику» никакого отношения.

— Охотно верю, — язвительно сказал Алва и поморщился. — Не верить какому-то маркизу — это же уму непостижимо! Он Честью не поклялся? Нет? Странно.

— Не паясничай, Рокэ, все серьезно.

— Что с пилой? Та самая?

Ноймаринен кивнул и ударил кулаком по столу:

— И ни одного отпечатка! Маркиз Салиган, разумеется, не знает, как орудие преступления появилось в его мастерской, а замок ты сам видел.

— Тварь… — протянул Алва. — Склизкая сальная гнида.

— Рокэ!

— Именно Рокэ, — огрызнулся он, — и давно, потому не стоит напоминать мне о приличиях.

— Но он ведь сопротивлялся, — проронил Дикон. — Его можно обвинить в неподчинении представителю правосудия.

— Да неужели?! — снова заорал Ноймаринен. — Вы, юноша, назвали свое имя, прежде чем накинулись на маркиза Салигана? А может, хоть раз выкрикнули: «Стоять! Полиция!»?

— Хватит! — резко осадил его Алва, и Ноймаринен неожиданно замолчал. — Пойдемте, Ричард. Здесь мы не добьемся ничего путного.

Дикон подчинился, вряд ли он посмел бы остаться в кабинете Ноймаринена, но интуитивно ему хотелось именно этого. Вечно орущий начальник полиции не казался опасным, когда как вблизи Алвы будто начинал искрить воздух.

Они спустились на первый этаж, миновали холл и вышли за дверь. Отсюда к припаркованному у обочины автотранспорту вела невысокая лестница, но Алва не собирался уезжать, а попросту уселся на ступеньки. Дикон опустился рядом, готовясь к худшему.

Алва был вне себя от ярости. Раньше Дикон никогда не догадался бы об этом, но с некоторых пор научился замечать немного более резкие движения, нежели обычно, поджатые губы и бледность. Когда Дикон злился, он всегда краснел, Алва же — наоборот.

— Рокэ, это я виноват.

— Эгмонт, не говори глупостей, — скороговоркой проговорил Алва, и Дикон вздрогнул, едва не подпрыгнув на месте.

Алва зажмурился и провел ладонями по векам.

— Как вы назвали меня?.. — Дикон слышал отчетливо, но не желал верить. Могла ли то быть случайная оговорка? Он очень хотел бы верить в подобное.

— А я разве что-то произносил? — переспросил Алва, явно думая о чем-то другом, внимательно посмотрел на Дикона, и тот вздрогнул вторично: такой всепоглощающей ненависти он никогда не видел.

Взгляд Алвы горел синим огнем, но то казалось привычным — всего лишь очередное видение, немного притупившееся в последнее время, а потому не пугающее и даже не донимающее особо. Сам же Алва пугал гораздо сильнее.

— Почему вы так смотрите, Ричард? У меня выросли кошачьи уши и хвост?

«Ну хоть Ричард, не Эгмонт», — подумал Дикон и покачал головой.

— Все хорошо, Рокэ, я хотел сказать, если бы я…

— Я вовсе не сержусь, — пробормотал Алва, больше обращаясь к себе, чем к нему.

Дикон смотрел на него со все более возрастающим беспокойством, казалось нечто темное, дремавшее в Алве все это время, подняло голову и оглядывалось по сторонам.

— Я не узнаю вас… — прошептал Дикон.

Алва снова не услышал и ответил совершенно невпопад:

— Зато я знаю, что делать.

Он резко поднялся и побежал вниз по лестнице, перескакивая через ступеньку, оседлал «Моро» и сорвался с места, совершенно не заботясь, успевает ли за ним Дикон. Тот отъехал на «Соне» уже когда Алва скрылся за поворотом.

Дикон был уверен, что Алва направился в особняк на улице Мимоз, потому поспешил туда, но ошибся.