Узы (СИ)

Колесница останавливается возле высокого дома и Донкор не успевает толком осмотреться вокруг, как его снова дёргают за руку и куда-то тащат за собой. Пусть он и просто обычный человек, раб, ведь так оно и является, но у него тоже есть право: право знать, право услышать правду, право самостоятельно идти! Все мысли испаряются, словно вода, до которой дотронулись руки Атона, когда его заводят в полутёмное помещение. Разные амулеты, какие-то животные в стеклянных сосудах… Они ведь живые, правда? Множество свитков и прочее, что совсем непонятное и вызывает непреодолимый страх, который медленно заползает внутрь, в само сознание, оплетает и вынуждает приготовится к чему-то ужасному. Донкор вздрагивает, когда мелкие бусинки, что служили за дверь в какой-то коридор, стукнулись друг о друга. Он инстинктивно сильней сжимает руку Менетнашта и жмётся к нему. Зачем его привели сюда? Неужели его всё же хотят убить, а потом разделать на мелкие кусочки, как какого-то животного, чтобы никто не нашёл?

- Эш, хватит пугать Донкора, - повелительно произносит Менетнашт, как будто он сам небтауи.

- Он слишком сладкий мальчик, чтобы просто так и перестать, - раздаётся со спины мелодичный женский голос.

Донкор подпрыгивает от неожиданности и тихо ойкает, оборачиваясь назад. Высокая женщина, кожа которой была такой белоснежной, словно к ней никогда не касались лучи солнца, и форма лица… Донкор поспешно опускает голову, когда понимает, что совсем неприлично смотреть в абсолютно белые глаза. Слепая, но как же она смогла безошибочно стать у них за спиной и ещё сказать, что он сладкий? Юноша заливается краской и благодарит всех известных ему богов за то, что в комнате было не слишком ярко.

- К тебе уже приходили? – спрашивает Менетнашт и отпускает руку юноши.

- Всё уже давно готово и стынет, Господин.

О Великий Ра, что вообще происходит? Куда же проще общаться с Анубисом, хоть и страшно до сих пор. Донкор растерянно переводит взгляд с женщины на Менета, который двинулся к непримечательной двери в самом углу комнаты. Как же чересчур много вопросов? Левое предплечье неприятно зажгло, но юноша не обратил на это должное внимание и поспешил за мужчиной, боясь находится самому в этом странном месте.

Менетнашт пропускает перед собой замявшегося Донкора и плотно закрывает за собой дверь. Небольшой садик, в котором росли чересчур необычные деревья и цветы, навес, что был оплетён странным растением… Такое чувство, словно попал в какую-то сказку, не добрую, а чересчур необычную, с множествами недосказанностями. Донкор обращает внимание на невысокий стол, что был уставлен различными блюдами, и медленно отступает. Нет, это всё какая-то ошибка. Зачем его приводить сюда, в столь прекрасное место посреди серого города? Донкор вздрагивает, когда упирается спиной в грудь мужчины, и резко отскакивает в сторону.

- Что происходит? Что… что вам нужно от меня? – с неприкрытым страхом в голосе спрашивает юноша, выставляя руки вперёд, чтобы Менетнашт не подходил к нему.

- Поедим? – предлагает жрец, словно не слышит вопросов.

Донкор шокировано и с непониманием смотрит вслед Менетнашту, который невозмутимо садится за стол и разливает по кубкам какую-то жидкость. Он… серьёзно? Нет, юноша всё понимает прекрасно: жрец, а он раб – такое поведение нормальное, но не после того, как его считают причастным к заговору.

- Сядь и мы поговорим, - в голосе слышится приказ, которому Донкор не может отказать. – Хороший мальчик, - губы мужчины растягиваются в довольной улыбке, и он придвигает по столу юноше кубок с вином, когда он садится напротив.

- Я… зачем я вам? – Донкор складывает руки на коленях и смотрит в сторону, в стол, да куда-нибудь, чтобы только не на мужчину.

- Я уже отвечал на этот вопрос. Для того, чтобы понять…

- Нет! Вы понимаете о чём я, - Донкор перебивает Менетнашта и только в последний момент понимает, что сделал. – Простите.

Образовавшееся тишина заставляет юношу заметно сжаться, не пытаясь более что-то сказать. И так уже высказался, за что его точно могут наказать или отдадут страже, сказав, что он один из сопротивления.

