Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

Я дрожала всем телом. Он выбрал смерть. Медленную и мучительную. Он не хотел без меня жить, как я не хотела без него. Два идиота… Что мы делали? Мы убивали друг друга. За всей этой злобной маской чудовища, упивавшегося моими страданиями, скрывался мужчина, которому было настолько небезразлично все, что со мной связано, что он предпочел смерть существованию без меня. Я найду его. Я остановлю его. Пусть Дэнелла убьет нас обоих. Лучше умереть вместе, чем гнить друг без друга. Он — все в моей жизни. Я больше не могу притворяться, что смогу пройти весь жизненный путь без него. Полубезумный… Дурак. Мой… Бог видел, как я проклясть его за глупость и отречение от жизни хотела. И как хотела обнять и никуда не отпускать.

Через пятнадцать минут я смыла с волос травяной настой и окинула взглядом свое отражение в зеркале. Я не верила своим глазам…

Дэнелла приложила немало усилий, чтобы стереть и уничтожить любое мое внешнее сходство с бывшей мной. Но когда по моим плечам вновь рассыпались черные волосы, став выгодным дополнением к зеленым глазам, Лора Уилсон-Дракула будто бы вновь вернулась и ожила.

Затем старая цыганка отвела меня в свою баню и сама вымыла меня жесткой мочалкой, сплетенной из неизвестных мне трав, натерев мою кожу до такого состояния, что мне казалось, что с меня сняли весь верхний слой.

В предбаннике на деревянной лавке лежало красное кружевное белье, красный топ на бретелях и такого же цвета широкая цыганская юбка с золочеными оборками. Баваль, так звали старую цыганку, что означало на цыганском ‘Ветер’, со смущением рассказала, что это белье ей доставил в качестве подарка от короля дворецкий, Роберт, когда она еще была совсем молодой и раз в тысячу прекраснее, чем сейчас, но она им так ни разу и не воспользовалась. Дескать, уйдя с головой в магию, она не видела необходимости в соблазнении мужчин своим телом, поэтому осталась одна до старости и не продолжила род Ланшери-Цепеш. Даже при желании она не успела бы совмещать отношения со своим ремеслом. Мой муж, посылающий такие неоднозначные подарки членам семьи. Как это на него было похоже. И это даже вызвало невольную улыбку на моем лице. Наверное, Баваль в юности была чертовски красива.

А вот цыганский танцевальный костюм принадлежал явно не Баваль, а Маргарите Ланшери. Еще свеж в моей памяти был наш с Владиславом разговор у озера, где он рассказал мне, как Маргарита танцевала ему в красном прежде, чем похитить его невинность. Если у потомка моей изначальной версии хранились такие фотографии, которых не было даже у нас в замке, то не оставалось никаких сомнений в том, что у нее хранился и культовый костюм Маргариты, не истлевший за почти что шесть веков только благодаря поддержке магии Баваль.

Топ оказался мне велик. По всей видимости и у Лоры, и у Маргариты был одинаковый размер груди, потому что я видела, что на мне, на настоящей мне и топ, и юбка сидели бы, как влитые. Моя подростковая грудь же, попросту, еще не доросла, чтобы подобные вещи смотрелись на ней идеально. Но Баваль быстрыми движениями рук и воздействием магии как-то подогнала костюм под мою фигуру.

Шея, плечи и живот остались открытыми. Под скамейкой я нашла красные туфли без узоров на высоком каблуке. Едва только я оделась, старушка из ниоткуда материализовала алую розу и вплела ее мне в волосы. Словно в подтверждение моим мыслям, Баваль тихо произнесла.

— На Рите был этот костюм, когда князь Цепеш влюбился в нее окончательно и бесповоротно. Знакомы они были с детства, да разлучены на долгие двенадцать лет. Может, хотя бы в этой жизни они обретут счастье. И, может, хотя бы теперь я отплатила добром вам обоим. За то, что дали мне жизнь. И безбедное проживание здесь. Спаси его, мать. Умоляю. Ты сама не своя последнее время. Я и за тобой наблюдала, хоть мы никогда и не общались, но видела я, что даже твоя душа тянется к свету, когда ты дочку Герика и Арины не убила, а отнесла отцу. Спаси вас обоих. Вы никогда не будете счастливы друг без друга.

Я без слов крепко обняла старую цыганку, и она прижала меня к себе, целуя в щеку.

— У меня даже нет слов благодарности, заслуживающих прозвучать за то, что Вы сделали. Без Вас я бы даже не узнала, что он смерть выбрал. — В глазах моих стояли слезы.

