Любить нельзя ненавидеть (СИ)

— Бурбон? — шорохи в кустах утихли, вынуждая Реджину позвать собаку еще раз, но так и не увидев его, Королева отправилась на поиски питомца.

Позвала еще пару раз — не получила в ответ даже лая.

— О боже.

Нет, это не могло повториться вновь. Не должно было. При всей жестокости и необъятности собственных грехов, она все же не привыкла видеть трупы, никогда не марала руки, поручая дело другим. Вид гниющего тела был непривычен и мерзок. Прежде не сталкивалась с таким, но последние несколько месяцев закаляли ее, снова и снова подбрасывая к ногам бездыханные тела.

— Мариса, — узнала служанку Реджина. И медленно отступила назад. — Бон, сейчас же иди ко мне.

Пес крутился вокруг девушки, то и дело наступая в алые капли на снегу. Голубое платье служанки было испорчено темными бордовыми пятнами на животе и груди. Лицо выглядело холоднее чем снег, так показалось Королеве. Сделала еще пару шагов назад, но все еще не смогла отвернуться.

— Сегодня вы рано, Ваше Величество, так не вовремя, так не вовремя. Она едва сдержала крик, когда кто-то сзади сжал ее талию, приставляя нож к горлу. — Но раз так вышло, придется закончить все здесь и сейчас, а у нас было еще столько сюрпризов для Вас. Что же, помолитесь в последний раз?

— У нас? И сколько же вас против меня? Кто приказал тебе это? — в ее голосе не было страха, слишком устала бояться и окончательно утратила эту способность той ночью, когда кровь животного украсила белую простынь.

— Хотите узнать все это перед смертью? — только сейчас она почувствовала второй клинок, тот был на уровне живота и через зимнее платье, она все же чувствовала холод металла, стремившегося коснуться обнаженной кожи.

— Хочу.

Последние слова Королевы. Нож тяжело прошелся по ткани, прорезав ее сразу же, как только нападающий надавил сильнее. Холод лезвия сменил жар от выступившей крови. Реджина осторожно поднесла руку к животу, закрыв глаза.

— Тогда слушайте, Ваше Величество.

Робин не спешил. Старался не привлекать внимание посторонних, но ему все же казалось, что он шел слишком быстро. Как только чужие разговоры затихли, разбойник ускорил шаг, желая быстрее добраться до королевской яблони. Она ведь уже ждала его.

Должна была.

Решив, что Реджину могли задержать, Робин неторопливо ходил вдоль огражденного дерева, только сейчас обратив внимание на приятный теплый цвет ствола. Неровная пульсация света при прикосновении доказала воздействие магии. Дерево защищено рукой волшебницы, не иначе самой прекрасной из всех. Его сердце тоже защищено ею. Он помнит тот день, когда впервые проснулся с ней. Не просто утро после хорошей ночи с женщиной, что-то намного желаннее и лучше. Все еще не понимает, почему его так тянет к ней, но уже вовсю погружен в это чувство постоянного нетерпения и ожидания новой встречи. Робин смеется: «Неужели это любовь, Локсли?», — спрашивает себя, удивляясь такому невинному, почти мальчишескому чувству окрыленности. Особенно рядом с…

— Реджина? — отрешенно проследил за цепочкой следов на свежем снегу — только сейчас заметил их — они вели в сторону леса, к северной стене. Вряд ли брюнетка направилась бы туда на прогулку. Тем более, с чего он вообще решил, что это ее следы?

Робин не успел ответить на свой вопрос: собачий лай донесся как раз с той стороны, и, подгоняемый непонятным чувством тревоги, родившимся еще этим утром, но отчего-то затихшим на весь день, разбойник вскоре потерялся среди ветвей заснеженных кустов и первых высоких деревьев.

— Королева мертва, да здравствует новая королева, — незнакомец собирался покончить с ней. Прямо здесь, прямо сейчас. И близость смерти обострила все ее чувства, ощущения, забыв обо всем, сумеющем существовать без нее мире, она вспомнила лишь отца и Робина. Так и не рассказала последнему о предсказании и их поднебесной связи. Так и не призналась в том, что так долго скрывала. Так много не сделала. За доли секунд, что кинжал парил над бьющейся в агонии артерией, она успела о стольком пожалеть, что ей, возможно, простили бы половину ее грехов за сожаление в последние секунды мирской жизни. Но сегодня вратам ада не суждено раскрыться пред королевой, не сегодня ей гореть за свои проступки.

