Chorus (СИ)

К Арене идти, оказывается, не столько далеко, сколько глубоко, всё время вниз и вниз по довольно крутому спуску. С ужасом думаю о том, как буду подниматься обратно. Это Владу всё нипочём, наездник мелкий. Я думал, что такой весь из себя уникальный, когда плавал с сайлом, что у нас особая связь… наивный.

Слышу рокот, напоминающий пульсовые волны сайлов и, когда коридор резко кончается, сразу в огромном помещении, понимаю, что так звучит. Глухие, сайлы отлично чувствуют вибрацию. И ритм. Один на всех. Как будто болельщики-люди, которые делают «волну» на стадионе, чужие ударяют правой передней конечностью, но не синхронно. Сначала бьют те, что находятся в самом низу трибун, затем, с разницей в тысячные доли секунды – те, что повыше и так далее, таким образом рокот поднимается вверх, к неразличимому и не освещённому потолку.

Верчу головой по сторонам, стараясь не отставать от Влада и его сайла, пробирающихся к каким-то определённым местам. Я и не сомневаюсь, что сайлы располагаются по строгим правилам, контролируя соблюдение их сами. Не люди-тупицы, которые, даже купив билет, не откажутся занять лучшие места, если те пустуют.

Арена невероятно огромна и, скорее, коническая по форме. Сразу понятно, что это самый центр Улья, настолько прочные опорные конструкции виднеются то тут, то там. И что это самое вместительное сооружение, можно не сомневаться – сайлы на противоположных трибунах кажутся не больше жуков.

Сколько же их здесь? Не меньше нескольких миллионов, а ведь в основном попадаются лишь Воины, Архивариусы и ещё какие-то сайлы, знаки которых я не знаю. Нужно будет у Влада спросить.

Я боялся, что ничего не будет видно, но зря. Места у нас удобные, почти в самом низу, целый сектор трибун, устроенных таким образом, что происходящий бой могут видеть не только сайлы, но и их «помощники». Ниже нас как раз попадаются ворсистые слизняки, представителя которых я уже видел, и ещё сайлы, облепленные чем-то, напоминающим пушистый виноград оттенков белого, который меняет форму, и иногда образует кучки на самой трибуне. Тоже инопланетная форма жизни, на вид немного мерзкая, как плесень какая. А вот двойные шары и их хозяева размещаются выше нас, а ещё выше маячат какие-то длинные шеи ярких цветов. Или не шеи, разбери пойди инопланетную биологию. На других трибунах так же заметны разнообразные существа. Замечаю несколько таких, что больше самих сайлов размером, но разглядеть их трудно, да и некогда.

Ко мне подходят уже знакомые мне ребята во главе с Белоснежкой-альбиносом, и ещё двое тех, кого я не знаю – высокая женщина азиатской наружности, лет тридцати на вид, ведущая за руку мальчика, который похож на медвежонка – покрыт волосами почти полностью, даже лицо, и вместо комбинезона у него штанишки. Как в учебнике биологии в разделе «атавизмы».

– И ниче-о он не уродливый. Соврал ты нам, Белоснежка.

По низкому голосу становится понятно, что женщина на самом деле-то никакая не женщина, несмотря на красивое лицо с тонкими чертами и вполне оформленные сиськи, натягивающие комбинезон на груди. Гермафродит, вряд ли сайлы заинтересовались бы обычным транссексуалом.

– Это Красотка и Волчонок, – проигнорировав замечание в свой адрес, знакомит нас альбинос.

– А остальные что? – кивнув, спрашиваю.

Дело в том, что я заметил ещё людей, но они лишь прятались за сайлов, и даже не смотрели в нашу сторону.

– Это дикие взрослые, – ответил за него Влад. – Они либо новенькие, либо сайлы их пугают.

– Или трахают постоянно, и они уже умом повредились, – встревает в разговор Дылда, – пошли, покажу тебе, где стать.

– Да пусть он с нами постоит, – возникает Влад, – всё равно сайл Маркуса не придёт.

– А он сам?

– Тоже нет…

– Кто-то должен принять все дела на себя, – хлопает меня по спине Белоснежка, – потому что твой-то сайл подохнет!

