Узы (СИ)

- А там? – Менетнашт указывает рукой влево, где среди прорези скал можно было увидеть тёмную арку.

- Х-храм, - заикаясь, произносит Донкор. – Мне мама рассказывала, что когда ещё её мама была маленькой, то в него уже перестали ходить и приклоняться Богам. Сейчас же там можно спустится только к алтарю, других ступеней нет, чтобы нормально пройти в пещеры.

- Видимо, ты там был? – скорее утверждение, чем вопрос, и Менетнашт с улыбкой смотрит на юношу.

- Да… Да, я был там. Но из-за кромешной темноты не смог ничего толком увидеть.

Врать нехорошо, врать – опасно, ведь его могут обвинить в этом и наказать. Да и воспитан он был так, что, если врёшь кому-то – то врёшь и самому себе. Но сейчас Донкор не знал, что делать с этой темой, которую они затронули. Вроде бы, если и расскажет Менетнашту о том, что в том храме есть Анубис, то ему поверят и не осудят, а вроде бы и это взрослый человек, который просто не поверит и ещё посмеётся. Вера верой, но здесь совсем другое дело. Донкор поджимает к груди ноги и упирается подбородком в колени, смотря на город. Если хорошенько присмотреться, хорошенько представить себе, то можно увидеть его дом, в котором спит мама. А ведь он ей не сказал, что уходит, оставил одну в плохом состоянии. И почему вообще так легко согласился пойти с Менетом, показать ему своё тайное место? Ещё никого он сюда не приводил.

Воздух снова стал слишком душным, не было никакого облегчения после дождя, но Донкору нравилось это ощущение – словно лежишь на дне воды, которая не даёт тебе вдохнуть. Странное сравнение, странно, что вообще нравится такое, но это его, значит, так правильно… наверно. Но Донкор знал, что стоит последним лучам солнца уйти, стоит прийти ему на замену луне, как холод скуёт его тело, заставляя дрожать.

- Здесь красиво, - нарушает тишину Менетнашт, но смотрит вовсе не на пейзажи вокруг, а на юношу.

- Да… Но когда выйдут звёзды – здесь куда красивей.

- Ты знаешь созвездия?

Донкор отрицательно качает головой и подымает взгляд в темнеющее небо. Звёзды всегда привлекали его, эти маленькие огоньки, которых было настолько много, что просто не помещалось в голове понимание того, как они все там держатся и не падают. А созвездия… У него не было книг, да и столько хедж не водились у них в семье, чтобы купить.

- Смотри, - Менетнашт придвигается ближе к Донкору, прижимаясь своим боком к его, и показывает куда-то в сторону, на небо, где уже появлялись первые звёзды. – Если приглядеться, то там можно увидеть Сепедета – одну из единственных звёзд, которую знали ещё наши первые предки. А вон, - теперь мужчина указывает на прямо над ними розовую точку, - Себа Джа. Или как более известно – «Пересекающая звезда». В Дендре же её называют Па Нечер Дуауи или «Утренняя звезда». Но ты её можешь знать по образу бессмертного феникса, что создал себя сам – Бену. Мудрецы изображают эту звезду в своих свитках в виде белоснежной цапли в короне Осириса Атеф или просто в образе феникса. А рядом с ней более блеклый Хор Джесер, которого чаще называют «Плывущий спиной вперёд». В книгах ты найдёшь его, как сокола с распростёртыми крыльями, змеиной шеей и тремя змеиными головами. Но я слышал, что сейчас начали его изображать более просто – сокол в хеджет.

Донкор с открытым ртом слушал каждое слово Менетнашта, жадно ловил и запоминал, словно странник в пустыне, который дорвался до сладкой воды. Как можно так много знать? Это же просто не уляжется всё в голове, не запомнится… Донкор надеялся, что сможет завтра рассказать так же маме, что сегодня узнает, но, если быть честным, он всматривался в ночное небо и наслаждался голосом Менетнашта, который погружал в сказку.

