Колдовской отведай плод (СИ)

Никому не удалось объяснить, каким образом после смерти мага его, так сказать, магическая составляющая обретала самостоятельную жизнь. Разреженная полупрозрачная структура отделялась от тела и бродила неподалеку от последнего пристанища мага неприкаянной тенью. Ничего плохого или хорошего она не делала, да и не могла сделать. Просто могуллий, обильно нанесенный на тело, а иногда и съеденный, вырабатывал свой ресурс.

Безмаги, изучив природу призраков, сконструировали прибор для поглощения избыточной магии, и при необходимости выезжали в места скопления привидений, дабы упокоить их навсегда. И если в крупных городах почти все призраки были изобличены и отловлены, то на периферии, в старинных замках, их буквально холили и лелеяли. Ими даже умудрялись гордиться. А странноприимные дома с призраками котировались намного выше, нежели без таковых…

Сварт проводил меня в предоставленную мне комнату на втором этаже, и я наконец-то смогла растянуться на кровати. За прошедшие сутки случилось много всего, что требовало обдумывания, но это завтра, все завтра…

Быстро скинув одежду, я забралась под одеяло и мгновенно вырубилась.

Проснулась я от странных звуков. Кто-то чистил котел прямо под дверью моей спальни.

Потом раздался дикий вопль, и я, подскочив на кровати, заорала в унисон с неизвестным чудищем. Вопль тут же оборвался. Чистка котла прекратилась. Послышалось сдавленное мяуканье.

Я сообразила — в комнату пытался вломиться какой-то котяра. Наверное, местный мышелов. Первой мыслью было: догнать и выпороть мерзавца. Второй: всегда успею.

В окно уже вовсю светило солнце. Я потянулась, встала и осмотрелась.

Комната была большая и светлая. Широкая кровать, комод, шкаф, старинный стол с витыми ножками, кресло-качалка и даже маленький камин. Под ногами — мягкий ковер, на стене — пейзаж: яблоневый сад в цвету. Из окна виднелся кусочек сада все с теми же яблонями, усеянными спелыми плодами. Вспомнился вчерашний обстрел, и я поежилась.

Тут же, в комнате, находилась дверь в ванную комнату. Я наскоро умылась, привела себя в порядок, натянула спортивный костюм и вышла из спальни.

Сразу нахлынули воспоминания детства. Темный коридор не стал с тех пор светлее — все те же мрачно-синие гобелены на стенах, бронзовые светильники, ряд темно-коричневых дверей и такой же темный паркет на полу.

Спустившись по скрипучей лестнице, я оказалась в большом зале с камином. Ну да, и портреты на стене те же самые. Предки бывшего хозяина, суровые, надменные. А в центре стены — фамильное древо в виде яблони. Имена, годы жизни… Одно яблочко — один человек. В большинстве своем — неподвижны, строго смотрят поверх моей головы. Да, я помнила особенность древа: чем старше предок, тем менее склонен его портрет на яблоне к общению. Зато недавно почившие родичи не прочь погримасничать. Кто-то строил неприличные рожи, кто-то приторно улыбался, кто-то презрительно оглядывал меня с ног до головы. Я покраснела. Что ж, их реакция на мою внешность вполне адекватна. Толстой девице в полинялом спортивном костюме впору прибирать в замке, а не спать в шикарных постельках… Интересно, где последний хозяин яблочного дома? Я поймала себя на мысли, что очень хочу увидеть именно его реакцию на появление в его замке замурзанной гостьи. Нашла глазами Макер-тота. Его взгляд удивил. Не насмешливый, не презрительный. Внимательный и оценивающий, будто говорящий — посмотрим, на что ты способна. Я сморщила нос — чего, мол, тут смотреть, вот она я, безо всяких прикрас…

— Пожалуйте завтракать, — сказали за спиной.

Я вздрогнула и обернулась. Сзади стоял Сварт, сдержанно, но вполне доброжелательно улыбаясь. Только тут я поняла, насколько голодна. Ну, где тут у них обеденный зал? Съем, пожалуй, целого быка.

Возле длинного стола в обеденном зале стояло несколько стульев с высокими спинками, однако накрыто было на одну персону.

— Вы не знаете, где Гвейн? — спросила я. — Я полагала, он составит мне компанию.

— Он уже, — сказал Сварт. — Позавтракал и отправился ворота чинить.

Мне вдруг сделалось неловко:

— Вы нас извините за такое… бурное вторжение. Честное слово, мы не нарочно.

