Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)

— И ты ничего не скажешь остальным?

— Нет!

— Даже маленькой королеве?

— Мне надоело быть приманкой, сидеть в собственном дерьме и получать синяки! Она тут совсем недавно, а уже раскомандовалась. Хотела, чтобы я стал её очередным ручным зверьком, а вот фигушки, не на того напала!

— Она о-очень разозлится.

— Если ты сейчас же не заткнёшься, разозлюсь я…

В следующий раз он очнулся от мучительного, сжигающего душу и терзающего тело голода. Было темно, но он всё видел. Он был прикован за шею в каком-то подвале. Какое-то время он бодрствовал, пытаясь разорвать цепь или выдернуть из пола вмурованное кольцо. Но силы быстро уходили, и он впадал в беспамятство. Ему так хотелось есть. Он помнил, что где-то было чудесное место, там туда-сюда бегало очень много сладенького, но чаще всего ему грезился один-единственный запах, шедший от такого нежного, улыбающегося беззубым ртом и пускающего слюни розового комочка.

От голода он впал в спячку и очнулся, только когда живительная солёная влага наполнила рот. Он дёрнулся, подаваясь ей навстречу, жадно глотая, и она тут же исчезла. Неистово взревев, он вскочил и понял, что свободен. Голод и жажда не были утолены, а лишь сильнее разгорелись, он вспомнил безмозглый сочный комочек и поднялся по ступеням, покидая подземелье башни, чтобы найти его…

*

Вель и Ник сидели под окном и складывали мозаику. Вернее, её складывал Ник, а Вель тосковал. Ник поглядывал на него и просил подать то один цветной квадратик, то другой. Ему совсем не нравилось настроение друга.

— Надоело! — наконец вскрикнул он и разметал сложенную картинку; во все стороны полетели керамические фрагменты. — Почему они не взяли нас с собой?! Я так хорошо сыграл!

— Да, — подтвердил Вель.

— Поехали! — скомандовал, вскакивая, Ник. — Мы их догоним!

Вель в надежде вскинул глаза.

— Только тихо, — сказал Ник, прикладывая палец к губам, — чтобы Мари не услышала. Выйдем через заднюю калитку в саду.

Собравшись, они прокрались мимо кухни. Мари что-то напевала, лихо шинкуя кочан капусты, что так и летела во все стороны, но каким-то чудом приземлялась куда надо. Пригибаясь, они пробежали через сад и выскочили на улицу, где вскоре поймали экипаж и понеслись к приюту.

Когда они остановились возле экипажа Генри, Якоба уже перенесли в больничную карету и собирались везти домой.

— Так, а вы что здесь делаете? — устало спросил Генри.

— Что с Якобом? — заглянул в карету Вель, но его вытолкнули и закрыли дверцу.

— Неизвестно, — ответил Генри. — Потерял сознание, в себя не приходит. Он будто сны смотрит, глазные яблоки всё время двигаются.

— Он говорил, что у него бывают видения, — вспомнил Вель.

— Разворачивайтесь и вместе с Якобом и Анной отправляйтесь домой.

— Нет! — выкрикнул Ник. — Мы пойдём с тобой. Без Ари и Якоба тебе понадобится наша помощь!

— Сынок, — ласково начал Генри.

— Нет! Нет! Нет! — перебил его Ник, сжимая кулачки. — Ты не можешь нас вот так прогнать!

Генри перевёл умоляющий взгляд на Веля. Тот прикрыл глаза, взвешивая все за и против, и сказал:

— Хорошо, мы поедем домой.

— Нет! — возмутился, топнув ногой, Ник. — Вель! Предатель!

— Ник! — осадил его Генри.

— Отойдём поговорить, — сказал Вель и взял мальчика за руку.

— Не трогай меня! — крикнул тот, вырываясь. Тогда Вель подхватил его на руки.

На голову и плечи обрушился град ощутимых ударов. Отойдя на достаточное расстояние, он поставил Ника на землю, но не отпустил.

