Колдовской отведай плод (СИ)

— Эй! — сказала я. — Мы что, разве туда собирались?

— Мы — нет. Ты — да.

— А ты куда собрался? Кто будет охранять Ариенну-Банкин?

— Сейчас охраняет Крадиф. Я сменю его позже. А тебе надо отвлечься. Потому что ничто не отвлечет мисту Миру так хорошо, как получение новых магических знаний. Я прав?

— Ну… наверное, да.

— Тогда вперед! Точнее, наверх. Не волнуйся, обед я принесу. Работай спокойно. Проводить тебя до кабинета?

— Не надо, — ответила я, удивляясь, с чего вдруг Гвейн стал обо мне заботиться без напоминаний со стороны.

Он же, будто для усиления эффекта, добавил:

— Я бы мог, конечно, взбежать на башню и посмотреть, на месте ли кабинет, но боюсь, этот негодник слушается только тебя.

Опасаясь, что он вдруг скажет «я тебя разыграл, а ты и поверила», я повернулась и стала подниматься по лестнице, стараясь не оглядываться. Но все-таки не выдержала, оглянулась.

Он стоял на том же самом месте и смотрел мне вслед своими бездонно-голубыми глазами. Поймав мой взгляд, улыбнулся.

Ну да, конечно. Ему просто скучно без Ариенны. Вот и строит мне глазки.

Больше я не оглядывалась.

Кабинет, как ни странно, нашелся сразу же. Мне почему-то подумалось — а вдруг он заранее чувствует мое приближение. Я пожалела, что не поднялась в другую башню, но проверять свою теорию не стала. Просто не было сил. История с Банкиным вымотала всех до предела.

Первым делом, конечно же, собралась двигать шкаф, но с изумлением поняла, что могу протиснуться к заветной дверке и так. Он сам, что ли, подвинулся, без моей помощи?

И тут до меня дошло. Яблочная диета.

Я похудела настолько, что оказалась способна пролезть в небольшую щель между двумя шкафами. Еще вчера не могла, но поголодала вечерок — и вот вам результат. То-то я смотрю, ремешок на спортивных брюках приходится затягивать все туже и туже, а мамины кофточки болтаются на мне, как на вешалке.

Приободренная одним приятным открытием, я поспешила совершить другое — той самой зашкафной двери.

Шагнула внутрь и остановилась, пораженная.

В маленькой комнатке, куда я попала, царил полумрак — свет проникал сюда лишь из узенького окошка в стене. Тем не менее, я ясно различила человека, сидящего в дальнем от меня углу. Он склонил голову на руки, сложенные на поджатых коленях, однако, при моем появлении поднял ее.

Я зажала рот ладонью, чтобы не закричать.

Это был мой папа.

Конечно, живым я его видела в последний раз, когда мне было три года, и я совсем его не помнила, а потом меня навещала одна мама… Однако вся наша квартира была пропитана воспоминаниями о папе, его портретами, вещами. Памятью о нем. Я просто не могла его не узнать. Тем более, он очень часто снился мне, и во сне представал именно такой, какой сидел сейчас в углу комнаты.

— Мира, — тихо сказал он.

— Папа, — всхлипнула я.

Мне хотелось подойти к нему, поднять, повиснуть у него на шее, вывести отсюда, сесть с ним рядом на диван и слушать, не перебивая, все, что он расскажет — где был, чем занимался, как попал в эту башню…

А действительно, как он сюда попал?

— Ты выросла, дочка, — сказал папа. — Стала такая красивая. Очень похожа на маму. Кстати, как она?

— Она… нормально. После того, как ты пропал, долго болела, но потом вылечилась.

— Я знаю, это потому что ты была рядом.

— А… ты? Где был ты? Как сюда попал?

Он покрутил головой, оглядываясь:

— Не знаю. Не помню. Я мало что помню, дочка. Сначала долго летел, потом эта авария. Потерял сознание, когда падал. Очнулся в полной темноте. Потом пришла ты.

— Но… ведь прошло столько времени. И ты совсем ничего не помнишь?

— Совсем ничего.

— Папа, вставай, пойдем отсюда.

Я сделала шаг в его сторону, но он предостерегающе поднял руку:

— Не подходи ко мне. Я болен, очень болен. Ты можешь заразиться.

— Болен? Но чем?

— У меня лихорадка.

В подтверждении этих слов его начала бить дрожь.