Руки бессознательно сжимаются в кулаки. Но я лишь, скрипнув зубами, опускаю голову. Как бы не хлестнула меня злая обида, альбинос был прав. За ночь не удалось придумать ничего толкового. Мне-то уж точно. Трижды меня рвало, один раз я заснул где-то на час, здоровье было ещё ни к чёрту. Да и ничего бы не дало, продумай хоть всю ночь. Все мои планы, от самых реалистичных до самых невероятно-безумных, прерывались тихим, бесящим до икоты: «Нет, Ник». И сайл уводил тему, выспрашивая меня о том, как дерутся люди, интересуясь видами единоборств, устройством спорта вообще. У Роя такого не существовало, только тренировки воинов, и чужой выспрашивал меня ещё и об устройстве армии людей, но об этом я знал ещё меньше, чем о спорте – призыв только должен был меня коснуться.

– Это ещё не решено, – отталкиваю Белоснежку в сторону, подхожу к Владу, который уже слез с сайла и сидит на уступе трибуны, свесив ноги.

– Садись, – хлопает рядом с собой, – тут хорошо видно.

– А твой второй «папа» не придёт? – спрашиваю, лишь бы отвлечься.

– Ему не интересно. Он же работник.

Ах, ну да, запоздало вспоминаю я. Большинству сайлов вообще ничего не любопытно, даже бои на Арене. Они заботятся лишь о процветании всего Роя, строят, чинят машины, производят что-то… скучные, однообразные профессии. Но не то чтобы их жизнь была совсем невесёлой – я как-то видел весьма чувственную оргию двух «нелюбопытных» сайлов.

– Смотри, – Влад показывает вниз.

Место Арены, непосредственно огороженное для битв, это относительно небольшой круг с бортами, почти чаша, потому что засыпана мелким свинцово-серым песком и камушками не намного темней. Сейчас пуста, и на ней работают две больших машины. Просеивают песок и убирают кровь, явно же.

– И что? – спрашиваю Влада.

– Это почва планеты Роя, – поясняет. – Ну, какая-то её часть. Остальная такая же. Здорово. Традиции такие.

– Довольно дикие, как по мне, – сажусь с ним рядом. – Колизей какой-то, гладиаторские бои.

– А им дико, что люди друг друга ненавидят, – безмятежно парирует Влад.

– Я так думаю, что те, кто выходят биться, друг друга тоже не особенно любят.

– Сайлы не любят, но и не ненавидят. У них другие эмоции, мальчики.

Это к нам подошла Красотка, уже без пушистого Волчонка.

– Я знаю, – огрызаюсь.

– А вот у тебя – человеческие, я права? – улыбается накрашенными губами.

– Отвали, не твоё дело, – огрызаюсь.

Продолжает улыбаться, уперев палец в щёку и склонив голову. Это так по-женски, так естественно и мило, что кажется, что передо мной не мужик с сиськами, а настоящая девушка. Причём воспитанная в традиционной семье Японии – я и в аниме такое видел. Хотя она… он – не японец, язык не похож. Ещё немного постояв и убедившись, что я и головы не поверну, Красотка, вздохнув, уходит.

– Ты первый, кто не пытался её закадрить, – тихо сообщает мне Влад.

– А ты, можно подумать, пытался! И вообще, откуда такие словечки знаешь! – срываюсь на него.

Я напряжён. Машины уже подползают к краю арены. Ещё немного и, закончат, начнётся новый бой. Чувствую, что дрожат ноги. Хорошо, что я сижу. Влад обижается:

– Я маленький ещё! Пообщаешься с вами, не тому ещё научишься! Я вообщ…

Замолкает на полуслове. Потому что на самой арене гаснут осветители, погружая её во мрак, между тем как трибуны остаются освещёнными. И рокот, что издавали сайлы, топая конечностями, замолкает.

– Испытание страхом, – Влад кладёт мне руку на плечо. – Сайлы боятся те…

– Заткнись, – сбрасываю его руку, – совсем заткнись! Молчи!

Два силуэта возникают моментально, как будто сайлы материализовались из воздуха. И очертания эти состоят лишь из светящихся в темноте полос, ярче, чем неоновые трубки. Краска, понимаю я. Флуоресцентная краска, нанесённая на пластины; узоры, повторяющие форму тел, высветляющие их.

Сайл-Воин – красно-оранжевые тона, полоса поперёк морды, знак на боку увеличен, ярок. Петля. Смертельная петля…. А Архивариус, мой сайл – сине-голубые цвета, рисунок на морде соединяет световые полосы у глаз между собой, как у их самки, и огромные зигзаги на боках – лазурь. Как огонь и вода, две стихии, которые сейчас сойдутся в смертельной битве только потому, что один мальчишка был слишком своевольным и лез куда не надо.