Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)

— Всё, хорошего понемножку, — сказал Вик, но руку с головы не убрал, и я был благодарен ему. Тихонько лежал и впитывал его тепло. — Я хочу, чтобы ты помог мне их выследить.

— Зачем? — сквозь сон спросил я.

— Пока не знаю.

— А ты меня ещё погладишь?

— Ладно, поглажу, — ворчливо согласился он. — Но не сейчас.

— Хорошо, — сказал я, устраиваясь поудобнее, — я тебе помогу.

— Блин, Якоб, у меня уже нога от тебя занемела!

Воспоминание погасло. Я лежал, пытаясь различить дыхание гостя, но ничего не слышал. И тем не менее я всем своим существом ощущал его незримое присутствие. Оно пропитывало всё вокруг, терпким ядом проникало под кожу, в кровь и в сердце. С этим чувством я уснул, а проснулся от того, что кто-то касался моих губ своими. Это не был страстный поцелуй, а именно лёгкое касание и тёплое дыхание. От него в уголке губ стало невыносимо щекотно, и мне надо было срочно решить, как поступить: оттолкнуть его, ответить на поцелуй или ничего не делать, притворившись спящим, и подождать, что будет дальше?

«Твой выбор, наблюдатель!» — подумал я, отпуская бразды правления.

========== 3. Вель ==========

«Не шевелись, притворись спящим», — нашёптывал наблюдатель, обретший голос, но не избавлял от невыносимой щекотки.

Тогда, сделав вид, что продолжаю спать, я повернулся на бок и перекосил рот, избавляясь от неё. Но его губы тут же зависли над моим ухом, чуть его касаясь, и челюсть вновь свело. Я размахнулся и хлопнул себя по уху, будто прогоняя во сне комара. Оплеуха удалась знатная, я ведь надеялся залепить её наглецу, а врезал со всего маху себе. Больно было ужасно, но пришлось промолчать, продолжая сопеть в две дырочки как ни в чём не бывало.

«Если вновь полезет, я его убью. И как он догадался уклониться?»

«А почему ты так уверен, что это был парень? Зачем ему воровать твоё дыхание?»

По спине пробежал холодок.

«А кому это ещё быть?» — спросил я у внутреннего голоса, уже предвидя ответ.

Что-то, как паук, перебирая лапками, двигалось вверх по моим ногам. Весом оно было с кошку.

«Жить», — услышал я тонкий шепоток, развеявший последние сомнения.

«Так вот кто шебуршал вчера в коридоре — материализовавшийся в Заповедном лесу паук, а не отрубленный палец».

«Кто знает, может, он его тогда как раз поймал и жрал?»

«А может, это всё-таки кошка?»

«Ага, ожила и выбралась из бабкиных пирожков, чтобы ей отомстить, да только комнаты перепутала и тоже жить хочет».

«И как теперь убить эту тварь, притворяясь спящим?!»

А не притворяться я не мог, импульс чужой воли крепко связал реакции тела. Паук добрался до моих гениталий и замер. Сука! Сука! Лучше ползи дальше! Паук, к моему несказанному облегчению, двинулся вперёд и замер над пупком. Ну, чего ты не остался в лесу? Как ты меня нашёл? Видимо, я плохо подчистил ментальные следы или пропустил какую-нибудь связь с собой или мальчиком. Пупок пауку тоже чем-то не понравился, и он остановился над сердцем. Я с ужасом понял, что он ищет вход — слабый энергетический центр, чтобы проникнуть внутрь. Стараясь не паниковать, я охватил сознанием энергосистему. Так, через сердце ему не проникнуть. Дальше…

Увиденное повергло меня в ужас — вместо горлового центра зияла чёрная дыра. Я медленно засунул в неё руку сознания, нащупал какую-то хрень и потянул её вверх. Достал! Это был: «Тыр дырым херым!» Чёрные колдуны отомстили за мою насмешку.

«Но я же не знал, что проклятие реально!»

