Уличный целитель Якоб, или Твой выбор (СИ)

— Эй! — крикнул он, впрочем, без особой надежды. — Это я!

В следующую секунду он подпрыгнул от грохота ударов, которыми лысый осыпал дверь.

— Штырь! Ты там?! — заорал бандит во всю глотку, так что у Игната зазвенело в ушах, и вновь громыхнул по двери. И дверь приоткрылась. Лысый её распахнул и сделал приглашающий жест, чтобы Игнат проследовал вперёд первым. Тому совсем не хотелось заходить в здание: от воспоминаний о проткнутом, как насекомое, Штыре ноги у него подкашивались, а перед глазами летали чёрные мухи. Но деваться было некуда, и он шёл, показывая дорогу. Вот и комната с квадратным столом-алтарём. Он остановился.

— Штырь, это ты? — спросил, выходя из-за его спины, лысый.

Только тут Игнат заметил, что в дальнем тёмном углу комнаты кто-то сидит. Но свет свечи, что горела посередине стола, туда не доставал, будто сторонясь.

— Штырь?.. — вновь позвал лысый, медленно приближаясь к сидящему в кресле человеку — или трупу?

— Го-ло-са-а… — проскрипело из угла, будто кто-то растянул огромные меха, всасывая воздух.

Игнат, до этого напряжённо наблюдавший за лысым, дёрнулся всем телом и ощутил, как горячая струйка мочи потекла по ноге.

«Ничего-ничего, — успокаивающе подумал он, — не обосрался, и славно. Теперь бы ноги унести».

Но ноги не двигались. Нет, они не приросли к полу, но он будто потерял над ними контроль.

— Шты-ы-ы-Ы-ААААА! — раздался очередной вопрос лысого, переходя в надсадный нечеловеческий вой.

Он не уловил, когда то, что сидело в кресле, поднялось, но он успел заметить, как содрогнулся лысый, а затем из его спины вырвалась рука и раскрылась, как бутон алой розы, протягивая ему всё ещё сокращающееся сердце.

Очнулся он почти у самого храма, лёгкие горели от бега, в голове мутилось, он еле стоял на ногах. Игнат чувствовал, что ещё немного, и потеряет сознание.

«Нет, нет, нельзя!»

Он распахнул ворот, чтобы остыть. Постепенно дыхание успокаивалось, обморочная пелена спадала с глаз, а сознание прояснялось. Он побрёл дальше, придерживаясь рукой о стены, заборы, резные ограды. Люди оглядывались на него.

«Пускай! Мне знакомы эти осуждающие взгляды, сопровождающие меня всю жизнь, родные, успокаивающие. Пусть думают, что я снова напился, обоссался и иду, чтобы забиться в какую-нибудь подворотню. Пускай, это ничего. Ещё немножко, вот и ребята наши бегут…»

========== 11. Дин ==========

Почти месяц спустя Игнат стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал, как белые хлопья снега, беззвучно кружась, возникают из серого вечернего неба. Полуразрушенная башня была немногим выше деревьев, и то лишь за счёт каменистого холма, на котором стояла. Но даже в таком плачевном состоянии она производила зловещее впечатление. Матово-чёрные стены будто высасывали из воздуха последний свет уходящего дня, а ночная тьма и ужас, притаившиеся за её стенами, в любой момент могли вырваться на волю и затопить весь мир.

Старик вышел ранним утром и искал её весь день, чтобы постараться исследовать до заката, но не успел. И что теперь делать, он не знал. После обморока он с неделю провалялся в постели. Всё это время у приюта маячили люди из банды Штыря, но внутрь не совались, ждали, когда он очухается и сам объявится. Он оттягивал до последнего, но, поняв, что ему всё равно не отвертеться, вышел.

Ответ он держал перед всей бандой, опустив руку на магический шар правды и отвечая на вопросы.

— Я отвёл лысого…

— Его звали Тадеуш, пьяная ты морда!

— Я отвёл Тадеуша к Штырю… Как звали Штыря, не подскажете?

— Ах ты ж сука, дайте я его, падлу, вскрою!

— Немой, угомони его, а ты продолжай только по делу и не финти.

— Я отвёл Тадеуша к Штырю в гильдию магов. Когда я видел их в последний раз, сердце Тадеуша билось, а Штырь с нами разговаривал.

Шар правды под его ладонью остался кристально-ясным, и все это видели.

— Потом я их оставил наедине и знать не знаю, куда они делись.

— Разнести эту гильдию магов по кирпичику, логово блядских ведьм!

— Да заткни ты его уже!

— Всё-всё, Немой, я молчу, как ты. А-а! За что?!

— Больше тебе добавить нечего?

— Нет.

— А чего тогда ныкался от нас целую неделю за бабскими юбками?

— Сердце прихватило, стар я по поручениям Штыря бегать.

— Ладно, отпустите его, пусть катится на все четыре стороны пока…

На какое-то время он затаился, занимаясь обычными приютскими делами, но, когда выпал первый снег, понял, что откладывать больше нельзя. Иначе по сугробам до башни будет не добраться. И теперь он стоял здесь, под её стенами, решая, как ему быть. Повернуть обратно и прийти в другой день, если позволит погода? Развести костёр и дождаться утра в лесу или пойти в башню, пока ещё хоть что-то видно, и попытаться исследовать развалины?

Что-то подсказывало Игнату, что надо остаться, не мог он вернуться ни с чем. Пока он собирал хворост для костра, ветер усилился, мокрый снег повалил гуще, укрывая землю сырым белым покрывалом. В любой миг он мог превратиться в ледяной дождь.

«Чёртова погода», — подумал Игнат и, подхватив охапку хвороста, зашагал к башне в надежде укрыться от пронизывающего ветра за её стенами. Пустой чернеющий дверной проём казался раззявленным ртом. Он вспомнил такой же чёрный вход в храм и поёжился, но здесь хотя бы не придётся вставать на карачки. Он переступил отсутствующий порог и оказался в неестественной тишине.

Свет в башню почти не проникал, но когда глаза привыкли, он смог рассмотреть совершенно пустой круглый зал и вмурованные в стену каменные ступени лестницы.

Шурша прошлогодней, а то и позапрошлогодней листвой, нанесённой внутрь ветром, он пересёк помещение и, разведя костёр, смотрел на вход, лестницу и дым, уползавший по ней на второй этаж. Он не ожидал, что в башне сохранились межэтажные перекрытия, представляя её как пустую обвалившуюся трубу. И уж совсем не рассчитывал увидеть в полу чёрный провал и ступени, ведущие вниз. Они беспокоили его даже сильнее ночных обитателей леса. Башня пугала Игната, но вместе с тем, находясь внутри неё, он ощущал странный покой, какой бывает только в стенах родного дома.

Пока Игнат размышлял, что делать дальше, развёрнутая к огню спина согрелась, и по телу разлилось приятное тепло. Но прежде, чем исследовать башню, надо было притащить из леса ещё несколько толстых брёвен, чтобы не ходить за дровами посреди ночи, что он и сделал.

Он, конечно, ломал голову над загадкой цифр в бездонном мешке — 13113 — и почему средняя единица была выше других, но кроме того, что это как-то связано со ступенями, ничего придумать не смог. Он надеялся, что, оказавшись в башне, найдёт какие-нибудь подсказки, но пока их не было.

«Раз, два, три, — считал он ступени, — одиннадцать, двенадцать, тринадцать».

Да, ровно тринадцать ступеней вело на второй этаж.

«А что, если длинная единица — это не просто единица, а указание на первое перекрытие? Потом ещё тринадцать ступеней второго этажа, и где-то там будет тайник с сокровищами!»