— Реджина!

И его удары, точные и быстрые, решили ее судьбу, как не решало еще ничто до этого. Незнакомец сначала потерял оружие мщения, а затем упустил и саму Королеву.

Оба потеряли сознания, но она успела прошептать имя разбойника, прежде чем тело поддалось боли, теряя испорченную кровь через новую рану.

— Все обойдется, Ваша Светлость.

Лекарь повторял это уже в который раз, кажется, ничуть не убеждая Генри в этой уверенной фразе. Впервые видя принца таким нервным, Робин не мог подобрать слова, чтобы успокоить его… Или же извиниться? Разбойник чувствовал свою вину: перед Реджиной, перед ее отцом, перед самим собой.

Легкомыслие стало приносить неприятности, он слишком часто мечтал и совсем перестал следить за чем-либо. Правильность происходящего изо дня в день, то спокойствие и наслаждение, что он испытывал от времени, проведенного со своей королевой — все это вскружило ему голову. И теперь лучнику предстоит отвечать за последствия, не только как ее мужчина, но и как начальник стражи. Мало было спасти от смерти, нужно было НЕ допустить этого.

— Можете зайти к ней.

Это было обращено к Генри, но Робин тоже двинулся в сторону дверей, лишь за пару шагов отдернув себя. Нельзя, как бы сильно он этого не хотел.

— Можешь зайти со мной, Робин, — заметил его растерянность Генри, но получив в ответ отрицательный кивок, зашел один.

— Я уже подумала, что ты не придешь.

— Что за глупости? — Робин опустился на кровать, взяв ее холодную руку. — Прости, не хотел привлекать внимание.

В который раз он видит ее беспомощной. Больше не зависящей от него, как тогда в лесу, но все еще слабой, как в ту ночь после инцидента в ее спальне. И желание забрать боль выше, чем простое рвение держать за руку и обещать, что все будет хорошо. Он слишком устал бояться за нее. Снова думает начать ходить по пятам, как бы яро она не сопротивлялась.

— Плевать на внимание. Хочу, чтобы ты был со мной, — она прикрыла глаза и слабо улыбнулась.

Хоть в комнате и было достаточно темно, лучник все равно видел, как бледна ее кожа, какими красными кажутся полные губы при свете единственной свечи. Как близок ее облик к представлению ангела. Как близок к смерти. Нет, он не хотел об этом думать, как и о том, что бы случилось, не успей он вовремя.

— Всю ночь?

— Да.

Оставил пару поцелуев на руках, а затем встал и, обойдя кровать, аккуратно лег рядом.

Доктор строго наказал Королеве не двигаться, и, придерживаясь данного указа, она лежала на спине, не имея даже возможности повернуться в сторону лучника. Робин знал и понимал это.

— Я осторожно, — прошептал разбойник, медленно двигаясь к ней. — Больно?

— Нет, так даже лучше.

Он обнял ее, стараясь не давить на живот, почти не шевелился. Может быть, даже не дышал бы, если бы мог.

— Все хорошо, — успокоила его она, стараясь прижаться как можно ближе, но, лишь тихо застонав от боли, спрятала лицо в изгибе мужской шеи, чтобы сильнее ощущать его присутствие. Она чувствовала его: тяжелое дыхание оседало в волосах, а бешеный пульс чуть ли не вдвое превосходил ее собственный. Она тихо засмеялась. Он боялся причинить боль неосторожными касаниями, даже если они были наполнены нежностью. Реджина никогда прежде не получала такого обращения, от этого терялась во внезапно заполнивших ее чувствах.

— Тебе наложили три шва, а ты смеешься? — серьезным тоном произнес он, скрывая собственную улыбку. Все же, видеть ее в таком настроении было намного лучше. Так он меньше ощущал свою вину.

Она усмехнулась. Найдя руку разбойника на своей талии, переплела пальцы. Робин лежал на боку, тем самым загораживая свет полумесяца, что не мог добраться до ее лица, оставляя его в тени лучника. Вынужденный прислушиваться к дыханию, он касался ее тела нежно и ласково, лишь по вздохам определяя, приносят ли его движения ей дискомфорт.