Я стояла, не зная, что предпринять. Позвать на помощь Сварта? А вдруг, пока я бегаю, с папой что-нибудь случиться? Надо его накормить, но чем?

Вдруг раздалось истошное мяуканье, и в комнатку влетел черный кот. Он, не раздумывая, побежал в тот угол, где сидел папа. Я хотела его остановить, но не успела.

— Уберите его! — крикнул папа, замахиваясь рукой.

Кот прыгнул. В тот момент, когда он коснулся лапой сидящего человека, папа вдруг исчез.

— Ничего себе, — только и смогла выдавить я. — Киса, что ты с ним сделал?

В углу, где только что сидел папа, стоял небольшой сундучок. Крышка его была откинута. Кот подошел, сунул в сундучок нос, понюхал и оглушительно чихнул. Потом повернулся ко мне и довольно внятно сказал:

— Ничего не сделал. Он сам развеялся.

Я остолбенела. Котяра разговаривает?! Не может быть. Это наверняка последствия перенесенного шока.

— Мороки только и могут, что пугать людей, — продолжил кот. — Должен же был кто-то защитить тебя.

— Мороки? — непонимающе уставилась я на кота.

— Да ты, похоже, не в себе, — сказал кот. — Мороки, кто ж еще.

— А… почему ты разговариваешь?

— А почему нет? Я всегда разговариваю, только ты не понимаешь.

Значит, кот сам не понял, что разговаривает не на своем кошачьем, а на датнетском языке. Но как это могло произойти? С чего он вдруг перешел на человеческий?

Ага, он понюхал содержимое сундука.

Я подошла ближе.

Сундук до верху был наполнен сверкающим серебристым порошком.

Неужели чистый могуллий?

— Мороки, они такие, — продолжил кот. — Охраняют от посторонних ценные вещи.

Ну конечно. Это был всего лишь морок, не дававший мне подойти к сундуку. Он принял облик папы, потому что каким-то образом почувствовал: именно папу я не смогу ослушаться и не подойду к заветному сундуку. Именно папа мог приказать мне, заставить, затуманить мозги.

— Ты теперь всегда будешь разговаривать? — спросила я кота.

— Пока не сдохну, — заверил меня кот.

Ну да, по кошачьи. А по-данетски — только пока длится действие могуллия.

— Но ты это… на всякий случай не болтай при посторонних, ладно? — попросила я.

— Как скажешь, — кот дернул хвостом.

Нелегко было смириться с мыслью, что больше я не увижу своего папу. Пусть даже в виде морока. А если выйти и снова зайти? Появится он снова или нет? Скорее всего, не появится, кот ведь его разогнал.

Что ж, зато теперь я вволю смогу поэкспериментировать с могуллием, освоить заклинания, подучиться магии. Как говорится, нет худа без добра.

— Пошли отсюда, — сказала я коту. — Сундук мы вряд ли поднимем. Надо найти какую-нибудь посудину для порошка.

— Не трогай его, — сказал кот. — Чую, не простой это порошок.

— Ты прав, не простой. Волшебный. Но ты не бойся, я постараюсь не причинить вреда ни себе, ни другим. Я ведь не маг-отступник, черными экспериментами заниматься не собираюсь.

— То, что днем кажется белым, ночью становится черным, — изрек кот.

— Ого, да ты философ, — усмехнулась я. — Что ж, по ночам колдовать не буду.

Глава 21. Самообучение колдовству

«Говорящих котов не бывает»

(говорящая собака)

Порошок я зачерпнула найденной в кабинете каменной чашей. Последняя оказалось хоть и небольшая, но довольно тяжелая. Видимо, служила скорее декоративным целям, нежели практическим, потому что пить из нее мог только очень-очень сильный человек, да и то сломался бы на пятом глотке и выпустил ее из вдруг ослабевшей руки.

Я водрузила чашу на стол, села в кресло и открыла книгу с заклинаниями. Теперь у меня был чистый могуллий, как и требовали все рецепты. Ух, как мне не терпелось поколдовать! Я пробежалась по оглавлению. Ну-с, с чего начнем?

Ага, защитная стена. Очень полезная штучка. К примеру, очнется мой начальник, полезет в драку или, напротив, целоваться, а я — опа — стену ему вместо объятий. Он мордой об нее — хрясь! Отскочит, и еще раз, уже затылком — шмяк! А потом: «Мира, пиши заявление по собственному желанию». М-да…