Колдовской отведай плод (СИ)

К несчастью для новой семьи, парнишка прихватил с собой небольшое количество могуллия, и продолжил развлечения на новом месте. Однако, то, что сходило ему с рук в деревне, никоим образом не могло пройти мимо столичных безмагов.

Счастье еще, что не осудили всю семью. Однако Крадифу досталось по полной. Он попал в зловещие подвалы, где сначала допрашивали, а потом принялись производить над ним эксперименты. Ученые-безмаги изучали последствия воздействия волшебного порошка на организм магов, и были рады заполучить такой молодой и еще не очень испорченный могуллием экземпляр.

После недели издевательств Крадиф сломался. Он написал заявление с просьбой принять его в ряды безмагов и торжественно поклялся преследовать проклятых колдунов до конца своих дней.

— Я стал провокатором, — сказал парень. — Понимаете? Опыты — это очень, очень страшно и больно, это когда тебя режут заживо, посыпают порошком и смотрят, как гноятся и пузырятся раны. Правда, через некоторое время они заживают. А еще через некоторое прямо из-под кожи начинают вырастать цветы. Розы с очень-очень колючими шипами. Вам никогда не приходилось становиться живой клумбой? Мне — да. А один мой сосед культивировал в своем животе натуральный жемчуг. Представляете? Как вы думаете, откуда на ярмарках множество уродцев со сквозными дырами в животах и головах, с десятью пальцам и ушами на пятках? Не могу на них смотреть, сразу тошнить начинает. Не понимаю тех, кто платит за просмотр уродцев деньги. Сотворившее такое безмаги-экспериментаторы ничуть не лучше магов-отступников. Как по мне, даже хуже. Я не буду всего рассказывать, ладно? Просто поверьте. Я больше не мог. Не мог, и все.

Поэтому я подписал соглашение и стал охотиться за магами. К моему счастью, их осталось очень мало. То ли научились хорошо прятаться, то ли старались не показываться в столице. Ну, и я не очень-то усердствовал, работал больше для отвода глаз. Я и поймал-то всего одного. Да и не хотел его сдавать, если честно, но тогда меня заподозрили бы в лояльном отношении к преступникам. Он зачем-то явился в Ойлин, говорил, мол, навестить родственников. На самом деле, искал могуллий, кончено. Они все приезжали в поисках могуллия. Как будто им в столице улицы посыпают. Если бы он был отступником, я бы не чувствовал себя так паршиво, правда. Нет, это был молодой еще парень, довольно симпатичный, открытый. Я даже имя его запомнил. Кассур.

Я вскрикнула и невольно отшатнулась от Крадифа, а сердце заныло. Кассур! Моя первая любовь. Человек, открывший для меня чудеса всего мира с помощью маго-взора. Значит, его все-таки поймали.

— Мира, — обеспокоено сказал Гвейнард. — Что с тобой?

Как будто он не понимает, что со мной! Я не могла больше слушать рассказ Крадифа. Я вообще не могла находиться с ним в одной комнате, с человеком, обрекшим на смерть прекрасного, замечательного Кассура. Будь моя воля, уехала бы из замка прямо сейчас.

Я уже встала, чтобы уйти, но меня волновал один вопрос. И я его задала:

— Так зачем же ты поднимался в башню?

— Не ваше дело, — огрызнулся Крадиф.

Вот как. Не мое, значит.

— Отлично, — зверея, сказала я. — Значит, ты, будучи провокатором, уничтожил молодого мага. Но так как этот маг не был мне чужим человеком, то, видимо, пришло время для ответного хода. Все-таки мне придется выдать тебя магам. Я очень, очень не завидую тебе, парень.

— Так ты его знала? — ахнул Крадиф. — Мира, прости, но что я мог поделать?

— Тогда — ничего. А сейчас, если не хочешь снова попасть в лапы экспериментаторов, на этого раз магов, расскажешь нам все до конца.

— Это был твой брат?

— Крадиф! Мое терпение не безгранично!

— Ну, хорошо, хорошо. Я расскажу. Но, боюсь, мне придется заплатить за свою откровенность.

Мы с Гвейном переглянулись.

— Ты все еще работаешь на безмагов? Тайно?

— Я работаю на них, конечно, да. Но…

Приплыли. Так он шпионит для нынешней оппозиции.

— Почему бы тебе всех их не выдать Сходу магов и не освободиться? — продолжил расспрашивать Гвейн. — Я так понял, ты их боишься и ненавидишь. Порви с ними, и дело с концом. Тебя держат на крючке? Шантажируют?

