Альтернативная реальность(СИ)

Карский Евгений

Альтернативная реальность

От автора.

В этой истории действительные события и факты смешаны с вымышленными. Whаt is whаt - предстоит разобраться читателю самому.

И, конечно же, я должен произнести традиционное в таких случаях заклинание: - Любые совпадения с реальными лицами случайны. Если таковые и обнаружатся, они целиком на многострадальной совести автора.

Глава 1. Вызов.

****

Мы в дороге. Остановились перекусить в придорожном кафе. Я вышел на улицу и в уже начавшихся сумерках у подножия холмов, видневшихся вдали, вдруг увидел столбики тёмного разноцветного света. Они мерцали и переливались невообразимыми волшебными огоньками. "Пойдём, я что-то тебе покажу!"- закричал я от восторга и потащил тебя за руку наружу. Но необычная радуга исчезла. В сгустившихся сумерках я увидел тебя, сидящую на скамейке, сел рядом, крепко обнял и поцеловал в губы. Я был счастлив, что вижу тебя, и мы - вместе. Но где-то на самом краю сознания билась мысль, что здесь что-то не так. Это было похоже на осознание другой реальности, где события приняли иной характер.

"Пирожки горячие, горячие пирожки-и! Сладкие бли-и-инчики!"... Я проснулся, разбуженный этими оглушительными призывами, и вышел во двор. Дождь, с перерывами тянувшийся два дня, закончился. Солнце клонилось к закату. На западе возникла полоска голубого неба. На юге из самой середины опускавшихся в долину пологих склонов Хамар-Дабана вырывались огромные клочья белого тумана. А на востоке светилась огромная живая радуга. Она перекинулась через всю долину, опираясь правым краем своей дуги на эти склоны, а левым - на острозубые отроги Саянских гольцов, закрывающих долину с севера, образуя радужную арку. Это был мост света, соединивший два великих горных хребта: один - старый, другой - молодой, навеки застывших друг подле друга, разделённые лишь узкой полосой Тункинской долины.

Так и любовь соединяет два любящих сердца. Любовь - это радуга. Источник радуги - солнечный свет. Источник любви - свет любящих сердец. Любовь, как и радуга, рождается и умирает. Нет вечной любви, также как и нет ничего вечного. Любовь умирает с последним ударом любящего сердца. Нет любви настоящей и любви - ненастоящей, большой и маленькой. Любовь не делится на категории. Она - одна. Она прекрасна своим совершенством, как совершенна радуга в сочетании формы и света. Сущность радуги и сущность любви - пустота, как и мы, как и всё вокруг. Но также как радуга отчетливо видна в чистом небе, любовь ясно отражается в любящих глазах. ...

Я проснулся, разбуженный необычайной ясностью своих сновидений. От мысли, что когда-нибудь не удастся окончательно проснуться и прервать бесконечную цепочку снов, возникающих друг из друга, стало немного не по себе. На память пришёл испытанный приём: когда я не был уверен, - нахожусь ли во сне, или это происходит наяву, - я начинал подпрыгивать. Если удавалось зависнуть в воздухе, я понимал, что нахожусь во сне, забирался на любое высокое место, будь то крыша дома, балкон или обрыв, и смело кидался вниз, зная, что крылья моего ума понесут меня куда угодно. Но этот последний в цепочке сон был реальнее самой реальности.

Я поднялся с постели и, не зажигая света, подошел к окну. Вокруг была сплошная чернота. Не видно было ни звёзд, ни луны, нигде не горел свет, уличное освещение тоже отсутствовало, все характерные для ночной жизни города звуки стихли. Я нашёл в баре скотч двенадцатилетней выдержки, добавил лёд из холодильника, закурил, устроившись в кресле, и стал анализировать произошедшие накануне события.

****

В понедельник утром, а, как известно, все неприятности случаются по понедельникам, меня вызвал к себе наш главред. Жестом пригласив меня сесть, он долго и шумно возился, перебирая у себя на столе ворох скопившихся бумаг, и, наконец, найдя то, что искал, пробурчал, стараясь не смотреть мне в глаза.

