Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)

Я вздрогнул от злобы и ненависти в его голосе, сердце в груди болезненно сжалось.

— Ты ещё чувствуешь Ника? — спросил я, стремясь сменить тему.

— Да, как ни странно, но мы движемся прямо к нему.

— Думаешь, это неслучайно?

— Мне всё равно, случайно это или нет, главное, что наши пути совпадают, и если мы сможем нагнать его в настоящем, нам не придётся возвращаться в прошлое.

Я вспомнил Генри, тела Ари и Мари под белыми в алых пятнах крови простынями, но не сказал ни слова, а молча накрыл ладонью холодные, стискивающие планшир пальцы друга.

Комментарий к 17. Летучий

Летучий (иллюстрация автора) - https://pp.userapi.com/c638519/v638519866/5a578/uqogIQfJsBA.jpg

И фото:

Тропа - https://pp.userapi.com/c639127/v639127117/50362/aFbiiUPR8RA.jpg

Гагары - https://pp.userapi.com/c639127/v639127117/50373/NhqLscST0ks.jpg

Туча - https://pp.userapi.com/c639127/v639127117/503a7/4aunI-BmPac.jpg

========== 18. Буря ==========

— Вель, Якоб, заходите в каюту, я на стол накрыл, поговорим.

Откусив пару раз хлеба и сказав, что не голоден, Вель забрался с ногами в кресло и сжался в нём, обхватив руками колени. Его ещё мучила боль после пыточной. Я съел яблоко и пару ломтиков копчёного мяса.

— А я боялся, что мало провизии запас, — расхохотался Дин, наливая вина. — Якоб?

— Нет, я не пью, — отказался я.

— Так и я тоже, — произнёс Дин и осушил бокал, — но в честь знакомства…

Он отставил бутылку и посмотрел на меня, улыбка покинула его лицо.

— Ты мне не веришь, Якоб. Отчего?

Я неопределённо повёл плечом. Мне было не до него. Я не смотрел, но все мои мысли сосредоточились на скрючившемся в кресле Веле.

— Дин, мне бы Веля уложить, он совсем измучился, а потом и поговорить можно.

Мужчина глянул на парня, закрывшего глаза и склонившего на колени голову.

— Идёмте, — сказал он, вставая.

Я растормошил Веля и проводил в каюту по соседству, уложил на узкую койку. В борт с другой стороны били волны, но корабль почти не качало. Лишь изредка по нему пробегала дрожь, как по шкуре стряхивающего воду зверя. Я погладил уснувшего или притворившегося спящим Веля по голове и вернулся с капитаном за стол.

— Якоб, с вами что-то случилось в городе? Карл ничего не успел мне рассказать, лишь написал, что ты тот человек, кого мы так долго искали.

— Это не важно. — Я опустился в покинутое Велем кресло и почувствовал, как наваливается усталость. — Как вы с ним познакомились?

— С Карлом-то? Я его с детства знаю. Он как-то заплутал в Заповедном лесу, а я его вывел, колючку ещё у его пони из ноги вытащил, тот меня при этом чуть не лягнул, еле увернулся.

Я резко выпрямился, потёр руками лицо, в голове прояснилось.

— А ты что там делал? — спросил я, пристально всматриваясь в его глаза.

— Клад искал, — ответил он и улыбнулся, словно стыдясь собственных слов. — Бедно мы с мамкой жили, отца-то вампиры убили, а пацаны болтали, что в башне магов спрятаны несметные сокровища, вот я, как дурак, и попёрся.

— И нашёл?

— Да, но не сокровища, а карту, и то случайно. Хотели мы с Карлом в подземелье спуститься, да испугались, стоим на ступеньках, дрожим, а тут шаги. Глядим, а там хмырь какой-то за ступенькой тайник открыл и свиток в него сунул. Он ушёл, а мы карту стащили — и бежать. Хорошо, что пони на поляне пастись оставили, а так бы сцапал он нас.

Я сидел, сдавив руками виски.

