Good Again (СИ)

Не будь я все еще подавлена своим кошмаром, меня бы смертельно взорвало от подобной пошлости. Но в этот момент меня хватило только на то, чтобы пойти вслед за Питом в дом, где он осторожно снял с меня легкую куртку. Потом он проводил меня вверх по лестнице, уложил в постель и принес стакан воды. Когда я попила, он сам отнес стакан на место и забрался ко мне в постель. Отстегивая свой протез, он морщился, но промолчал, лишь тихо скользнул по одеяло.

— Тебе больно? — обеспокоенно поинтересовалась я.

— В спешке неправильно его надел. Теперь немного ноет, — сказал он, доставая из прикроватной тумбочки крем и втирая его в культю.

— Давай я, — мой шепот свидетельствовал о том, как же мне стыдно за то, что ему снова из-за меня больно. Из-за жары на нем были одни лишь длинные трусы, но он натянул на себя одеяло, и от моих слов он даже зарделся.

— Я уже видела твою ногу, — в моих слов были и просьба, и спокойная уверенность.

Пит посмотрел на меня так пристально, что меня как будто током пронзило, и мне было трудно вынести этот его взгляд. Но край одеяла от выпустил, а я, забрав у него крем, не удержалась от того, чтобы из любопытства его понюхать. У него был запах мяты, и он немножко холодил мне пальцы. Взяв из баночки побольше, я намазала его там, где заканчивалась теперь его нога — прямо над более не существующим коленом. Я старалась не нажимать слишком сильно, хоть и глупо было думать, что теперь ему больнее, чем было когда-то прежде. Потерев шрамированную кожу на месте ампутации, я занялась и его мускулистым бедром. Мне не приходилось этого делать с наших первых Игр, с той самой пещеры, когда его нога еще была на месте, и я вовсю боролась с собой, чтобы вновь не предаться горю и самобичеванию. Вместо этого я позволила себе полностью погрузиться в ощущения от касания его кожи, ритмичные разминающие движения меня гипнотизировали. Я едва смогла понять, о чем он спрашивает, когда он снова заговорил.

— Почему ты оказалась внизу?

— Я не хотела засыпать, — ответила я честно. — Знала, чем это обернется.

Пит вроде бы понял, и снова откинулся на подушки, прислонившись к спинке кровати. И тихонько застонал от удовольствия, а я задрожала от этого звука.

— Как хорошо.

— Это самое меньшее, что я могу, — сказала я виновато. — Ты должен разрешить мне делать это чаще.

Пит не ответил, но не переставал за мной наблюдать, и взгляд его затуманился. На мне была лишь тоненькая ночнушка. Было так жарко, что больше было ничего не одеть. И я вдруг ощутила, как каждый сантиметр моей обнаженной кожи покалывает от электрических разрядов.

— В ближайшие дни всем нам придется нелегко. Не стыдись на меня полагаться, — прошептал он.

Я прекратила его массировать, и покачала головой.

— Я и так слишком сильно на тебя полагаюсь.

Подавшись вперед, он взял меня за руку.

— Не слишком сильно. Я ведь не меньше от тебя завишу.

— И близко не так сильно, как я от тебя. Я, бывает, по десять раз за ночь тебя бужу. И я чувствую, когда кошмары на подходе, — сказала я с несчастным видом.

— Так пусть приходят. Смотри-ка, ты пошла на улицу, у тебя все равно приключился кошмар, упала с кресла и разбудила Хеймитча. Ты считаешь, что так вышло удачнее?

В ответ я улыбнулась, и замотала головой.

— Если ты так это воспринимаешь, то нет.

Пит притянул меня к себе поближе. Приподнялся на локте, чтобы взглянуть на меня, и провел рукой от моего плеча вниз, до ладони.

— Мы заботимся с тобой друг о друге. Правда или ложь?

Что-то в этой игре помогло мне почувствовать себя не такой жалкой.

— Правда.

— Хорошо. Потому что в противном случае тебе пришлось бы задружиться с Хеймитчем, — он хихикнул от собственной шутки, и у меня уголки губ тоже невольно поползли вверх. Он подался слегка назад, чтобы серьезно взглянуть на меня, и провел указательным пальцем по моей пострадавшей щеке и по губам.

— Ты такая милая, когда улыбаешься, — прошептал он.

