Колдовской отведай плод (СИ)

Определенно, Сварт польстил Аквинтии, и та заметно смягчилась.

— Сейчас он пытается выиграть время, притворяясь мертвым, — продолжал садовник. — Поэтому прошу вас: будьте начеку. Возможно, нам еще понадобится ваша смекалка и быстрота реакции.

При последних словах дама, кажется, слегка улыбнулась, но тут снова посмотрела на меня:

— И все-таки, Сварт, сдается мне, Мира приложила руку ко всему происходящему. Зная, кто она такая, кто ее родители…

— Еще раз настоятельно прошу не делать поспешных выводов, — начал Сварт, но я его перебила:

— Погодите, я ничего не понимаю. Откуда вы знаете моих родителей, Аквинтия? И почему позволяете себе отзываться о них столь пренебрежительно?

Она открыла было рот, но снова смешался садовник:

— Уверен, миста Аквинтия ошибается и принимает вас за кого-то другого. Все, давайте на этом закончим нашу дискуссию.

Дама поджала губы. Тут подала голос Танти. Тонким испуганным голосом она спросила:

— Но почему вы не вызовете следователя? Если в доме преступник, может случиться все, что угодно.

— Не волнуйтесь, вызовем, — заверил Сварт.

На этом дискуссия была прекращена, но, выходя из комнаты, я поймала на себе подозрительный взгляд Аквинтии. Интересно, в чем она меня все-таки обвиняет?

Глава 20. Что скрывает потайная дверца

«Я бы сформулировала, но формуляр сегодня не работает»

Афоризм, приписываемой святой Аненаде

Мужчины задержались, чтобы привязать Банкина-Ариенну к кровати.

— И не жалко бедную девушку? — спросила я Гвейна, когда он нашел меня, сидящую в каминном зале и разглядывающую родовое древо Макер-тота. — Кажется, она тебе когда-то нравилась.

Гвейн уселся рядом и присоединился к любованию яблоней:

— Мира. Я понимаю, что отныне стану предметом твоих насмешек. Но уверяю, с моей стороны это была всего лишь любезность.

— Мне-то что, — пожала я плечами. — Любезничай сколько влезет и с кем пожелаешь. Однако смею заметить, форма не всегда соответствует содержанию. В чем ты и сам, наверное, успел убедиться.

Он только вздохнул. Потом внезапно встал и, не отрывая взгляда от яблони, подошел к ней почти вплотную. Оглянулся, поманил меня.

— Что ты там увидел? — спросила я, подходя.

Он указывал на портрет женщины, находившейся рядом с изображением Макер-тота. Покойной супруги хозяина. Как бишь ее? Файле, кажется.

— Никого не напоминает, как считаешь?

Я пожала плечами:

— Никого.

Хотя не была в этом так уверена. Она действительно напоминала мне…

— Тебя, — озвучил мои мысли Гвейнард.

— Меня? — непритворно изумилась я. — Хочешь сказать, мы с ней родственницы?

— Я хочу сказать только то, что сказал. Ваше сходство бросилось мне в глаза только сейчас. Может, после того, как Аквинтия упорно намекала, что знает твоих родителей. У хозяйки… бывшей хозяйки замка была сестра, как думаешь?

— Если и была, то уж точно не моя мама, — отрезала я, переводя взгляд на Макер-тота.

Едва я на него посмотрела, как портрет снова ожил, как прошлой ночью. Снова показалось, что хозяин хочет сообщить нечто важное. Глаза его завращались, рот беззвучно открывался. Зрелище не для слабонервных.

— Не понимаю, — жалобно сказала я.

— Чего? Вашего сходства? — спросил Гвейн.

— Да ну тебя с твоим сходством, — разозлилась я. — Макер-тот хочет нам что-то сказать.

Парень тоже взглянул на портрет:

— Он показывает глазами вниз. А что у нас внизу?

— Пол, — сказала я.

— А еще ниже?

— Понятия не имею. Подвал, наверное.

— Гм. Может, он призывает поискать в подвале?

— Что поискать?

— Ну, это самое. Яблоко фонаря.

И он туда же. Когда любовь к тебе придет, магический отведай плод. И всякое такое про клад под яблоней.

Тут меня осенило.

— Ну конечно! — воскликнула я. — Ведь и призрак говорил про магический плод! Гвейн, я уверена — в виду имелось Яблоко Света!