— Понимаю, — кивнул он.

Я присела за стол и подняла блестящую крышку, закрывающую тарелку. Недоуменно уставилась на содержимое. Перевела взгляд на Сварта:

— Что это?

— Яблоки, — невозмутимо пояснил он. — Печеные.

Сразу вспомнился червяк из моего первого здешнего яблока. Меня передернуло. Не то что есть — я смотреть на них не могла.

— А… ничего другого нет?

Я постаралась вложить в голос как можно больше жалобных интонаций. Увы, то ли садовник был черств, как корка батона пятилетней выдержки, то ли мои актерские способности оставляли желать лучшего.

— Миста Миохарда, — высокопарно изрек садовник. — Ничего другого мы не подаем на завтрак. Вот уже много лет как. Такова воля хозяина.

— Бывшего, — заметила я.

— Бывшего, — согласно кивнул он. — Однако он считал, и я полностью с ним согласен, что яблоки — самая здоровая пища. И так будет продолжаться, пока новый хозяин или хозяйка не займет свое законное место и не поселится тут навсегда.

— Тогда вряд ли это будет Данни, — засмеялась я. — С трудом представляю ее среди диких холмов, очень уж она городская. Да и яблоки она… хм… любит, конечно, но…

— Вот видите, — вежливо сказал Сварт, — никогда не знаешь наперед, что через годок произойдет. Вы ешьте, ешьте. Пять яблок на завтрак — поправишься завтра.

— Сами придумали? — мрачно спросила я.

— Одно из любимых изречений хозяина, — с гордостью произнес он.

«Скушай яблочек пяток — станешь мертвеньким чуток». Так, по-моему, правильнее.

Я потыкала вилкой в один из плодов. Желудок недовольно заурчал.

— Слушайте, я согласна съесть что угодно, — перевела я возмущение нутра. — Но только не это! Булка у вас есть какая-нибудь? Ломоть мяса? Я согласна даже на капусту, брюкву и морковь!

— Увы, — развел руками мой мучитель.

Я честно попыталась проглотить кусочек яблока. Хоть бы сахара добавили, что ли. Печеный плод по вкусу и консистенции походил на вату, и я прекратила попытки. Выпила стакан компоту и нахально попросила принести мне вчерашние кинжалы. Садовник не стал возражать и принес.

— Не игрались бы вы с ними, — заметил он, отдавая их мне. — Вдруг отравленные.

— Тогда бы мы с Гвейнардом сегодня не проснулись, — весело ответила я, но приняла их все же с некоторой опаской. — Кстати, вы хотели рассказать какую-то легенду, не забыли?

— Почти забыл, — улыбнулся садовник. — Хорошо, что напомнили. Итак, легенда. Давным-давно, во времена Святого Улии, когда не было ни нашего замка, ни окрестных деревень… Хотя, нет, деревни, пожалуй, были. Не так много, как нынче, но пара-тройка определенно наличествовала. Если вы помните, они все как одна назывались Тумутук, что означало «под холмом». Чтобы хоть как-то их различать, к названию обычно присобачивали уточняющий термин. Таким образом появились: Нижний Тумутук (в отсутствии, заметьте, верхнего), Свободный Тумутук (хотя никто никогда не видел занятого), Красный Тумутук (ну, тут понятно — у них заборы и избы были вымазаны глиной аналогичного цвета) и даже Задний Тумутук (гхм). А неподалеку от Тумутуков, аккурат под холмом, на котором мы сейчас находимся вместе с замком, проистекал целебный источник. Немного так проистекал. Брал начало под одним валуном и успешно затекал под другой, и дальше где-то там по подземному руслу. Надо сказать, имел он чрезвычайно полезные свойства. Восстанавливал силы, исцелял болезни, возрождал к жизни. Неудивительно, что к нему шли паломники со всех концов страны, и не только нашей. Подтягивались нунифиганцы, каквыможцы, ахтакваминады. И многие другие. Со всех концов света топали. Иные вообще босиком. А что? Идешь так, идешь, чувяки стаптываешь, а запасных нет! В общем, для нашей страны паломничество было делом выгодным, а, главное, прибыльным. Чувяками торговали, снедью всяческой. Сувенирами, амулетами заряженными. Построили странноприимный дом силами монастыря. А чтобы быстрее находили торговые ряды… я, конечно, хотел сказать, родник… установили повсюду указатели, вот такие треугольники, но не перевернутые, как в вашем случае, а ведущие на нужную тропинку в правильном направлении.