- Слушай, Кирилл Петрович, тут такое дело, - он замялся, подыскивая слова. - Надо бы тебе тут в одну командировочку смотаться...

- Знаю, знаю... . У тебя аккредитация на конференцию в Цюрихе, думаю - успеешь, - предупредил мой рвущийся протест главред.

- Кроме тебя - некому, - продолжал он, - у меня уже вся голова распухла, а ты у нас зав. отделом науки, как- никак, кандидат наук... философских. Вот взгляни, - и он протянул мне лист превосходной писчей бумаги.

Я взял письмо в руки. От него исходил едва уловимый аромат хороших французских духов. В верхней части листа красовался фамильный вензель: "Графиня Мари де Кузычко". Содержание необычного носителя гласило:

"Ваше Превосходительство, уважаемый Алексей Николаевич! Не откажите в любезности выполнить мою небольшую просьбу. Соблаговолите переслать мне аванс за май-месяц, желательно в песо, так как с конвертацией здесь могут быть некоторые проблемы. Если Вас не затруднит, отправку, столь необходимых для меня средств, произведите курьерской службой по следующему адресу: г. Акторск, до востребования, графине Мари де Кузычко.

Всегда Ваша душой и телом, Мари..."

Я перевернул письмо. На обратной стороне корявыми Васькиными буквами было написано:

"Ой ты гой - еси, красно солнышко, боярин Алексей Николаевич! Холоп твой Васька челом тебе бьет и просит нижайше о милости твоей великой. Изыщи, кормилец, немного денег в счёт дивидендов моих по акциям, которые выплачиваться будут вскорости, да и передай их жёнушке моей ненаглядной, Любавушке. Дитяткам моим сирым и убогим на прокорм, да и за квартиру не плачено. А уж я должок свой сторицей возверну!"

Я остолбенело посмотрел на Алексея Николаевича.

- Как оно ко мне попало? - предупредил мой вопрос главред. - Обычным образом, по почте. Вот конверт, - он выудил из того же вороха бумаг необычный почтовый конверт с остатками взломанного сургуча, сохранившего следы фамильной печати, и с тем же адресом отправителя, что значился в загадочном письме.

- Ты не подумай чего..., насчёт там тела и души. Не знаю, что на неё нашло.

Я и не подумал. Шестидесятилетнему Алексею Николаевичу, интеллигенту, воспитанному ещё в старых добрых русских традициях и трепетно любившему свою ненаглядную Настеньку, такие "подвиги" были совершенно не свойственны.

По словам Алексея Николаевича, события развивались следующим образом. Примерно три недели назад в его кабинет вломился зав. отделом новостей Васька Шепилин и, блестя горячечными от возбуждения глазами, сообщил, что прочёсывая интернет-пространство наткнулся на одну интригующую новость, которая сообщала о совершенно новой и необычной форме обслуживания в сфере гостиничного бизнеса в обыкновенном районном российском городке. В чём эта новизна - он толком объяснить не смог.

- Вы представляете, Алексей Николаевич, - наседал он на главреда, - они там знают, а у нас здесь - тишина!

"Там", надо полагать, означало - дальнее зарубежье, а "здесь" - отечественное информационное пространство. По своему опыту зная, что от Шепилина просто так не отделаться, а также принимая во внимание его феноменальное чутьё на всевозможные горячие новости и сенсации, которое позволяло удерживаться нашему небольшому интернет-изданию в относительно неплохом рейтинге, главред простодушно согласился:

- Туда и обратно! Даю три дня! Чтоб на связи был круглосуточно!

- Яволь, майн Фюрер, я мигом, данке шён! - Васькин голос звенел уже где-то в районе бухгалтерии.

Спустя три дня Вася вышел на связь и затребовал себе в помощь Машу Кузычко, завотделом культуры, мотивируя свою просьбу национальной и культурной спецификой проблемы. Алексей Николаевич скрепя сердце согласился. После этого, вплоть до получения злополучного письма, связи с нашими командированными не было. На телефонные звонки следовал ответ о нахождении абонента вне зоны доступа.