«Только вот незнание не освобождает от ответственности, а уж от последствий тем более».

«Стоп! А ведь читающий меня взгляд, получается, тоже не знал, что это паук, а не мальчишка, значит, он не всеведущ, значит, он не бог!»

«А может, он злокозненный бог. И вообще, не о том ты думаешь, паук-то уже в дырку заглядывает, сейчас развоплотится и внутрь полезет, а убить его внутри будет гораздо труднее».

Давление на грудь исчезло, энергетическая лапка паука шагнула за край дыры.

— Сегодня день немого бытия, и время, и пространство многолико пустились в пляс у хрупкого моста, всё в том краю, как небо, позабыто. Сегодня мальчики играют дотемна в войну, и, оглушая тишиной сердца, накроет всё безвременья волна. Кто позовёт домой их от крыльца?

Паук замер, а потом пошёл на голос. «Жить, — жалобно произнёс он, — жить».

— Твои ладони и твои глаза в моей душе смиряют боль иль причиняют снова своей любовью. Сегодня ночь немого бытия, я позабыл священные слова, и бездна излучается в сердца неотвратимо. Ты сны невыразимые сошьёшь реальностью, и будто неумело живые души плотью обернёшь, и нежно прикоснёшься… Мы помним и мечтаем без конца об этом счастье, не имеющем лица…

Ясный неземной свет озарил пространство комнаты. Я видел его с закрытыми глазами — внутренним оком сознания. На брюшке паука проступало лицо мальчика, со сросшимися веками, дырочками носа и большими чувственными губами, что улыбнулись, когда свет коснулся их и рассеял вместе с остальным телом паука, как всякий свет рассеивает мрак одним своим присутствием.

Рука парня легла мне на плечо. Теперь я точно знал, что это он. Я по-прежнему не шевелился, но всем сердцем искренне пожелал, чтобы он не убирал её, остался рядом. Но рука исчезла, опустошая мне сердце, разрывая его. Опять чары?

В странствиях я встречал заклинателей, владеющих мантрами, но все они пользовались готовыми, веками проверенными формулами, здесь же была явная импровизация.

«Кого ты пригрел, Якоб?»

«Никого, он сам пришёл!»

Я открыл глаза, закрыл, ничего не изменилось — тьма кромешная, но, видимо, ситуация и чужеродная воля исчерпали себя, я мог больше не притворяться.

— Эй, — позвал я, — а тебя как зовут?

Тишина, а потом чуть слышно:

— Вель.

— Вель, — сказал я, — иди ко мне. Холодно ведь на полу, заболеешь, возись потом с тобой… А вместе будет теплее.

Он ничего не ответил, но на моё драное одеяло легло покрывало, и он забрался под них, в скудное тепло от моего тела, замер за спиной. Я нащупал его руку и обнял себя ею, прижал к груди.

— Спасибо, Вель, выручил.

Он вновь промолчал, но его холодный нос уткнулся мне в лопатку, и я ощутил тёплое дыхание.

Я спал, но не осознавал этого. Во сне у меня на животе лежал сияющий шар, как из белого золота, около сорока сантиметров в диаметре. Он покачивался вперёд-назад, перекатываясь через пупок, и действовал возбуждающе. Накатываясь на лобок, он упирался в ствол и головку вставшего члена, словно ласкаясь к ним, разжигая желание. Следуя этому желанию, я повернулся на бок, крепко обнял пульсирующий жизнью шар и принялся дрочить. Головка тёрлась о шар, а тот каким-то невероятным образом погружался, проникал в тело, наполняя его волнами света.

Когда его стенка коснулась простаты, надавливая на неё, я обильно кончил, изливая на шар семя, что тут же впиталось в него. Не успел я успокоиться, как он вновь надавил на простату, и меня захлестнула вторая волна острого наслаждения. Судорожно сокращаясь, я вновь запятнал его. На третий раз я оказался пуст, и лишь волны сладостной дрожи сотрясли тело.