Любить нельзя ненавидеть (СИ)

— До вечера.

— Пока, — тихо ответила она, проследив за тем, как лучник покинул ее комнату.

Убедившись, что более никто не потревожит ее, она повернулась в сторону зеркала.

— Ну же, — подбодрила себя и распахнула ладонь.

Огненный шар обдал кожу теплом. Он рос по мере того, как Реджина увеличивала силу, словно потянув за нужный рычаг. Она смогла отправить огонь в отражение, позволив стеклу поглотить этот импульс.

— Что происходит? — сильно сжала пальцы, не понимая, как и почему снова вернулась магия, и что за странное ощущение после колдовства. Необычно, непонятно, пугающе. Она очень не любила сюрпризы, особенно такие.

Голос сначала подвел, но выровнялся, когда она повторила имя учителя громче.

— Румпельштицхен.

Робин прогуливался по коридорам, все же постаравшись последовать советам Реджины — нужно попадаться всем на глаза. Да и вообще, сделать вид, как будто у него есть хоть какие-то обязанности, а они правда были. И неизвестно, почему лучник решил закрыть на это глаза. Наверное, получив желаемое, мы тоже не стремимся расстаться с ним. Оберегаем самое ценное от посторонних глаз, не смея поделиться с кем-то своим счастьем. Сейчас счастье разбойника заключалось в темноволосой волшебнице с красивыми губами и просто потрясающей кожей. Он думал о ней постоянно.

Теперь жизнь имела хоть какой-то смысл. И потерянный день стоил того, чтобы ночью иметь возможность снять с нее платье. Робину нравилось вспоминать то, что было между ними, то, что происходило сейчас. В этом была особенная прелесть, ведь так легко можно перечеркнуть рамки и отдаться чувствам, так легко признаться в любви и вызвать ее на искренность. Как же часто он об этом думал. Как часто собирался признаться. Проведя с этой женщиной почти год, он не на минуту не сомневался в своих намерениях. Он верил в любовь, верил в судьбу и в предназначение. И если они с Реджиной созданы друг для друга, то узнают об этом уже сегодня.

Ему даже не нужно было что-то выдумывать и идти на очередную хитрость, чтобы остаться с ней один на один незаметно для других. Бродя по снежному саду, заметил ворона. Пернатый явно старался привлечь внимание разбойника, иначе зачем так громко каркать прямо над ним?

В клюве записка, перетянутая красной нитью. Робин точно знал, кто шлет ему такие послания, поэтому по уже выработанной привычке протянул согнутую в локте руку, позволяя птице сесть на запястье.

«Хочу увидеть тебя прямо сейчас. Яблоня»

Разбойник улыбнулся и посмотрел на ворона, который следил за ним черными, как ягоды смородины, глазами.

— Она хочет видеть меня, приятель, — поглаживания по груди лишь разозлили птицу, которая поспешно взметнулась вверх.

И белое убранство едва ли позволяло позабыть о холоде. Этой красотой природе все же не удалось подкупить людей, пригласив на прогулку. Слишком холодно в столь снежную пору, слишком горяч огонь в каминах, позволяющий отогреть замерзшие пальцы, ведь бывало, что и в замке температура не отличалась от царившей снаружи.

Темное зимнее платье оставляло скользящий шлейф на снегу, едва засыпая свежие следы. Реджина спустила меховой капюшон на плечи, позволив снежинкам вплестись в волосы.

— Иди гуляй.

Получив разрешение, пес сразу же сорвался с места прямиком в самые высокие сугробы возле густых кустов, которые, спрятанные под снеженной шапкой, не уступали в густоте летней листве.

Королева еще раз огляделась. Сплошь белый, один из самых нелюбимых ею цветов сейчас не был так противен. Наоборот. Природа выгодно обыгрывала его: то подмешивала новые оттенки, то полностью очищала от других, оставляя белоснежное полотно. «В природе не бывает чисто белого цвета», — вдруг вспомнились слова художника, которого Кора наняла в учителя для юной Реджины. Сейчас она могла бы с этим поспорить.

Чистота и невинность этого дня отнюдь не облегчали внутренних переживаний. В противопоставление свету снаружи внутри была тьма, и речь сейчас совсем не о ее испорченном, словно гнилое яблоко, сердце.