— А ты Игната случайно не знал?

— Какого Игната?

— Он в приюте в то время работал.

— Нет, не слыхал о таком, а что?

— Да нет, ничего. И по той карте вы нашли Летучий?

— Да, но много позже, когда выросли. Смотри.

Дин выдвинул ящик стола и достал свиток, бережно развернул, придавил углы.

— Та самая карта?

— Да. Видишь эти три острова? Мы нашли первый и пещеру на побережье, а в ней Летучий. Но двух других островов в виде сердца и ромба будто бы нет. Мы опросили местных моряков да рыбаков и узнали, что давным-давно острова были, но их поглотила тьма, и якобы только истинно любящее и видящее сердце способно их разглядеть.

Я саркастически хмыкнул.

— Знаю, как наивно это звучит…

— И с чего вы взяли, что у меня именно такое сердце? — спросил я.

— Это тебе у Карла спросить надо было, — ответил Дин, в свою очередь, вглядываясь в меня.

— А почему никто не наткнулся на Летучего до вас?

— Пещеру скрывал магический покров, маг, что был с нами, погиб, снимая его. До островов пара дней пути, если шторм нас не нагонит, а он, чую, нагонит и помотает нас… Но пока не накрыл, иди вздремни, а то, гляжу, ты тоже еле в сознании держишься.

Я кивнул и поднялся.

— Гальюн тут, как обычно, на носу?

— Да, где ж ему ещё быть?

— Да мало ли, местной команде он ведь не нужен.

— И то верно.

Справив нужду, я оглянулся. Надвигающаяся тьма пожрала треть небосклона, размывая горизонт. А надо мной по-прежнему синело глубокое небо с редкими белыми облаками и сияло перевалившее через зенит солнце. Крепкий ветер гнал Летучий на северо-восток. Чёрных матросов видно не было, лишь один недвижной статуей застыл у штурвала.

Я вернулся в каюту к Велю. Тот спал, вжавшись в тёплый борт корабля. Я лёг на краешек рядом и обнял друга. Вель застонал во сне. Я прижался губами к его затылку, забирая боль из его тела и стараясь извлечь шип, глубоко вонзившийся в сердце. Вель заметался во сне, и я крепче обнял его, гладя взмокший лоб. Из глаз моих покатились слёзы. Чёрные пальцы легко коснулись щеки, вытирая их. Вздрогнув, я повернул голову. У койки стоял безликий матрос, но я мог поклясться, что он смотрит на меня. И взгляд его проникал в самую душу. Безликий юноша наклонился, наши лбы соприкоснулись, и я услышал:

Ветер в клочья рвёт душу,

И болит моё сердце

В этом мире, озябшем

От жестокости дней.

С миром в мир приходящий

Предаётся забвению,

Погружаясь в пучину

Бесконечной войны.

Шаг к свободе.

«Ты наш, мы тебя не отпустим!»

Усмехаюсь:

«Я сильный, я всё могу сам».

Кабы то, что сулите,

Не мешало дышать мне.

Кабы то, за что платите,

Не мешало мне спать.

Вырываюсь.

Ни слова упрёка.

Ухожу.

Прощаться? Зачем?

Только друга рука

Согревает мне руку.

Только в сердце

Взгляда его теплота.

Я написал эти строки незадолго до исчезновения Вика. Не помню, что я хотел ими сказать, но они ему очень понравились, и он всё подбивал меня ещё что-нибудь сочинить, а я только отмахивался.

Безликий скользнул лбом ниже, потёрся об мою щёку и плечо. Прикосновения не были неприятными, он ластился ко мне, и я уже поднял руку, чтобы погладить его, но он дёрнулся, словно окликнутый невидимым надзирателем, и бесшумно выскочил за дверь. В подростковом теле и движениях было что-то очень знакомое. Я попытался ухватиться за нить узнавания, но она выскользнула из уставших пальцев разума, и я ухнул в сон, как Летучий в очередную яму между волнами.