- Ты хочешь знать, почему я столь громко говорил о твоей лжи? – Менетнашт пригубил вина и улыбнулся на слишком поспешный кивок Донкора. – Как я уже сказал, сегодня ночью на нашего небтауи было совершенно покушение. Во славу Ра, что всё обошлось и нарушителей вовремя словили. Однако выяснилось, что это просто были пешки, которые вызвались выступить карающей дланью. Его Величество приказал, чтобы всё население Гераклеополя было тут же допрошено и все подозрительные личности должны быть или посажены, или казнены. А ты совершенно не помнишь – спал ли ночью или нет.

- Но… вы… откуда? Я спал! Честно! Я спал, я был ночью дома! – Донкор принялся оправдываться, вскакивая на ноги.

- Успокойся, сядь. Я тебя ни в чём не обвиняю, но и врать ты плохо умеешь.

Донкор с паническим страхом смотрит на мужчину, но послушно садится обратно, почти падает, пряча лицо в руках. Откуда Менет знает про то, что ничего не помнит, даже не помнит того, как ложился спать и ложился ли вообще. Юноша не понимал, что вообще творится вокруг него, почему именно он стал объектом внимания звёзд! Может, это вообще сон или он давно умер и его добрые поступки не стали тяжелее за перо? Но…

- Откуда вы знаете? – слишком тихо, словно молодые листья на ветру.

- О, дитя, я знаю многое.

Что-то показалось в этом обращении странным и каким-то знакомым, ещё и улыбка, которая вновь окрашивает тонкие губы Менетнашта. Зачем мужчина ему помогает? Зачем пытается спасти непонятно от чего, если ничего страшного не произошло? Его то точно никто не посадил, никто не убил, ведь он ничего не знает.

- Я это сделал потому, что ты мне нравишься, - говорит Менетнашт, словно читает мысли, что заставляет Донкора смутится и опустить взгляд на свои руки. – Не волнуйся, это у тебя на лице было написано. Как я уже сказал, я помогаю тебе, потому что ты особенный, по сравнению с другими людьми.

Донкор не мог поверить никак в то, что Менет знает что-то про него прям настолько, чего юноша не знает о себе. Слишком странно и невозможно, но он останавливает себя на этих мыслях, ведь Менетнашт – жрец, нет, великий жрец с самого Кинополь и это в его силах всматриваться в прошлое и будущее, остерегать и…

- Что… что вы хотите взамен? – смущённо спрашивает Донкор, с силой сжимая свои острые коленки.

- О, я могу, конечно, потребовать многое, - мужчина отвлекается от сочной рыбы, которая сейчас занимала все его мысли, - но оно ни тебе, ни мне не нужно. Да ты и так обещал мне, что будешь со мной разговаривать, чтобы я понял всю проблему обычных людей.

И всё равно что-то не то, уж слишком поверхностно обо всём говорит Менетнашт. Донкор никогда не был глупцом, просто умел в нужный момент закрывать глаза, если не касалось ничего его. Приятное неведенье – вот залог собственного успеха в целостности и сохранности. Но сейчас юноша чувствовал, да и понимал, что не получится быть слепым котёнком в угоду себе самому. Донкор отвлекается от собственных мыслей и накрывает рукой анх, который налился красным цветом, причиняя неприятную боль.

- Ты не слышал меня, да? – голос жреца врезается в его сознание и Донкор подымает взгляд на мужчину.

- Простите, я… я задумался.

- Будь внимательным и всегда слушай собеседника, иначе это может сыграть с тобой в плохую игру, - Менетнашт не сдерживает улыбки, когда юноша пристыженно прячет от него глаза. – Я говорю, что тебе следует всем говорить, что тебя допрашивали уже. Ты должен молчать про меня.

Ну, он не дурак, чтобы разглагольствовать о таком, тем более… кому? Кому он нужен? Друзей нет, из родственников только мама, но и ей он в последние дни не говорит всей правды, просто врёт. Врёт… Почему? Что с ним твориться? Нет, не с ним, а с миром вокруг, который так стремительно ушёл из-под его ног и не желает вернутся более в правильное положение. Не скажет, он никому не скажет, чтобы не подставить Менетнашта, ведь и он понесёт наказание за скрывание «преступника».