Good Again (СИ)

— Они устраивают это по всему Панему. В каждом из Дистриктов будет собственная церемония. И памятники будут открывать один за другим, включая Капитолий, чтобы все желающие могли весь день смотреть это дело по телевизору.

Во времена, когда Капитолий управлял Дистриктами железной рукой, Жатва была приятным зрелищем в прямом эфире исключительно для жителей столицы. Хотя сама Жатва длилась в каждом из Дистриктов не больше получаса, на Капитолий ее транслировали часов шесть подряд. В самих же Дистриктах смотрели на дело совсем по-другому: Жатва означала лишь то, что две семьи будут весьма вероятно вновь зажаты в тисках горя.

— По окончании церемонии Президент Пэйлор произнесет речь. И это просили посмотреть каждого жителя Панема, — Хеймитч сделал паузу, и подождал, пока до нас дойдет смысл сказанного. Теперь смотреть ничего не предписывалось: ощутимая разница по сравнению с тем, что было раньше, когда телепросмотры были обязательны для всех. Однако я все равно внутренне напряглась.

— А мы-то тут причём? — спросила я с нескрываемым раздражением.

— На мемориале в Дистрикте Двенадцать будут увековечены имена всех трибутов, и всех ныне живущих Победителей просили присутствовать, как и семьи покойных трибутов.

— Ну, и поскольку кроме нас-то и нет никого, неужто они ждут, что мы явимся? — выплюнула я. Меня от всего этого с души воротило.

— Осталось несколько семей трибутов, которые выжили после бомбежки, и смогут присутствовать на церемонии. Так что это не только нас касается, — осторожно сказал Хеймитч.

— И что они собираются устраивать на этой церемонии? Вызвать нас и назначить добровольцами? — я уже внутренне кипела. Пит же был неожиданно тих, прислушиваясь к нашему обмену репликами с напряженным вниманием.

— Они будут представлять мемориалы всех трибутов, которые когда-либо были брошены на арену. Семьдесят пять Игр, по два человека в год, не считая моей Бойни, когда было по четыре. Плюс еще два мемориала — для тех двух раз, когда у нас были добровольцы. Так что всего 154.

- Что? Ты хочешь сказать, что нас с ним там поминают в два раза чаще? — я уже не в силах была сдержать накала эмоций.

— Китнисс, — прошептал Пит, положив руку на мою ладонь.

Я отдернула руку, хотя вовсе и не так гневно, как могла бы, учитывая, в каком я была состоянии.

— Что, Пит? Они, что, опять хотят нас протащить по кругу на колесницах? Вырядят нас и раздадут листочки с речью? Я дала достаточно представлений в своей жизни. С меня хватит.

Хеймитч пристально на меня посмотрел, заметно растеряв свою невозмутимость.

— Ничего они от тебя не хотят. Это для тебя. Для нас. Нас пригласили в город, чтобы выразить к нам уважение и я склоняюсь к тому, чтобы пойти. Все трибуты за последние 25 лет слишком хорошо мне известны, и даже многие из тех, что были до этого, — он принялся разглядывать свои руки, а потом потянулся за фляжкой в кармане пиджака. И сделал большой глоток, прежде чем продолжить. — Я разговаривал с организаторами. Все будет сделано с большим уважением.

Но я не была готова пока умерить свой гнев.

— А с нами-то никто не говорил.

Хеймитч снова посмотрел мне в глаза.

— Это я так решил. Не хотел подвергать вас новому стрессу. Ведь должен же я за вами обоими приглядывать.

— Мы это ценим. Правда, — прошептал в конце концов Пит.

— Обсудите это между собой, но если хотите знать мое мнение, неплохо бы вам туда сходить. Там будут гигантские экраны, на которых все будут транслировать. И это значит что-то не только для нас с вами, — мне стало ясно, что это был камень в мой огород.

Сказав это, Хеймитч поднялся и поплелся к себе домой.

Пит долго задумчиво разглядывал свои ладони. И когда оторвал от них глаза, то заговорил больше с вечерним воздухом, чем со мной.

— Оттуда мне будет видно место, где была наша пекарня, — он сказал это так тихо, что у меня ёкнуло сердце.