Разговор с Румпельштицхеном не решил ее проблем. Темный как всегда не дал ответов, лишь озадачил королеву, которая сейчас просто не могла трезво мыслить. Искать ответы сама она привыкла, но в последнее время разобраться в чем-то было невозможно, и как ребенок, отложила это, словно сложное задание по арифметике. Она хотела понять, что происходит.

Это решило хотя бы одну из немногих проблем, внезапно свалившихся на нее, в точности как этот снег.

Брюнетка провела ладонью по зачарованному дереву, снимая легкий иней со ствола. Магия согревала его, но ничуть не мешала зиме украсить ветки сверкающим мехом.

« — Что это значит?

— Это очень-очень плохо. Для нас обоих, дорогуша. Тебе нужно покончить с этой мерзостью, пока не поздно.

— Покончить с чем? Перестань усложнять нашу беседу. Говори, что происходит с моей магией? Почему она исчезает? Я хочу это знать прямо сейчас.

— Перестань вести себя как ребенок и подумай хоть чуть-чуть своей одурманенной разбойником головкой.

— Просто скажи! Неужели это так трудно?

— Ты, — брюзгливо сморщился маг, — добреешь.

— Добрею? — она звонко рассмеялась подобной глупости, но мрачное лицо Темного мигом лишило ее радости. — И что же это значит, дорогой учитель?

Королева приблизилась. Положив руки на бедра, наклонилась к нему, ожидая хоть какой-то реакции, но он замер, не отрывая стеклянных зелено-желтых глаз от ее карих, почти черных, вобравших в себя темноту комнаты, их общую тьму. Он никогда прежде не сомневался в предназначении своей ученицы, никогда еще не был так близок к цели, и так чертовски опасно на краю.

— Очень-очень интересно, — его водянистые глаза были прямо напротив ее.

Реджина не понимала, как можно было сконцентрировать взгляд на одной точке, находясь так близко. Но он что-то видел, и это „что-то“ ему определенно не нравилось.

— Ау!

— Покажи! — Румпель резко дернул ее за запястья, оцарапав кожу ногтями.

Неожиданно для самой себя она отреагировала на это и пустила заряд магии в учителя.

— Посмотри на это! Посмотри! — она не могла разобрать: был ли это смех или нервный визг — обычно это был один и тот же звук. Но то, что удерживал маг в своей ладони, то, что она секундой ранее выпустила, не желая причинить боль, но не сумев сдержаться — это была ее магия. Белая, чистая, как сегодняшний снег. Добрая магия.

— Отвратительно, не правда ли? — он разжал пальцы, отпуская этот импульс, и с отвращением отряхнул руки. — Изменения происходят не сразу. Каждый раз, когда сила будет исчезать, она будет меняться. И…

Пытаясь скрыть растерянность за резкими словами, она позволила Темному приблизиться, а затем вцепиться рукой в шею. Просто не успела воспротивиться, и вот он уже сжимает пальцы, шипя ей в ухо:

— Только… попробуй все испортить, Реджина, и я лишу тебя всего, что ты любишь. Лишу тебя этого болвана, который греет тебе постель каждую ночь, лишу и дорогого папочки, и даже пса!»

— Бурбон!

Потревоженная собственными мыслями, она не сразу обратила внимания на тишину. Робин все еще не пришел, собака убежала в глубь сада, и Реджина поняла, что сейчас совершенно одна.

Переживания цеплялись друг за друга, собираясь в единую замкнутую цепочку. Нерушимый круговорот переживаний, поколебленных устоев и никогда не существовавших правил. Все, что было у нее, все, что когда-либо контролировалось, перемешалось. Она не может разобраться в том, что чувствует, не понимает, что делать, но в ком Королева была абсолютно уверенна, так это в Робине Гуде.

Помимо совместных ночей были завтраки, обеды, ужины, случайные прогулки и запланированные встречи наедине, вдали от посторонних глаз и ушей. Чаще всего на ковре у камина, когда она осторожно двигалась к нему, и, опустив голову на плечо, наслаждалась руками, безошибочно находивших нужное место на ее теле. Она любила, когда разбойник клал руку ей на колено. В одном этом жесте находила и поддержку, и спокойствие, которых лишали собственные мысли и переживания. Все еще сомневалась, все еще боялась снова испортить то, что предоставила ей судьба. Второй шанс. За какую заслугу ее наградили свыше? Кого благодарить в ночных молитвах, отчего-то ставших обязательным действием перед сном. Она никогда не была столь набожна, никогда не верила в судьбу и бога, но кто-то явно смеялся над ее убеждениями, раз внушил такие мысли.