Месть Ветра (СИ)

— Разве меня не нужно освободить и перековать заново? — спросил Дикон. Он лелеял надежду, что сумеет оглушить маньяка, даже копил силы для этого.

Айнсмеллер покачал головой, а Дикон заскрипел зубами и мысленно обозвал себя идиотом. Ведь «Художник», пусть и брал за идею снятое Салиганом, никогда не повторял точь-в-точь.

Айнсмеллер перехватил его руку удобнее, поднес к коже сверкнувший клинок. Дикон отвернулся и зажмурился, не желая видеть. Яркая вспышка резанула по глазам даже через сомкнутые веки, а затем он на мгновение оглох. На щеку брызнуло теплым, в нос ударил запах металла и чего-то еще совершенно отвратного, и Дикон немедленно распахнул веки.

Айнсмеллер лежал ничком, серая одежда на спине становилась алой (чем именно пропитывалась ткань штанов, Дикон предпочел не думать). Но это казалось совершенно безразличным в сравнении со стоящим посреди подвала Алвой.

— Вот и все, — сказал он, отбрасывая пистолет в сторону. — Теперь я могу быть абсолютно уверен в этом.

========== Глава 19 ==========

Машина лекарской службы — квадратный ржавый фургон с намалеванной на кузове эсперой — никак не могла протиснуться между двух милицейских автобусов. По идее, было не так уж сложно отогнать их, но, видимо, никому не пришло подобное в голову. Вместо этого один из полицейских вышел на дорогу и стал помогать водителю, маша руками, крича команды и показывая, сколько осталось места для маневра.

Вообще-то, Дикон вполне мог дойти до машины и сам, сохранив нервы всем, в том числе и себе самому. Однако с каким-то мазохизмом он продолжал слушать Дорака и кутаться в два плаща, при этом стуча зубами от холода: то ли все же простудился в подвале, то ли так давало о себе знать нервное напряжение.

— Мы не могли предупредить вас, — вероятно, уже в четвертый раз сказал Дорак. — Вы не сумели бы играть правдоподобно, и убитый непременно заметил бы это. Приношу вам свои глубочайшие извинения, Ричард Окделл, за тот спектакль, который устроил.

В сравнении с мистерией, созданной Алвой, рассказ Дорака казался кристально правдив и честен.

Дикон куснул нижнюю губу и проронил как мог спокойнее:

— Вам очень повезло, что я не бью стариков.

Конечно, Дикон отдавал себе отчет в том, что и кому говорит. После этих слов со службой можно было проститься… После произошедшего Дикон сам не желал работать в полиции и иметь дело с этими людьми.

Он хотел уже уйти, когда услышал за спиной спокойное и безэмоциональное:

— Ричард.

Алва, как и всегда, подошел бесшумно.

Дикон резко развернулся на каблуках и без замаха врезал, вкладывая в удар не так уж много силы, зато всю свою обиду и злость.

Синие глаза на мгновение распахнулись, словно от сильнейшего удивления. Алва отступил назад, сохраняя равновесие, слизнул кровь, выступившую из разбитой губы. Бить в ответ он явно не собирался, но точно хотел что-то сказать.

Дикон не стал слушать. От резкого движения плащи упали на землю, но он не стал поднимать их, повернулся и зашагал к машине лекарей, сгорбившись под порывами ветра, кажущимися по-зимнему ледяными. Труп Салигана увезла другая машина, и это было как нельзя кстати. Вряд ли Дикон перенес бы поездку в такой компании. Усталый седой бергер помог ему забраться внутрь фургона, хлопнул дверцей, постучал по кузову, приказывая трогаться, и только после этого протянул руку:

— Рад познакомиться с вами, эр, вы совершили воистину героический поступок.

Дикон хотел возразить, что на самом деле он ничего не сделал, но потом посмотрел на суровое и открытое лицо лекаря и почти искренне улыбнулся, пожимая мозолистую ладонь.

В госпитале он провел четыре дня и сразу предупредил о том, что никого не желает видеть, но за все это время, если кто и добивался встречи, то представители прессы. Этих господ и так не пустили бы на порог, а вот Алву, пожелай он посетить своего бывшего помощника, не остановили бы никакие кордоны. Однако он не приходил, наверняка, выкинув Дикона из своей головы и жизни.