— Пит, тебе не обязательно это делать. Мы не обязаны это делать. Мы им ничего не должны, — умоляла я его.

— Так ли это, Китнисс? Я не буду утверждать, что это мы с тобой ответственны за Революцию: мы просто пытались выжить, и, сами того не зная, запустили цепь событий, которая в итоге разрушила все прежнее. Но правда ведь и в том, что не мы одни потеряли на этой войне. Вся страна была иссечена глубокими шрамами оттого, что приключилась в прошлом году. И это правильно, что они хотят вспомнить всех трибутов, которые стали жертвами капитолийского режима, чтобы люди помнили и такое не могло впредь повториться.

— Но почему же мы? — взорвалась я. — Почему мы должны и дальше все отдавать и отдавать? Я свое выполнила, также как и ты. Чего еще они хотят от нас? — мои отчаянные слова далеко разносились в ночном воздухе.

— Думаю, мы все-таки могли бы поприсутствовать при этом, — тихо сказал Пит. Его спокойствие являло собой настолько резкий контраст с моим пылающим гневом. Он всегда был из нас двоих самым хорошим.

Я поняла, что потерпела поражение.

— Ты ведь сам хочешь пойти, разве не так?

Он просто коротко кивнул в ответ, как будто на его затылок давила невыносимая тяжесть. Ему так и не довелось оплакать свою семью так, как бы ему того хотелось, он так и не побывал на месте их гибели. Почему же его вынуждают делать это раньше, чем они сам будет готов к такому?

Мне оставалось только промолчать, и подумать о том, что я все бы отдала — не важно, что от меня уже и так мало чего осталось, а то, что осталось, искорежено и сломано — лишь бы взять на себя его боль. Хоть мое сердце и обливалось кровью, но забрать его боль себе мне было не дано.

И что мне делать с чужими взглядами, которых будет не избежать? На нас наверняка снова станут глазеть, и за каждым нашим движением будут следовать закадровые комментарии, от которых Сойке-пересмешнице никуда не деться. А еще там будет Пит, который дает мне так много и просит взамен так мало. Нам приходилось делать друг для друга и кое-что похуже. Я вообразила, как он стоит на этой площади один, предаваясь своему горю, и у меня болезненно стеснило грудь.

Я снова села ему на колени, и крепко его обняла.

- Пит, если ты действительно этого хочешь, я пойду.

Он посмотрел на меня удивленно.

— Ты уверена? Ты не обязана…

— Думаешь, я позволю тебе пройти через всё это в одиночку? Ведь мы все время так с тобой и делаем. Вечно защищаем друг друга, — сказала я торжественно.

Положив голову мне на грудь, Пит обхватил меня руками и так крепко держал меня в объятьях, как будто бы от этого зависела вся его жизнь.

________________

*«But each day brings its petty dust Our soon-choked souls to fill…» — цитата из стихотворения английского поэта викторианской эпохи Мэтью Арнольда (1822-1888) «Absence» («Отсутствие»). Подробнее о его творчестве здесь http://art-notes.ru/voploshhenie-viktorianskoj-anglii.html

Комментарий к Глава 9: Книга Памяти

В комментариях к этой главе автор рекомендует к прочтению короткий фанфик автора aimmyarrowshigh “Five Words Peeta Only Says at Night” (“Пять слова, которые Пит произносит лишь ночью”). Мол, несмотря на объем, хорошо раскрывает характеры everlark. Проверила - канон. Ссылка здесь https://www.fanfiction.net/s/6710215/1/Five-Words-Peeta-Only-Says-at-Night Как все, что рекомендует этот автор - содержит сексуальный контент. Перевод этого мини Aclathrate27 здесь https://ficbook.net/readfic/3798041

========== Глава 10: Столкновение ==========

Стоило мне согласиться пойти с Питом на церемонию, и внизу живота завязался тугой комок нервов. Встав с его коленей, я прислонилась к перилам крыльца и уставилась в сторону вечернего леса. Он был черный как деготь, свет исходил лишь от домов в Деревне Победителей. Где-то справа мигали огоньки тихонько возрождавшегося города, но на границе леса кончались все следы людского присутствия. Извечная тьма грозила расползтись и поглотить хрупкий островок света и безопасности, созданный человеком.