— Полно, девочка, не плачь. — Баваль стерла мою слезу и улыбнулась мне. — Шагай навстречу своей судьбе. Да будет она к тебе благосклонна. К вам обоим…

Попрощавшись со своей далекой правнучкой, я покинула дом Баваль и Васерию, в бодром духе направляясь к поляне у озера, на которой уже разожгли костры, и расположились бродячие артисты цирковой труппы, музыканты, шуты, факиры-пироманы, танцоры и многие-многие другие…

Ночь подкралась и спустилась почти незаметно. На небосвод вышла горькая луна, освещая своим бледным свечением лес, поляну, на которой расположилась труппа артистов и мой путь. Не смотря на то, что я абсолютно не верила в реинкарнации, перерождения и жизнь после смерти, посещение дома Баваль немного подорвало мою уверенность в том, что все вышеперечисленное есть не более чем разрекламированный миф… Что-то в этом, однозначно, было. Я до сих пор помнила, как грудь мою терзал смутный страх, что когда Владислав поймет, что я — не Маргарита, он оставит меня, бросит, и я просто не смогу жить дальше. Но сейчас, увидев, что эта девушка, с которой нас разделяло практически шесть столетий, была создана по моему образу и подобию; той моей внешности, которой я владела до того, как Дэнелла не забрала ее у меня, до такой степени, что у нас с ней был одинаковый взгляд, одинаковая улыбка, одинаковая маленькая и почти незаметная родинка на переносице, я поняла, что мой страх был беспочвенным. Что касалось его вечной любви… В чем, в чем, а в этом мой муж точно не мог ошибиться. И, если он говорил, что я — Маргарита, значит, так оно и было. А я просто была лишена памяти прошлых жизней. Потому что умирала. И, как сказала Баваль, даже дважды.

Яркую серебряную и полную луну окружал мириад подмигивающих ей золотистых, как мне казалось, звезд. Луна была такой близкой и чарующей, что, казалось, можно дотянуться и коснуться ее рукой. Темно-синие ночные тени мягко опускались на землю, поминутно сужаясь и вытягиваясь, а я спокойным прогулочным шагом уже подходила к поляне, на которой через полчаса должно было начаться грандиозное, шумное, масштабное и красочное шоу.

В тени раскидистых дубов и вязов я приметила бордовый свежевыкрашенный фургон, возле которого толпилось около полусотни человек в ярких и блестящих нарядах всевозможных цветов, и несколько не менее ярких кибиток. В ожидании шоу здесь собрались старики, женщины, мужчины, дети, как из местного населения, так и из элиты самих артистов. Нашлось место даже для нескольких заклинателей змей. Несколько проворных обезьян залезали на крышу фургона и вновь спускались вниз, покрикивая друг на друга на своем обезьяньем языке. Не смотря на то, что люди суетились и создавали своей массой ощущение сутолоки, что-то в царившей здесь атмосфере навевало приятный покой. Ощущение предстоящего праздника ощутимо висело в воздухе, и, благодаря ему, в сердце ниспадала тихая, ничем не омраченная радость. Я коснулась ладонью щеки. Мое лицо полыхало, и все мое тело было лихорадочно горячим, не смотря на то, что наш мир в осенне-зимний период хоть и не кидает в нас желтыми листьями и не осыпает снегом, но и не славится высокими температурами. Я же горела в ощущении предвкушения праздника. И не только. Мы не виделись год. Сегодня наша встреча неизбежна, и даже сами Луна и звезды своими коварными подмигиваниями намекали, что в день полнолуния никто не сумеет убежать от своей судьбы. Я должна была помочь ему… Но смогла бы я это сделать, удержав себя от падения к безумию? Смогла бы я это сделать, сдержав обещание, данное Дэнелле Тефенсен во имя спасения его жизни? Ведь в чем-то она была абсолютно права. Оторвать меня от него, если он рядом, уже невозможно…

Поразмыслив, однако, я решила — будь, что будет. С неба неумолимо светили звезды, шоу было готово к открытию, и один из восточных музыкантов в высоком тюрбане уже изливал высокую музыкальную трель. То играл дудук. А сердце сладко щемило. Ночь, луна и звезды, музыка, пироманы и огонь, все вокруг горит и дрожит золотыми всполохами, а я одета, как сказочная цыганская или восточная принцесса. В такие мгновения обещание истинной любви пьянит и задурманивает сознание. Проклиная на чем свет стоит свою слабость, я уже искала глазами его в толпе, даже не отдавая в том себе отчета. Баваль сказала, что ее магия скроет от глаз Тефенсен все, что случится сегодня ночью. Я ей доверяла. И очень надеялась, что не зря.