— Ник, продолжай шуметь, но слушай, — прошептал он, поправляя на глазу сбившуюся повязку.

На мгновение мальчик замер, будто переводя дыхание, а затем усилил попытки высвободиться.

— Мы сделаем вид, что поехали домой, но тут же вернёмся и сами всё выясним, найдём похитителей и освободим детей. Теперь я возьму тебя за руку, и мы пройдём к экипажу.

Вель вёл друга, а тот плакал, делал попытки выдернуть руку, но лишь из гордости и упрямства, а так было видно, что он смирился. Вель глянул на Генри и качнул головой, чтобы тот не подходил. Генри с облегчением кивнул в ответ, ему было страшно неудобно за истерику сына. Когда экипаж отъехал, он провёл рукой по лысине и выдохнул. Надо было идти в приют и попытаться ещё раз найти хоть какой-то след самому. Затея с привлечением Якоба полностью провалилась.

— Вель, я тебя не сильно поколотил? — спросил Ник.

— Достаточно, — отозвался тот.

— Прости! Я же думал…

— Ты всё правильно сделал.

Ник заулыбался и прижался к Велю, тот обнял его за плечи.

— Куда мы едем?

— В Заповедный лес.

— А что там?

— Помнишь паука?

Мальчик передёрнул плечами и вскинул на Веля испуганные глаза.

— Не бойся, его больше нет, но он кое-что видел в лесу. Я поначалу не придал этому значения, но теперь…

— Что он видел?

— Мужчину, который нёс на руках мальчика. Тогда я подумал, что мальчик спал, но он мог быть без сознания или мёртвым. Он занёс его в старинную башню. А потом паука поймали и отправили назад.

— Кто?

— Не знаю. В его памяти больше ничего не сохранилось, разве что одно имя — Крид.

— Первый раз слышу. Мы пойдём в башню?

— Да, только пообещай, что если я крикну «беги», ты помчишься без оглядки и остановишься только дома.

— Обещаю, — с некоторой запинкой кивнул Ник.

Они вышли на опушке леса, и экипаж тут же укатил. Кучер оглядывался на них, как на ненормальных.

— Пойдём, — сказал Ник и потянул Веля за руку. — Я знаю, где башня, я там гулял.

— Гулял? С кем?

— А, не помню, с мамой, наверное. Она ухать умела, прямо как сова. Сейчас покажу.

Он неплотно сложил ладони и подул в отверстие между большими пальцами. Раздались протяжные ухающие звуки.

— У-ху, у-ху, — донеслось в ответ из леса, и по спине Веля пробежал холодок.

Лес вовсю зеленел и шелестел молодой листвой. Сквозь пока ещё редкие кроны пробивались лучи солнца, под ногами шелестели прошлогодние листья. Они шли по едва заметной тропинке, то спускаясь в сырые, полные бурелома овражки, то поднимаясь на пригорки.

— Далеко ещё?

— Что? — обернулся Ник.

Глаза его странно и лихорадочно блестели. В руках он теребил сорванную травинку.

— Далеко ещё идти?

— Нет, мы почти на месте, — сказал Ник и полез вверх по склону. Вель последовал за ним.

Башня оказалась такой же, как в воспоминаниях паука, — чёрной и зловещей, но наяву ещё более величественной, а разрушения лишь подчеркивали её древность.

Ник убежал вперёд и остановился у входа, дожидаясь Веля. Тот махнул ему рукой, призывая оставаться на месте. Ему привиделось, что если Ник сейчас зайдёт в башню, то он больше никогда его не увидит. Вель побежал к нему.

— Ник, — зашептал он, переводя дыхание, — не убегай от меня, здесь опасно, ты разве не чувствуешь?

— Нет, — улыбнулся мальчик, растягивая уголки губ и обнажая сжатые зубы. — Здесь так весело и можно поиграть с огнём. Мы всегда здесь играли с огнём. О, я очень любил поиграть с мамой, а она взяла и убила себя.