Колдовской отведай плод (СИ)

— Вот бедняжка, — искренне посочувствовала она. — Как же ты живешь-то с таким имечком и с такой… хм… нестандартной внешностью?

Хотелось сказать «Прекрасно жила, пока вы не появились», но, дабы не выглядеть законченной хамкой, пришлось ограничиться первым словом.

— Но ты же не наследница, правда? — с надеждой спросила плюшевая дама.

— К счастью, нет. Всего лишь доверенное лицо хозяйки, — пояснила я и пошла за Гвейном к быстроходке.

Когда мы отъезжали, они все еще пялились нам вслед. Кажется, старшая дама сказала что-то типа «но как похожа, практически одно лицо, особенно если похудеет».

— С кем это у тебя одно лицо? — спросил Гвейн.

— Понятия не имею. С какой-то ходячей неприятностью.

— Надеюсь, все, кроме лица, у вас разное?

— Вернемся, сам спросишь у тетки. Ты, как я вижу, пользуешься у дам успехом, — съязвила я. — Даже у побитых молью.

— Ты не поверишь — с рождения, — серьезно ответил Гвейн. — Матушка была от меня без ума. Я много ел, крепко спал, подпевал, когда мне исполняли колыбельную и писал в горшок, а не в пеленки.

— А как с этим в настоящее время? — живо поинтересовалась я.

— Представь себе, тоже много ем и крепко сплю. И обязательно подпою, когда ты исполнишь мне колыбельную.

— Исполню, если не намочишь пеленки, — пообещала я.

— Договорились. Но прежде давай решим, куда едем.

— Ну… последний раз я была здесь давно, поэтому не очень хорошо осведомлена обо всех злачных местах. Думаю, в каждой деревушке найдется по приличному трактиру. Поэтому едем во-он туда.

Быстроходка неспешно ползла по холму вниз, и панорама менялась с каждой минутой. Вид отсюда открывался великолепный! Несколько деревушек, между ними — поля и рощицы. Чуть дальше — лес. За ним мелькает гладь озера. Простор! Нет, не зря замок построили на возвышенности!

Деревушка, в которую мы направлялись, называлась Старый Тукумук, опять же, про полном отсутствии Нового. Я была солидарна со Свартом: воображение вряд ли дружило с сельскими жителями. Это ж надо, все деревушки отукумучить. Наверное, вопрос «Как проехать в Тукумук?» ставил в тупик не одного путника.

Я разглядела дорогу, по которой мы двигались ночью. Сверху она походила на извивающуюся змею.

Змею! Я вспомнила про кинжалы и поежилась. Кто, когда и зачем воткнул их в дверцу быстроходки? Если нас хотели убить, то по какой причине? Некстати вспомнился и ночной вызов с предупреждением, и те два типа, что гнались за мной по вечерней улице. Почему-то в памяти всплыл Ербин и его очень странное поведение при нашей последней встрече. И еще — кинжал.

Тот самый серебристый кинжал, что я обнаружила на рабочем столе во время явления Ербина. Тот самый, который пытались украсть. Тот самый, растаявший на полу архива.

Кинжал был внешне очень похож на шестерку, лежащую сейчас в верхнем ящике комода. Точной такой же серебристый металл. Аналогичное обоюдоострое лезвие. Различия имелись лишь в рукояти. На том не было никаких фигурок. А вот инкрустация, кажется была.

Совсем такая же, как у кинжала, что держал яблокожор. Изображенный на стене дома, где жил Ербин.

Тьфу ты, опять Ербин!

Сейчас, при свете дня, я только диву давалась: зачем поддалась уговорам подруги пуститься в эту авантюру. Тем не менее, многие я бы очень хотела узнать ответы на некоторые вопросы. И для начала решила поделиться в Гвейном тем, что узнала сама.

Пересказ легенды занял все время, пока мы спускались. Гвейнард слушал внимательно, изредка кивал, хмыкал и даже хихикал. Когда я завершила повествование, сказал:

— Очень интересно и познавательно. Снова шесть кинжалов, образующие треугольник.

— По легенде, они олицетворяют возмездие за грехи, если я правильно разбираюсь в мифологии, — сказала я.

— За грехи? — хохотнул Гвейн. — А ну скажи, грешна ли ты, девица? И если да, то в чем твой грех?

— Я-то тут при чем?

— А разве не на тебя покушались ночью, испортив прекрасную дверцу не менее прекрасной быстроходки шестью ужасными дырами?