- Есть ещё Себег – «Сетх в вечерник сумерках, Бог в утренних сумерках», но я его что-то не вижу, - мужчина внимательно осматривает почерневшее небо с белой крупой на его полотне. - Эту звезду считают образом Сетха, поэтому и изображают в виде сокола, что имеет змеиную шею и голову Сетха. Ещё где-то должны быть две звезды. Первая – это Себа Иабти Джа Пет. По-простому – «Восточная звезда пересекающая небо». Вторая – Себа Реси Эн Пет или «Южная звезда неба».

- Вы так много знаете, - с восхищением произносит Донкор, но, услышав тихий смех жреца, стыдится своего порыва и опускает голову вниз.

- Это лишь крупицы из многого.

Всё равно, для него это уже много, что просто невозможно запомнить. Донкор чувствует на своём подбородке горячие, чужие пальцы, которые мягко заставляют поднять голову вверх, снова на звёзды, и тихий голос у самого уха, что просит смотреть на это прекрасное полотно. И юноша послушно смотрит, очарованный голосом и прикосновением к себе, пускай и быстрым. Как же он хочет почувствовать их ещё раз, как хочется дотронуться до тонких губ, которые что-то говорят ему, но не слышно. Донкор просто слепо смотрит в белые точки, что так ярко светят, и чувствует щекой прикосновение лунного света, что приносит с собой прохладу. Юноша вздрагивает и обхватывает колени руками, пытаясь сохранить своё тепло. Не нужно было идти на ночь, не стоило…

Юноша вздрагивает, когда ему на плечи ложится что-то тяжёлое и тёплое. Он поворачивает голову в сторону, чтобы заметить весёлый блеск в глазах Менетнашта и его чёрную накидку на своих плечах.

- Но вы же замёрзнете.

- Не волнуйся. Тебе явно холоднее, чем мне.

И Донкор благодарно улыбается, вновь подымая голову вверх, на звёзды, которые, кажется, что-то пытаются ему сказать. Неправильно всё это, но он не хочет прекращать ничего. Донкор сильнее запахивает тёплую ткань, которая пахнет какими-то травами и чем-то… опасным, что заставляет блаженно прикрыть глаза и податься порыву, податься своей слабости.

- Звезда падает. Загадай желание, Донкор, и оно обязательно сбудется.

Почему-то в голову ничего не лезет, только глаза следят за удаляющейся звездой с огненно-белым хвостом. Должен… Должен что-то загадать. А из ума так и не выходят прикосновения Менетнашта к себе и его губы. «Пусть он меня поцелует», - срывается с мыслями прежде, чем Донкор успевает себя остановить. Нет! Он должен был загадать другое, чтобы его мама перестала болеть. Так почему?.. Последний блеск угасающей звезды и она поглощает вместе с собой чужое желание.

- Ты расстроен, - тихо отмечает мужчина, словно боится потревожить Донкора.

- Нет, что вы. Просто подумалось, что это же мёртвая звезда… как она может исполнять желания?

- Её последнее требование, последнее слово и обещание, что она выполнит то, что от неё потребуют.

Донкор поджимает губы, неотрывно смотря в то место, где скрылась мёртвая звезда. Дурак, какой же он дурак. Загадать какую-то ерунду, что никак не сбудется, только в мечтах. Ничего, он посидит ещё здесь немного, чтобы ещё одна звезда пролетела и можно было загадать правильное желание.

От мыслей отвлекает тихий оклик и юноша поворачивает голову в сторону Менетнашта. Слишком близко, слишком странный взгляд. Донкор забывает, как дышать, когда мужчина склоняется к нему близко-близко, когда он чувствует чужое дыхание на своих губах, когда эти же губы накрывают чужие, о которых он думал. Юноша замирает, не знает, что делать, все мысли разлетаются в стороны, стоит только горячему языку провести между его губ, чтобы они раскрылись, и проскользнуть дальше. Менетнашт кладёт руку на щеку Донкора, когда не чувствует сопротивления, и ласково, чтобы не испугать, ласкает языком его нёбо и язык.

Первый поцелуй, про который он и помыслить просто не мог, а Донкор просто замер на месте, не зная, как вести себя. Что вообще происходит? Но поглаживание языка и слабый укус за губу, после которого Менетнашт разрывает столь странный поцелуй, заставляет юношу судорожно вдохнуть и удивлённо посмотреть прямо в глаза, которые, кажется, сейчас стали куда темнее, как сама ночь.