— Шантажируют, да, — Крадиф. — Держат на крючке. Они все могут. Но…

— Что — но?

— Обещали отпустить, если я достану одну вещь.

— Какую?

— Очень важную. Они сказали, если я ее принесу, то вся магия в стране закончится, и мне не надо будет больше бояться проклятых магов!

— Так, — сказала я. — Ты можешь выражаться яснее?

— Я и так выражаюсь яснее некуда! Мира, разве еще что-то непонятно? Да мы тут все одну и ту же вещь ищем. Если бы ее нашел твой начальник, я бы… я бы его голыми руками…

Он показал, как сворачивает шею невидимому Банкину.

— Ты тоже охотишься за Яблоком Света? — недоуменно спросила я.

— Естественно! — воскликнул он.

— Но почему? Чем это самое Яблоко так ценно?

— Ого! Чем! Мира, ты что, на самом деле ничего не знаешь?

— Крадиф, — я начала злиться и наставила на него острие кинжала. — Или ты все рассказываешь, или…

— Рассказываю, — поспешно заявил парень.

Оказалось, безмаги, на которых до сих пор работает Крадиф, поручили ему найти (купить, украсть) артефакт под названием Яблоко Света, что находится в замке не так давно умершего Макер-тота. Крадиф даже обрадовался — поскольку покойный приходился ему папашей, то, собственно, красть не было необходимости. Просто приехать и получить нужную вещичку в качестве наследства. Он-то был уверен, что проделает все просто и легко. Пошарахается по замку, поищет по углам, в кабинете — наверняка где-нибудь да это самое Яблоко валяется.

— Да чтоб тебя, Крадиф! Объясни, в чем ценность Яблока!

Он посмотрел на меня ошарашено:

— Так ведь Яблоко Света — это ключ к Блуждающей, Мира! Единственный ключ к пещере, где находятся несметные залежи могуллия!

— И если его уничтожить, — продолжил Гвейн, — то пещера никогда не откроется, и вся магия рано или поздно сойдет на нет.

— Точно, — кивнул Крадиф. — Ключ хранится у Магистра Ордена Святого Улии, коим и являлся папаша. Нового, как говорят, еще не назначили, а, значит, и ключ никому не передали.

— А ты уверен, что Макер-тот не передал ключ Ордену перед кончиной? — спросила я.

— Еще бы, — ухмыльнулся парень. — Он, видишь ли…

Тут лицо парня перекосилось, он попытался подняться, но сделал это неуклюже, а потом и вовсе повалился на пол.

— Что это с ним? — с тревогой спросил Гвейн.

— То ли действие яблок, — задумчиво ответила я, — то ли еще один запрещенный артефакт.

Я бросилась в свою комнату и вскоре вернулась с кинжалом.

Кражиф с ужасом смотрел на кинжал и, не в силах произнести ни слова, только слабо махал рукой.

— Нет, — твердо сказала я. — Не уберу. Гвейн, подержи-ка нашего дорогого друга. А я буду исследовать его тело, чтобы обнаружить вшитый артефакт. Тот самый, что передает мысли на расстоянии. Тебе ведь не разрешили никому рассказывать про ключ, так? А для верности прицепили запретник. Чтобы быть всегда на связи… Гвейн, держи крепче.

Последняя просьба не была лишней. Потому что парень вдруг забился, как давеча Ариенна. Глаза его закатились, изо рта пошла пена, а сам он, выгнувшись дугой, тихо завыл.

— Эге, да юноша-то припадочный, — озадаченно пробормотал Гвейн. — Лишь бы Танти не увидала.

Будто услышав последние слова Гвейна, по лестнице сбежала Крадифова невеста. Из тихой и забитой девицы она вдруг превратилась в злобную фурию и набросилась почему-то на меня:

— Что вы с ним сделали? Убили, да? Зарезали? Замучили?

— Эй, потише, — сказала я. — У меня, между прочим, в руках острый инструмент. Могу ведь и порезать нечаянно.

Она слегка приутихла. Опустилась перед Крадифом на колени, шепча что-то нежное. Как раз в этот момент парня скрутила очередная судорога, он дернулся и заехал своей нареченной локтем прямо в лоб. Та отшатнулась и, потирая ушибленное место, поднялась. В глазах ее я прочитала сомнение — а того ли я любила?