На меня напала невыносимая застенчивость, улыбка, как пламя свечи, погасла от его прикосновения. Воздух в комнате казался совершенно недвижим, даже крики ночных созданий за окном как будто разом стихли. Кончик его пальца заставил все мое тело мгновенно завибрировать, и я даже потеряла ориентацию в пространстве. Губы сами собой раскрылись и Пит, поняв это как приглашение, наклонился и поцеловал меня, сперва нежно, смакуя мои губы, игриво перекатывая их меж своих губ. Вспомнив о том, как мы целовались в кухне, я тоже поймала его нижнюю губу и легонько пососала, наслаждаясь её невероятной мягкостью, и испытала острое чувство удовлетворения, когда он отреагировал, резко втянув в себя воздух. Даже бесконечный поток мыслей в голове остановился, когда все уровни сознания постепенно растворились в ощущении его губ, ласкающих мои. И когда его язык проник мне в рот, мой собственный язык с ним сплелся и стал танцевать с ним в такт. Я была как пьяная от ощущения его близости, и уже не разбирала даже где мы находимся.

Он подался вперед, углубил наши поцелуи, стал настойчивее. Я же положила ладонь ему на шею, короткие светлые волосы защекотали мои пальцы. Зарывшись рукой в его кудри и чуточку с ними поиграв, я притянула его еще ближе. В ответ, не разрывая поцелуя, Пит провел руками вдоль моего тела, скользнул по талии и притянул меня к себе за бедра. Я застонала прямо в его прижатый ко мне рот: от этих ласк я была вся как в бреду, но безостановочно ощупывала его: спину, руки и плечи. Через ткань его рубашки я чувствовала какая широкая и мускулистая у него грудь, как рельефно выступают на ней мышцы. Мне так хотелось к нему там прикоснуться, что я даже оторвалась от его губ, и потянулась припухшим ртом к изгибу его мужественной челюсти, попробовала его языком на вкус. Все его тело заходило ходуном, когда я двинулась дальше — от подбородка к ушной раковине. Звуки, которые я сама при этом издавала, прежде обязательно бы меня крайне смутили, но сейчас мне и дела до них не было. И я скользнула языком внутрь его уха, позволила себе лизнуть нежнейший его край и даже пару раз слегка его прикусить. Меня терзало чувство того самого голода, желание его везде коснуться, и я прошлась языком по его шее, задержавшись в ямочке между ключиц. Вела себя безрассудно, смело, а он от этого дрожал. И ласковые прикосновения его пальцев тоже стали смелее, теперь он мял мои бедра как несформированный кусочек теста.

Вскоре все мое тело оказалось к нему прижато, и что-то — скорее всего, наши руки — постоянно двигалось и становилось все более требовательным. Стоило мне прошептать его имя, как Пит потерся об меня, стараясь сократить и без того уже не существующее расстояние между нами. Меня уже ничто не останавливало, я и тащила его к себе, подол моей ночной рубашки задрался, обнажив мои бедра. И его руки стали гладить открывшийся участок голой кожи, и выше, выше, пока большой палец не добрался до груди, отчего соски болезненно налились. Тем временем давно закатившееся солнце уже пылало где-то между ног, я чувствовала там влажную пульсацию, такую сильную, что мне было от нее на самом деле больно, и мне хотелось только одного - облегчить эту боль. Пит раздвинул мне бедра здоровой ногой, и я ощутила их кожей красноречивое свидетельство того, как сильно он был возбужден. Когда он так ко мне прижался, то содрогнулся и застонал. И мне внезапно стало ужасно интересно: как это было бы, окажись он там? От одной этой мысли моя спина сама собой прогнулась, и я, лежа под ним, невольно подставила шею его губам. И он начал меня лихорадочно там целовать, попеременно пробуя языком на вкус мою чувствительную кожу.

От острой потребности разрядиться от этого растущего между моими бедрами болезненного напряжения у меня почти уже мутилось в голове. И я закинула на него ноги, обвила его ими, чувствуя, как ко мне через тугую ткань прижимается что-то большое и тяжелое. В этот момент Пит уже не стал подавлять протяжный стон. Я могла бы раствориться в его теле — утопить в этом свое горе, свои ужасные видения. И я подалась к нему, чувствуя, что он сам стал начал ритмично об меня тереться, прижавшись ко мне всем телом и уронив голову. Его руки снова заползли мне под рубашку, которая теперь сбилась где-то у меня на талии, он гладил мой живот, и каждый дюйм кожи пылал от его прикосновений. И я, запустив руки ему в шорты пониже спины, смело взяла его за ягодицы, прижав к себе. Но тут он внезапно замер и отстранился, он тяжело дышал, не поднимая головы.