— И что? — меланхолично отозвался мой приятель. — Ну, допустим, ты права. Легче тебе от этого стало? Сад уже весь перекопан, никакого клада там нет. Можно, конечно, пройтись по второму разу, но, думаю, Сварт укокошит нас прежде, чем мы дотронемся до лопат.

— Это точно, — согласилась я. — Чтобы не подкапывали корни особо ценных деревьев. Как думаешь, это он пульнул в меня силовым импульсом?

Гвейн усмехнулся:

— Даже если и он, осуждать его я не буду. Он ведь все-таки садовник. Поэтому беречь и преумножать урожай обязан. Так или нет?

— Так, — согласилась я.

— К тому же, он утверждает, что не узнал тебя в странном балахоне.

— Это все-таки был он?!

— Не знаю, — тут же пошел на попятную Гвейн. — Я этого не говорил. Я вообще ничего не говорил.

Он поспешно вернулся к созерцанию родового древа:

— А давай расспросим Макер-тота, что он думает по поводу странного призрака, Светлейшего Яблока и прочих странностей.

— Зачем? — поразилась я. — Он ведь не может говорить.

— Говорить не может, — согласился Сварт, — зато может кивать головой. Так ведь, папочка?

Человек на портрете сморщил нос и замер, глядя в одну точку.

— Не хочет, — разочарованно сказала я. — А почему ты назвал его папочкой?

— Сам не знаю, — пожал плечами Гвейн. — Возможно, потому что он годится по возрасту нам в отцы.

— Тогда уж в деды, — сказала я. — Ладно, ты как знаешь, а я пойду в папочкин кабинет. Интересно, в связи с выбыванием из игры одной из наследниц список вещей уже можно не искать? Подозреваю, его по какой-то причине разорвали. В кабинете я нашла множество обрывков. Их придется очень аккуратно склеить, чтобы понять, чем это было раньше. Может быть, там хранились действительно важные документы. Вот только у меня на это совсем нет времени.

— В чем же дело? — сказал Гвейн. — Давай я посклеиваю. Заняться-то все равно нечем.

— Ах да, разделяю твою скорбь, ведь дама твоего сердца забылась летаргическим сном.

Я произнесла последнюю фразу очень спокойно, даже немного сочувственно, однако для Гвейна она оказалась последней соломинкой. Он больно схватил меня за руку:

— Еще раз скажешь что-либо подобное…

— И что? — ледяным тоном произнесла я, вырывая руку.

— Пожалеешь.

Он хотел добавить еще что-то, но тут в каминном зале появился Сварт.

— Миста Мира, — обратился он ко мне, — как вы считаете, можем мы вызвать поверенного для окончательного разрешения вопроса о завещании?

Я задумалась. Конечно, Банкин только изображал нежную девицу. Но где в это время находилась настоящая Ариенна? Ведь она была наследницей, поэтому ей надлежало присутствовать в замке. Жуткая мысль поразила меня: а вдруг девушка лежит в каком-нибудь холодном подземелье, полном крысами, связанная, с кляпом во рту и умирает от голода и холода…

Садовник, перехватив мой встревоженный взгляд, видимо, догадался, о чем я думаю, и ответил:

— Подлинная миста Ариенна сейчас находится дома, в столице. Я связался с ней по вашему переговорнику. И знаете, она поведала мне довольно забавную историю. Не так давно к ним пришел один мист, представившийся дальним родственником Макер-тота, по огромному недоразумению оставшимся без наследства. Он очень, очень, ну просто чрезвычайно хотел получить что-нибудь на память о почившем дядюшке. Думаю, вы догадываетесь, кто это был. Он предложил пару безделушек за документ о передачи права на получение наследства.

— Странно, почему он приехал сюда под видом девицы, — задумчиво сказал Гвейн. — Имея доверенность, мог бы не менять ни внешность, ни пол.

— Не скажите, — покачал головой садовник. — Посторонний человек неминуемо вызвал бы подозрение. А он хотел добраться до Яблока Света, не привлекая внимания. А потом предстал бы перед нами в своем истинном обличии, потрясая доверенностью и утверждая, что девушка только что уехала. Поскольку Ариенна и вправду не собиралась никуда ехать, то выдала сей документ без лишних раздумий.