— Вот еще! Конечно, нет!

— Хочешь сказать, на меня?! — притворно-грозно спросил Гвейн.

— Понятия не имею. Вот ты смеешься, а дело-то серьезное. Надо бы сперва разобраться, что это вообще за кинжалы. На рукоятях изображены священные животные Великих Подпор, первопомощников Святого Улии. Я нашла в библиотеке книгу о Великих Подпорах. Надеюсь, в ней найдется что-нибудь про кинжалы, треугольную башню и Апукнутута.

— Да ну, брось, — снисходительно сказал Гвейн. — Сварт наверняка сам придумал историю с проклятым магом просто для того, чтобы тебя повеселить.

— Делать ему больше нечего, — фыркнула я.

— В том-то и дело, что нечего, — задумчиво протянул Гвейн. — Скучно ему в замке. Какой-то он… странный, этот садовник. Который и не садовник вовсе.

— Почему странный?

— Как — почему? Во-первых, если он нас ждал, то как допустил обстрел яблоками? Если не ждал, то с какого перепугу выполз ночью во двор? Ведь по его словам, он не слышал ни звонка, ни стука. И потом. Кто, если не он, сидел в башне замка? Кроме него и жены некому. Значит, все-таки видел наш приезд. И глюка этого…

— Кого-кого?

— Ну, морока твоего, лже-садовника. Тоже видел. Не мог не видеть. Однако, заметь — отрицает сей очевидный факт.

— Отрицает, — согласилась я. — Это не он сидел в башне. И не его жена. Он не знает, почему там горел свет.

Гвейн поморщился:

— Все равно этот садовник какой-то мутный. Того не знает, этого не видел, хотя по логике просто не может не знать и не видеть. То ли врет, то ли… Да нет же, определенно врет. А зачем? Непонятно. Ладно, вернемся к нашим кинжалам. С какой стати их влепили в машину? А, главное, кто?

— Сначала надо выяснить время э-э-э… влепления, хотя бы примерно, — предложила я. — Когда мы выехали из города, их еще не было. Значит, на дороге?

— Безусловно, — кивнул парень. — Может быть, ты слышала характерный звук? Или заметила, как машину качнуло или дернуло?

— Ее постоянно качало и дергало, — ответила я не без ехидства. — По-другому она очень редко ездит. Но это вряд ли произошло на ходу. Потому что треугольник-то вышел идеальный. Видимо, кинжалы воткнули во время стоянки.

— Помнишь, к нам подъехал всадник. Как его? Даш, кажется. Кстати, неплохо было бы узнать, кто это вообще такой. Вполне вероятно, именно он нас преследовал.

— Вероятно, — кивнула я. — Он или черный странник. Ты, кстати, его заметил?

— Кого — его?

— Черного странника.

— Когда?

— Когда ты менял элемент в быстроходке. Он шел прямо на нас…

Я снова вспомнила ужас, нахлынувший при приближении черной фигуры, и поежилась.

— Если честно, никого не видел, — сказал Гвейн с некоторым раздражением. — И тебе наверняка показалось.

— Ничего мне не показалось, — возмутилась я. — Там точно был странник.

— Черный? — ехидно уточнил парень.

— Абсолютно черный. Страшный. Он шел прямо на меня, а от него шел могильный холод… Говорят, он бродит по мирам и выпивает души.

— А твою тоже випил?

В голосе Гвейна сквозило любопытство.

Вот они, своременные мужчины. Никакой заботы, никакого сочувствия.

— Не веришь, не надо, — огрызнулась я.

— Да верю, верю… С вами тут в кого угодно поверишью. Просто напасть какая-то. Преследователи, кинжалы, мороки…

— Да еще этот вчерашний вызов, — добавила я. — Точнее, уже позавчерашний.

— Что за вызов? — нахмурился мой спутник.

Пришлось рассказать.

— Действительно, все очень странно… А знаешь, мне кажется, нас просто хотят запугать.

— Но для чего?

— Понятия не имею. И еще обстрел яблоками. Как ты его назвала, этого стрелка? Ушан?

— Ушач, — поправила я. — Здесь наверняка живет или совсем недавно жил очень сильный маг. Хозяин замка, он же отец Данни, или кто-то другой. Может быть, обитал или до сих пор обитает в той самой треугольной башне, о которой говорится в легенде. Кто-то же ее построил.