Дикон мучился неизвестностью и желанием видеть его, перекинуться хотя бы парой слов, спросить, за что Алва так поступил с ним? Ведь мог бы подставить, но хотя бы не подпускать ближе, не отвечать на чувства. Потом Дикон вспоминал про Ариго и многих других, с которыми Алва имел дело. Наверняка, ему было совершенно все равно, кто находился в его постели. Дикон даже понимал его в чем-то, но простить не мог все равно. А главное, он так и не разобрался, являлись ли те откровенные, пугающие и выворачивающие душу наизнанку рассказы правдой или выдумкой от первого до последнего слова.

Приятным сюрпризом оказались вещи, которые доставили в госпиталь. Они уцелели, только во время падения с мотоцикла поцарапался бок у старого чемодана. Даже деньги никто не присвоил, а ведь скопилась немалая сумма: Дикон жил у Алвы и не платил ни за постой, ни за еду.

По выходе из госпиталя Дикон снял номер в недорогой гостинице, оставил в ней вещи и направился в Управление. Конечно, за переводом стоило идти к Алве, но снова переступить порог особняка на улице Мимоз он не решился бы. Да и к чему? Алве ведь все равно. Он хотел отомстить, если не Эгмонту Окделлу, собственноручно отправленному в Закат, то его сыну. Месть состоялась, если Алве полегчало, то Дикон лишь порадуется за него…

На этой мысли пришлось притормозить и со всей дури ударить кулаком в стену ближайшего дома.

— Эй, поосторожнее! Герцог, вы же действующий Повелитель Скал, а вдруг рухнет? — услышал Дикон насмешливый голос позади и едва не взвыл. Только Валме ему и не хватало! — Хорошо, что мы встретились на улице, очень не хотелось краснеть при всех.

Дикон удивленно посмотрел на него.

— После всей той чуши, что я наговорил вам… — Валме развел руками, — мне, право, очень неловко. Простите меня, Ричард?

Дикон вздохнул. Признаться, ему стало легче от этих слов.

— Но зачем?

— Меня попросил Рокэ.

— Послали бы его к кошкам! — вырвалось у Дикона.

Валме громко рассмеялся.

— Его, пожалуй, пошлешь, — сказал он, спустя некоторое время. — Рокэ ведь рассказал вам, что я пытался с ним работать?

Дикон кивнул.

— Не вышло. От слова совсем. Рокэ одиночка, и я рад, что вы поняли это и вовремя написали рапорт о переводе. Рокэ подписал его, а Ноймаринен удовлетворил.

— Но я… — начал Дикон и осекся. А он думал, что его выгонят из полиции с треском или тихо спишут, или… — И куда меня переводят?

— Рокэ настоял, чтобы вы сами выбрали: и человека, и город. Лично я на вашем месте предпочел бы кого-нибудь из Савиньяков. С Лионелем вы быстро продвинетесь по служебной лестнице, но человек он сложный, впрочем, после Рокэ вам сам Леворукий нестрашен. Однако… вы не кажетесь человеком, озабоченным карьерой, — вдруг добавил он.

Дикон согласно кивнул.

— Лионель служит в Олларии, а вот его брат, Эмиль, командует в южной Эпинэ. Там просто отлично, и человек он золотой.

Под эти разговоры они вошли в здание Управления, и Дикон даже всерьез начал задумываться, не уехать ли в южную Эпинэ, тем более, Эмиля Савиньяка он уже видел, и тот показался ему человеком хорошим. Валме снял щегольское пальто, сшитое по последней моде, и оказался в чине полковника, а не рядового из дежурки.

— А хотите, — сказал он, — идите ко мне в дипломатический отдел. Работа не пыльная, а люди какие!.. Душевная атмосфера! Никакой нервотрепки.

— А разве у нас есть такой отдел? — удивился Дикон.

— А думаете, у дипломатов не воруют? — вопросом на вопрос ответил Валме. — Остальное — военная тайна, но вы подумайте.

Дикон усмехнулся, подошел к лестнице на второй этаж и застыл. На мгновение показалось, будто он снова видит призрака, однако Алва был воплоти. Он сильно побледнел, увидев Дикона, — наверняка думал, что тот не явится в Управление столь скоро — затем нацепил свою обычную маску безразличия и презрения ко всему и всем. Он прошел мимо, не удостоив ни приветствия, ни просто кивка головы, и Дикон окончательно убедился: все кончено, он больше не нужен.