Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)

«Эти уроды, они глазели на него!»

«Ну и что?»

«Он мой!»

«Твой? — удивился голос. — Ну-ну…»

Я смутился и внутренне замолчал, сам себе удивляясь. От моих резких слов уголки губ Веля опустились.

— Я сделал что-то не так?

— К вечеру все в округе будут знать, что целитель Якоб завёл себе паршивого мальчика, которому завязывает глаза, когда трахает, чтобы хозяйство не отвалилось.

— Зачем завязывать? Я могу просто зажмуриться. — И он закрыл глаза, прижав к ним ладони.

— Это не шутки, Вель. Кто после таких слухов согласится на мои сеансы? На что мы жить будем?

— Мы? — спросил Вель, опуская руки и глядя на меня заблестевшими глазами.

— Мы, — сказал я и отвернулся, надевая и застёгивая рубашку.

— Простите, — сказал он, — я испугался, что вас заберут и я вновь останусь совсем один.

Я достал из буфета зеркало и привёл в порядок свои вьющиеся волосы. Они красивыми тёмными волнами ниспадали на плечи, у висков их тронула благородная седина.

«Ой, не смеши меня, — съязвил внутренний голос, — описывать себя любимого, глядя в зеркало, это ещё хуже, чем просыпаться в начале истории».

«Пошёл к черту», — беззлобно сказал я, но всё равно испытал противное чувство стыда.

«Бороду с усами не мешало бы подстричь».

«Ладно, схожу к Симону».

Я глянул на отражение Веля, у того был расстроенный вид. Я сел на кровать.

— Интересно, кто бабку укокошил, если не я, может, ты? — ухмыльнулся я и толкнул Веля в плечо.

— Чего?! — вытаращил тот глаза.

— Не бойся, я никому не скажу.

— Ты… ты… — начал он, позабыв о вежливости.

— Сиди здесь и жди меня, — велел я, встал и вышел из комнаты.

Старуха ютилась в такой же, как у меня, каморке, если не меньше — вот же скряга! — и в ней стояла неистребимая вонь застарелого ссанья. Бабка страдала недержанием мочи, но матрас, конечно, не меняла. Окна в её комнате тоже не было. Вернее, оно было, но она сама его заложила: боялась, что её ограбят. Поэтому всюду горели свечи, и казалось, что вонь от этого только усиливается.

Обнажённое, всё в складках морщинистой кожи, дряблое тело бабки лежало на голом матрасе, покрытом многолетними разводами от мочи. Крупного телосложения патологоанатом склонился над ней, щупая горло. Следователь и два стража полукругом стояли рядом. Свечи, нависающие над голой бабкой, патологоанатом в кожаном фартуке, затаившие от вони дыхание зрители — всё это напоминало какой-то извращённый культ. Я подошёл и встал рядом со следователем.

— У неё что-то в горле застряло, — сказал низким басом патологоанатом, чем ещё больше убедил меня в своей дьявольской природе. — Скальпель!

Один из стражей нырнул в раскрытый кожаный саквояж, достал и подал ему скальпель. Тот воткнул его бабке в яремную ямку и повёл вверх, вскрывая трахею.

— Пинцет. Нет, щипцы!

Страж подал изогнутые щипцы, и патологоанатом, погрузив их в разрез, принялся увлеченно ими орудовать. В усердии он высунул и прикусил кончик языка.

— Так-так, попался, — сказал он, вытаскивая щипцы с зажатым и извивающимся в них…

Мы все подались вперёд, стараясь рассмотреть, что же это там такое. Патологоанатом вывернул кисть, и под слоем розовой слизи мы увидели криво обкусанный ноготь.

— Это что, палец? — спросил молодой страж, прижимая ко рту ладонь и бледнея.

— Полагаю, мизинец, — ответил патологоанатом.

— А почему он шевелится? — спросил другой.

— А… — начал патологоанатом, но его прервал первый страж, извергнув на бабку овсянку с молочным киселём, что съел на завтрак.

Белёсая жижа потекла по дряблым складкам половых губ, напоминая…

— Бе-э-э! — сбил меня с мысли второй страж, впечатлённый первым, рыгая на патологоанатома.

Рвотные массы стекали по кожаному фартуку.

— А ты говорил, что не пригодится, — пробасил тот следователю и утробно расхохотался.

Коренев, вновь играя желваками и поблёскивая выступившими на лысине капельками пота, молча развернулся и вышел из душной комнаты. С трудом сдерживая рвотные позывы, я поспешил вслед за ним. Мы вышли во двор, вдохнули чистый и свежий утренний воздух.

— Якоб, будьте так любезны, — сказал он и кивнул на колонку.

Я принялся качать воду, а он подставил руки. Умылся, провёл мокрыми руками по лысине — раз, другой. Выпрямился и вопросительно глянул на меня.

— Нет, спасибо.

— Что вы об этом думаете, Якоб?

— Магия чёрных колдунов, — уверенно сказал я.

Я не сомневался, что это был тот самый палец.

«Но как он, чёрт возьми, оказался в бабкином горле?!»

«Скажи спасибо, что не в твоём вместе с тыр-дырым-херым!»

«Спасибо!»

— Почему вы так думаете?

Я ещё раз внимательно посмотрел на следователя, он ответил мне спокойным и внимательным взглядом здравомыслящего человека.

— Могу ли я доверять вам, господин Коренев?

Он тоже глянул на меня.

— Безусловно.

— Палец принадлежит одному местному прощелыге, что порешил вчера своего дружка в нескольких кварталах отсюда.

— Да, мы его нашли, — кивнул следователь.

— Они издевались над Велем — парнишкой, что вы видели в моей комнате. Он его обоссал, не зная, что тот паршивый, и попал под проклятие. Тут подвернулся я и сказал, что надо отсечь палец, иначе хер не спасти. Я не думал, что проклятие реально, и хотел просто проучить скота.

— Зачем он убил подельника?

— Ошибся, решив, что снимет такой жертвой проклятие.

— Понятно.

— А вот почему палец залез в бабку, я не знаю.

— Кажется, я знаю. Мы за этой ведьмой несколько дней как следили. Люди с окрестных улиц давно жаловались на пропажу кошек, но мы как-то не принимали их россказни всерьёз, пока нам не принесли пирожок с кошачьим коготком в начинке. Вчера мне доложили, что какой-то паршивец просился к ней на постой, но она его прогнала, да ещё и местную шваль на него за бутылку натравила. Теперь ясно, кто это был. Что ж, Якоб, спасибо за содействие. Осталось только выяснить, кто её ограбил. Есть у меня одна мысль…

— Беспалый, — ухмыляясь, сказал я, а следователь одобрительно кивнул.

— Из-за неё он влип в эту историю и вполне мог прийти к выводу, что бабка знала о проклятии, но не предупредила, вот и решил отомстить, только палец его опередил. А раз палец его, значит, ему на каторгу и отправляться.

Из дома выглянул один из стражей и, заметив начальника, спрятался обратно, но был вытолкнут во двор всё ещё пребывавшим в благодушном настроении патологоанатомом. Следователь оглянулся на их возню.

— Кстати, насчёт пар… парня. Я прикажу своим, чтобы держали язык за зубами, а иначе…

Он сверкнул глазами и, развернувшись, твёрдой походкой направился к дому. Бледные стражи вытянулись по стойке смирно. Он что-то тихо сказал им, те покосились на меня и дружно закивали.